Солнце слепило. Захламленная кабина машины с кружащейся в воздухе пылью то и дело подскакивала на поворотах. Все это заставляло Зельда испытывать ни с чем не сравнимое неудобство, к которому прибавлялся потный, горячий бок его соседа Лари.
Водители были воодушевлены, но люди в кабине подавлены. Зельд знал только Лари и Марка, долговязого курчавого парня с отсутствующим взглядом, нелепо раскинувшегося на дне металлической коробки. С остальными его объединяло разве что нарастающее чувство клаустрофобии.
Хотелось выйти.
Кабину снова тряхнуло.
Страха не было.
Зельд уже не помнил начала дороги, не знал и конечного пункта прибытия. Хотя, кажется, это повторялось уже неоднократно:
пылающая жаром кабина — горячий бок соседа — усиливающиеся позывы куда-то вернуться.
Все было неправильно. Зельд подсознательно чувствовал это, но, хотя страх нарастал, разум был пуст. Безразличие сковало его, и он не спешил стряхнуть мутное оцепенение.
Казалось, прошло не больше секунды, когда опомнившись, Зельд осмотрел вдруг опустевшую кабину. Улыбки водителей подтолкнули его к выходу вслед за ушедшими вперед людьми.
Зельд не спешил.
Все время мира текло сквозь его пальцы, оседая тонкой золотистой пылью на носах дырявых ботинок. Безумие было близко, за гранью кокона пустоты, в конце дороги. Но он уже играл с ним раньше, как с расшатавшимся зубом, на самом краю неизменно успевая остановиться.
Свет стирал окружающий мир горячим белым ластиком, когда Зельд, войдя в коридор, сотканный из шорохов и тени, наконец нагнал плетущегося в хвосте группы Лари.
Они молчали.
Напряжение заполнило вакуум пустоты в голове Зельда. Перед глазами мелькали осколки коридора, теперь почему-то синего. Он постепенно вспоминал, как в прошлые разы сам размазывал вонючую жижу по темноте, для того, чтобы потом не заблудиться.
«Да, все так», — подумал Зельд, когда понял, что сегодня они достигнут сердца запутанного теневого клубка.
Развилка — поворот — прямо — развилка — прямо — поворот.
Его сердце пело.
Он мог бы повторять этот простой маршрут до бесконечности, в относительной безопасности синего цвета.
Наверное, поэтому Зельд не сразу заметил, что остальные люди неестественно напряжены, их шепот срывается и застывает в темноте стен, лишенных спасительных ориентиров. Синяя разметка давно кончилась, но путь, ощерившийся тысячью развилок и поворотов, продолжался. Зельд видел:
развилка — поворот — прямо — развилка — прямо — поворот — одиночество, помноженное на бесконечность.
Страх поднялся и вернулся к нему волной, отразившись от глаз обернувшихся навстречу лиц.
Зельд побежал.
Тени сами толкали его наружу. Длинная дорога к чему-то, чего сам он не понимал и вряд ли бы смог когда-то выразить словами, в обратном направлении сократилась до пары быстрых шагов к слепящему ластику света.
Он снова заткнул истину кляпом и оставил задыхаться в темноте не размеченных им коридоров.
Но она ждала его.
Звала.
И все повторялось.
Зельд глубоко вдохнул, чтобы наконец закричать, но…
проснулся.
Еще почитать:
Прозаический сонник — PURGATORIUM*
Когда её мать заболела, то отчим обманом отвёз падчерицу на работу в ночной клуб. Хотел заработать, но.
НЧ — Единый исход
Про кота
«
»
