Повисла пауза. Врач быстро выпил стакан и поставил его на место.

— Не прошло и года с последней потери, как она тронулась умом. Теперь она и живет в мыслях, что все ее дети на войне, а ей необходимо их дождаться. Как я говорил раньше, ни под каким условием не получалось выманить её из дома. Ладно племянница придумала эту идею с письмом, как будто сыновья пишут, а то уже выдвигали предложение поместить её в лечебницу, а это, я вам скажу, лишь усугубило бы её состояние. Вот такая история, молодой человек. – Закончив свой рассказ, врач быстро заполнил мой талон, размашисто подписал справку и звонко поставил печать. – Удачи на экзамене! – Произнес он, возвращая мне документы.

Я коротко попрощался и вышел из кабинета. Голова была на удивление легка, но мысли об этой женщине, настойчиво роились у меня в голове.

Покинув здание психдиспансера, я увидел одинокую Настю и подошел к ней.

— Ну как?

— Теперь лишь экзамен в доблестной милиции отделяет меня, от создания угрозы для нервной системы опытных водителей. – Я с гордостью помахал справкой над головой. И, почесав шею, добавил. – Не мешало бы отметить данное свершение.

— Вечером отметим. – Донесся Борин голос из-за моей спины. – А сейчас я хочу большую тарелку супа и баеньки. Жена! Карету!

Настя отвесила театральный реверанс и открыла автомобиль…

***

…На обратном пути, я настойчиво гнал мысли от истории доктора и влезал в любой диалог между Настей и Борей. Или, что чаще, сам затевал какой-нибудь разговор. Но образ женщина и ее история ярко отпечатались у меня в памяти. Поэтому, когда я распрощался с друзьями перед своим подъездом – четыре цинковых гроба и осунувшаяся пожилая женщина, как наяву, предстали перед моими глазами.