Чувствую. Ноги стерлись так, что я боялась на них смотреть, все сильно болит, но не сказала бы ,что меня это волнует. Чувствую. Волосы колышет ночной ветер, они радостно прыгают на моих плечах и я вместе с ними. Мне так радостно, что мозоли на ногах, холодный асфальт, всепоглощающая тьма ночной площади и душевная тишина, ощущение которой колеблелось между размеренным, гордым, почти недостижимым удовлетворением и равнодушным одиночеством, заползающим в душу каждого, кто осмелился высунуться из дома наружу. Рядом я слышу смех и смеюсь с ним сама, идя под руку со случайным человеком из случайного места. Забавно, что, встретившись именно этой ночью, мы надели одинаково неудобную, неразношенную обувь и сейчас шли по улице, переходили дорогу, встретили ужасно сутулого мужчину, он даже не заметил нас: тех, кто признавался друг другу в любви. Идя дальше по улице наткнулись на музыканта, который и вовсе не играл для пустой улицы. Я думаю, он играл для людей, которые не осмелились выйти, не осмелились встретиться с душевной тишиной. Менестрель прервался, чтобы погладить котёнка, которые ласково потёрся об его ногу тёплым бочком. А может, он играет для котят?
—Не знаю…
—Что именно?—мой спутник заинтересованно повернулся в мою сторону. Удивительно ласковая для незнакомца улыбка появилась на его лице, а мне удивительным образом казалось, что я эту улыбку люблю.
