После тренировки Волков первым завалился в душ, а затем занялся ужином. У них оставалось немного пюре, и Артем решил поджарить его с яйцами и сосисками. Слава научил его паре быстрых и экономных вариантов блюд из того, что остается холодильнике. Теперь будущий обитатель общаги мог гордиться навыками варки ухи из банки консервов, пятью способами готовки лапши быстрого приготовления, которая действительно становилась пищей богов, и умением наедаться чаем, когда лень готовить.

Слава появился на кухне, потирая мокрую голову. Он включил чайник и достал кружки из шкафа. К тому моменту, Артем успел приготовить салат из последнего помидора и соскребал их ужин со сковородки. Горячая посудина отправилась обратно на плиту, а парень переместил тарелки на стол. Следом разместив столовые приборы.

— Какой тебе чай? — Шварц распахнул дверцы шкафчика, исследуя взглядом изобилие чаев, которые прописались в его доме вместе с Волковым. Теперь десяток упаковок, коим не суждено быть выпитыми, и ассорти в пакетиках занимали половину полки.

— Малина и мята. — Артем достал подсушенный тонкий лаваш из хлебницы и повертел его в руках. — Хлеб засох, его только выкинуть.

— Смочи под краном и засунь в микроволновку. — Слава залил кипятком пакетики и поставил кружки на стол, когда как Артем вперил в него удивленный взгляд. — Учись, пока я жив. — Щварц отобрал лаваш и продемонстрировал процесс его воскрешения. Микроволновка и вправду дала сухарю вторую жизнь.

— Не могу понять, когда ты всему этому научился. — Артем сел за стол, он слабо улыбнулся, глядя на друга. — Твоя мама была технологом, выпекала хлеб каждый день. Мне всегда казалось, что такие люди не должны признавать вчерашний хлеб.

— Нет, все как раз наоборот. — Слава заглянул в холодильник, чтобы достать кетчуп. — Она никогда не выбрасывала хлеб, потому что это к бедности. И вообще, хлеб всему голова. — Парень негромко вздохнул, вспоминая все пословицы о хлебе, которые мать могла повторять одну за другой. — Из остатков она всегда делала сухари, поэтому, когда на столе суп, то обязательно с ними.

— А! Вот почему… — Волкова будто осенило, когда он вспомнил обеды со Славой после школы. И Слава, и его мама всегда доставали тканевой мешок с сухарями вместо свежего хлеба, семейная привычка. — Теперь ты не делаешь сухарики? — Артем взялся за вилку. Сейчас хлебница пустовала, и его это немного печалило.

— Одно время брал в магазине половину кирпича, но ты, не живя здесь, умудрялся съедать весь хлеб и всю колбасу.

— Чтоб не пропадало, — деловито возразил Волков, тыкая в дольку помидора. — Завтра сходим в магазин, потратим папины деньги.

Слава задумался и на лбу проявилась морщинка.

— Может именно ему стоило взять меня под опеку.

У Артема от удивления распахнулись глаза, он проглотил помидор не жуя.

— Это… это было бы прикольно.

“И, возможно, мне не пришлось бы рвать жопу, чтобы поступить на бюджет…” — подумал Слава, не осмеливаясь произнести вслух корыстные мысли.

— Папа бы точно тобой хвалился. — Волков представил Славу в качестве члена своей семьи. — Правда, мне кажется, вы бы каждый день ругались.

— Почему? — Резко спросил Щварц, словно его обозвали. — Я не конфликтный.

— Да тебе слово поперек не скажешь, ты вообще не способен кому-то подчиняться. Мой же папа не терпит, когда ему перечат. 

— Мама не жаловалась.

— Тебе на тебя жаловаться? — Артем усмехнулся.

— Я и с дедом никогда не ругался.

— Отец — это другое. — Заявил Волков и замолчал, почувствовав, что это прозвучало грубо по отношению к Шварцу. — Ну, в том смысле, — начал Артем, подбирая слова, чтобы сгладить собственную бестактность. — Все эти нравоучения… они не всегда имеют смысл. Мои родители никогда не поддерживали то, что нравилось мне. Это несправедливо. — Парень уперся взглядом в стену. — Просто представь, тебе нравится физика, программирование, а отец говорит — будешь юристом. И о другом не мечтай. А свидетельство о рождении, как право собственности, которое они за собой закрепили… Ты не можешь заниматься тем, что тебе нравится, потому что эти собственники отвергают все творческое. И если ты не сделаешь всю домашку, никто не даст тебе сесть за мольберт, хотя бы как за хобби. — Артем поставил локоть на стол и подпер щеку кулаком. — Я ныкал свой альбом каждый раз, когда слышал шаги в коридоре, думая, что ко мне вот-вот зайдут и начнут проверять тетрадки.

— Не знаю, — Слава отправил вилку в рот, — мне всегда проще побыстрее сделать домашку, в идеале делать это в классе.

— Не мой вариант, — запротестовал Волков, начав ковыряться в еде. — Во-первых, мне это не нравится. Во-вторых, твои любимые предметы я искренне ненавижу, добавь к ним химию. Лень заучивать и держать в памяти формулы, теоремы и в конце-концов весь объем знаний сводится к какому-то перекресту. Химия в биологии, тригонометрия в физике… Мне абсолютно все равно как размножаются одноклеточные и чему равно ускорение свободного падения! — Почти что взвыл Артем. — Я просто хочу читать и рисовать!

— Давай помогу с алгеброй…

— Лучше сразу убей! — Выпалил Артем.

Остаток вечера Шварц разъяснял другу взаимосвязь функций и графиков, но Артем тупо смотрел в черновик и кивал головой от безысходности. Делать знающий вид Волков мог, но врать Славе занятие бессмысленное, поэтому он надеялся списать все решения из ГДЗ, томик которых припер с собой. В доме Шварца это могло приравниваться к богохульству, но особого выбора у Артема не было. Он давно понял, что стопорнулся в понимании точных наук в классе восьмом или девятом. Впихнуть в него за час материал пары лет стало затруднительно, но Шварц упорно закладывал этот пробел толиками знаний.

— Слава, давай упростим тебе задачу. Натаскай меня к ЕГЭ на первые задания из части “Б”, чтобы я просто не завалил математику и получил аттестат. Всё! Пожалуйста, не мучь меня!

По лицу Шварца было понятно, что он крайне разочарован нежеланием Артема вникать в что-то сложнее базовых уравнений и задач. Они сидели на полу по-турецки, и у обоих начали затекать ноги.

— Ладно, — Слава потер глаз, чувствуя усталость. — Сделай, что понимаешь, а мне надо разобраться с олимпиадными задачами. Завтра дополнительные с физиком. — Шварц пересел за компьютерный стол. 

Волков действительно попытался решить домашку самостоятельно, но когда задания получались легко, он начинал сомневаться в их правильности. Тогда на помощь приходил решебник. Профильные предметы ему давались проще и он быстро с ними разобрался. Первой на завтра в расписании стояла физика, Артем быстро пробежался глазами по параграфу, посмотрел на задачи и попробовал решить первые две. Скорее интуитивно он подставил данные в формулу, следующие несколько задач он прочел, но идей по их решению он не имел, поэтому закрыл учебник. В одиннадцатом часу, когда противиться сну из-за физической усталости Артем больше не мог, он завалился на кровать.

Шварц выключил общий свет, уходя на кухню. Заварив сладкий крепкий черный чай, парень вернулся за компьютер. Включив настольную лампу, Слава потупил немного перед монитором, сидя с кружкой и собираясь с силами. Учитель бы его понял, скажи он, что чересчур устал, но сдаваться было не в его правилах. Если не выучить сейчас, полениться, через год в списках на зачисление в физтех его может не оказаться. Нежелание жить в своем городе отзывалось в нем чем-то мучительно тяжелым и давящим. Эту запертость он приравнивал к заключительному приговору. Для Славы не существовало “через год попробую еще раз”, он хотел собрать единственную сумку и сорваться прямо сейчас. Будь у него деньги, он бы рванул реализовывать свою мечту, но в небесной рулетке ему выпала не Москва, а южная провинция. Справедливости в его мире не существовало, один лишь труд и упорство.