(А это скорее как чайки на верно, да что то такое или какие птицы есть, шум такой создают, не чириканьем.) Да, да, не чириканье гомон такой нем-нем-нем, ничего не понять что говорят. Я говорю, а че я их не понимаю, что они говорят этому эльфу или кто там. Он такой, а они когда возбуждены сами себя не понимают что говорят. Смеется. А че они так этих гостинцев хотят. Он говорит, ты их задел за самое живое, они очень любят подарки, особенно сладкие. (Улыбается, вот так.) Я такой ну вот вам гостинцы, у меня были конфеты в сумке я всегда храню, вот вам «Красный октябрь» батончики.

(А домовые которые с нами живут, вроде и в наше и вроде не в нашей реальности, они тоже любят, они знают их или нет, он что то слышал о них, об этих сущностях.) Я у этого спрашиваю, а эти ворчуны вечные, он говорит, нет они ближе к вашей реальности. (Ближе к нам.) На границе сидят, ждут свободного места куда попасть. Они быстрее к вам людям ближе чем мы. Мы когда то были близки с вами, когда вы были, че-то сказал, духовно развиты больше, когда вас еще на матерьялку не потянуло.

(Это какая цивилизация людей, когда большие были гиганты или как сейчас.) Да он показывает, когда вы к нам приходили вы были выше травы, вы имели возможность приходить не через соту проходить, он мне показывает, а проходить через всю сеть эту загораживающую наш мир. (А кто первый появился.) Он показывает мне мужика такого высокий по сравнению со мной я ему, ну не знаю меньше мизинца. Белое абсолютно одеяние, белые полу сапоги, сейчас образ идет белый посох, как Гендельф весь такой белый и лицо белое, белый цвет лица. Он такой говорит, это его мой прадед еще не видел, это идет легенда такая. А я говорю, а эти у меня опять попрошайничают, подпрыгивают еще, дай, дай. Подпрыгивают, я, но вот вам еще одна конфета и они делят ее и быстро слопали.