— Да, — проговорил он с трудом, — продолжаем.

— Великолепно! Давайте поддержим нашего игрока ошеломительными аплодисментами! – и не дожидаясь реакции, захлопал первым.

Вслед за ведущим по залу послышалось множество хлопков, слившихся в единый, пусть и не стройный хор, среди которого Норн даже мог расслышать редкие выкрики, созвучие которых более всего напоминало слово «браво». Его губы тронула усмешка, но не от того, что ему была приятна реакция окружающих, а от того, что он их ненавидел, всей душой. Более того, он хотел их смерти, но не той, что легко дарует освобождение. Он жаждал их криков боли и мучений. Он молил, чтобы сейчас, прямо под этими людьми развегся ад и гребанные демоны, которыми так любят пугать эти лицемеры священники, выползли бы из той огненной ямы и начали терзать этих существ, по ошибке считающимися людьми. Он уже практически видел, как рогатые твари разрывают на части тела, из которых вываливаются кишки, заливая все кровью. Перед его взором мелькали картины этих жалких скрюченных человечков, молящих о пощаде. Но религиозные выкормыши не обращали бы внимания на все эти потуги, вырывая челюсти вместе с языками тем, кто молил бы громче других. Он представлял как все они, эти хлопающие ублюдки, обливаются кровью и корчатся в муках у его ног. Но более всего, он жаждал криков от сидящего напротив, ухмыляющегося чистоплюя. Норн бы выдавил ему глаза собственными пальцами, именно теми, что не так давно у него отрезали. И он оставил бы эти обрубки торчащими из пустых глазниц этого недоделанного хлыща, так фальшиво сейчас улыбающегося. «Да будьте вы все прокляты» — шептал он про себя, — «молю об этом любых богов – будьте вы прокляты!».