Пели они звук «А». Монахи тянули этот звук на манер пения слова «оооооооооооммммммм…», меняли тональность, протяжность и громкость исполнения. Пели они тягуче и звонко. А квадрафоническое оформление исполнения создавало невероятную глубину звучания.
На душе от таких песнопений становилось невероятно легко.
Тут я задумался. Пагоды находились очень далеко друг от друга, однако изменение тональности звучания звука «А», начало его произношения и его завершение, все четыре пагоды совершали с невероятной синхронностью. Я даже подумал, что, возможно, есть какой-то невидимый дирижёр, повинуясь которому, монахи и могут так синхронно петь.
Стоило мне закончить эту мысль, как я услышал еще один голос поющий звук «А». Мне показалось, что голос это звучит с небес. Услышав этот голос, слезы умиления потекли из глаз – таким чудесным был этот голос. Я глубоко задышал. Невероятная нега окутала одновременно и мои тело и сознание. Я оказался в исступлении — у меня больше не было невозможности контролировать свои чувства или мысли — я вдруг перестал плакать, и сражу же рассмеялся беззаботным легким детским смехом – сколько это продолжалось – я не знаю.
Со временем я обнаружил, что теперь я и сам звучу этим «А». Причем, рот мой был закрыт. Звучала же каждая клетка моего тела. Точнее, это не сами клетки звучали. Клетки были пронизаны этим звучанием.
Как оказалось, каждая точка бытия тоже была пронизана этим звучанием и одновременно являлась его источником. И монахи, и березы, и жучки, и паучки, и монастырь, и солнце, и я, и вообще всё что есть, и даже всё то, чего нет, в тотальной синхронизации звучало самым потрясающим звуком, который мне когда-либо доводилось слышать. Звуком, приводящим меня в невероятных экстаз.
Я попытался подумать, что изначальная природа любого звука — это вибрация. И что «А» — это лишь акустическая интерпретация той изначальной вибрации, которая пронизывает каждую точку пространства, заставляя все сущее звучать в унисон с ней самой. А ведь есть еще световые, цветовые, тепловые и другие интерпретации этой вибрации. Но додумать эту мысль я уже не мог. Ощущение блаженства проникло и в мой ум, останавливая все ментальные процессы, срывая все защиты и выключая всех контроллеров. А растворился в звуке. Я стал звуком. Я стал блаженством. И я понял, что я всегда и был им. Я вспомнил, что ничего другого кроме этого вибрирующего и звучащего блаженства никогда и не было.
