‒ Это уж моё дело, чего я хочу. И да, пусть среди тех стрелков будет любезный Айварс, ‒ полководец кивнул на стоящего рядом ратника в глухом шлеме, ‒ и если с вала я не спущусь, то первое, что ты должен будешь сделать, ‒ отсечёшь его голову. Заодно и шлем, неподобающий стрелку, заберёшь. Действуй.
Тетивы двадцати луков трижды спели в такт единственную ноту, известную им. В ответ успокоившийся, было, звёздный дождь припустил с новой силой. Вновь уже не синий, но чёрный купол заполнило множество смертоносных комет. Со всё тем же противным тихим свистом падали они уже в опасной близости от вала и рва. А над старой цитаделью эти рукотворные тела почти достигали своего зенита…
***
Двигаясь в почти непроглядной тьме (факелы могли их выдать), порой, буквально ощупью вдоль ещё более чёрной, чем сама ночь, стены, маршал как-то сразу, словно в отблеске молнии, понял, кем был тот молодой воин, что недавно спас советом почти половину аламанского войска. Да, человек, который теперь неслышно ступал с другими стрелками в голове отряда, поднимавшегося на высившийся за Цирцеями холм с уже заметными светящимися точками, замаскировался очень неплохо. Шлем тяжёлого конника хорошо скрывал лицо, кафтан ‒ фигуру, темнота ‒ манеру держаться, а шёпот ‒ особенности голоса. Да и было ли у полководца время думать о всяком ополченце?! Но не узнать (хотя бы и спустя время) ту, с которой оказались так плотно связаны последние недели его жизни, ту, чья кротость и доброта совсем ещё недавно удержали маршала от худшего из грехов, он, попросту, не мог. Зачем Миле быть здесь, а не в безопасности с обозом? Где она достала вооружение стрелка? Существовал ли когда-либо тот, чьим именем она назвалась, и что с ним теперь? Как она, в жизни не видевшая ни одной баллисты, онагра или катапульты, смогла высчитать траекторию их снарядов? Ничего из этого он не знал.
Да и так ли это важно, когда вдалеке зазвучал воинственный клич и загремело оружие? Почти одновременно с началом второй ложной атаки (первая помогла выбраться из города) части рати, возглавляемой Гуннульвом, перед ними предстала сооружённая явно наспех наблюдательная вышка с сигнальным огнём наверху. Вместе с рогатками из свеже обтёсанных кольев она охраняла единственный подъём на холм. Незамеченными здесь не пройти. Но когда это гордые аламаны страшились встречи с иберийцами?!