Кто мог предположить, что молодую, пышущую здоровьем женщину Веру Андреевну в одночасье разобьет инсульт.
Павел Аркадьевич долго ждал этого дня и как только за тещей, взявшей Борю на выходные, захлопнулась дверь начал неприятный разговор.
— Я ухожу Вер, помогать буду. Не вернусь, не надейся. Строй свою жизнь. – Сухо сказал Павел Аркадьевич жене и, повесив спортивную сумку плечо, трусливо шмыгнул на лестничную площадку. Он боялся криков и сыпавшихся в спину проклятий и даже замер, приготовившись успокаивать рассерженную жену, но ничего не происходило. Тишину нарушила хлопнувшая входная дверь, подгоняемая подъездными сквозняками.
Маша была рада и весь вечер благодарила его за сделанный выбор. Утром Павел Аркадьевич проснулся новым человеком и радостный прибежал на работу, где его уже ожидала печальная новость: Вера умерла. Ее нашла теща, забежавшая утром за комплектом сменой одежды для Бореньки впопыхах оставленную с вечера.
Вера еще была жива и булькала полуподвижными губами, пытаясь что-то сказать. Скорая не успела.
Павел Аркадьевич, соврав, что, уходя из дома утром оставил жену в полном здравии потом уже побоялся изменить собственные показания. Его никто не дергал и выждав полгода, он все же женился на Марье Ильиничне. Избежав общественного порицания, он так и не смог сам себя простить. Скрюченная Вера, лежащая под входными дверями, не шла у него из головы. Он много пил и умер, не дожив пару месяцев до Бориного совершеннолетия. Только мать Веры, забирая к себе время от времени Борю постоянно спрашивала, жива ли эта поскуда. Боренька ее не понимал, а бабка извинялась и угощала мальца пирогами.
За один вечер жизнь Бориса была разрушена до основания. Он любил Марью Ильиничну, заменившую ему мать, но сложившаяся картина была до жути отвратительна. Он ненавидел себя за то, что души не чаял в виновниках маминой смерти и первым делом отправился на кладбище прихватив с собой бутылку водки.
Лежа на могиле матери он вспоминал Зою и слезы текли по его щекам смешиваясь с кладбищенской пылью. Вдали горели огни города, которые плавно переходил в ночное небо, словно зовя за собой туда где царит безмятежность и полное забвение.
Разбив о памятник опустевшую бутылку, он безрезультатно пытался порезать себе вены, а затем смирившись с неудачей, сел в машину, где и забылся пьяным сном.