Солнце уже давно скрылось за бесконечным морем из густых зарослей причудливых деревьев, колючих кустарников и грубых мертвых пней. За пределами досягаемости его согревающих лучей остались темно-синие силуэты остроконечных гор и множество глубоких ущелий, что испещряют поверхность этих одиноких великанов. Покинул свет и мрачные глубокие системы пещер, что брали свое начало от подножья и тянулись до самых вершин.
Рассеивая непроглядный мрак, по жутко ухабистой, не ровной и искривленной дороге двигался, словно корабль сквозь туманные воды, небольшой кортеж. Простую, закрытую тканью телегу из темного дерева тянули за собой три могучих и крепких жеребца: гнедые, мощными копытами перебирали они дорогу, аккуратно ступая меж камней и веток, стараясь не дать себе увязнуть в сырой от влаги почве. Верховых на них не было, вместо этого дорогу указывали трое крепких мужчин, каждый шаг которых отдавал бряцаньем кольчуги и железных пластин, что закрывали прочные кожаные доспехи. Все трое были вооружены, что выражалось в поблескивании мечей, которые иногда выскакивали из старых потертых ножен. По бокам от движущейся процессии шли двое провожатых: невысокие, жилистые, они скрывали свои хрупкие но гибкие тела и иссеченные шрамами мрачные лица плотными накидками с капюношами Замыкала движение одинокая грузная фигура, чей силуэт тянулся за тележкой, словно мрачная тень, отбрасываемая маслянистой лампой.
— Ипат, вот ты мне скажи, — обратился к впереди идущему мужчине средних лет молодой светловолосый оруженосец, — Чего ради мы столь спешно покинули уютные городские стены и поперлись сквозь ночной мрак, а? Да еще и как идем-то! Нет бы пройти через русло Паружки, так мы прямо по «Звериной пасти» идем,а репутация у этого тракта не лучшая, сам знаешь.
— А чего сидеть-то? — твердым басом разразил чернобородый силач, идущий позади, — Если верить нашему усатому провожатому, есть заказ от самой графини! А это дорогого стоит. К тому, же есть указ от префекта — в городе мы бы не задержались. Груз, что мы тащим очень важен для какого-то там…трактата Пакес.
— Мирный договор, «Бык». И не надо нюни распускать, Лези. Твоя мать такого не одобрит. Ранее на таких трактах хозяйничали зеленые партизаны и их дикие звери, ручные псы и вороны, чье когти и клювы проникали через панцири словно это гнилой орех. Сейчас-то того и гляди, набросятся на тебя ни то звери дикие, ни то чудища жалкие. А супротив таких примитивов мы вооружены. И потише тут. Мы не на своей территории. Леса эти полны не партизанами, но, кроме диких зверей, паршивыми гнильцами, гулями и прочими тварями, что людьми были. А они-то уж хорошо чуют и плоть и кровь, слышат каждый шорох и звук. Идем тихо и без лишнего трепа.
Группа замолчала. Ипат поправил меховую шапку, проверил кинжал за поясом и принялся преодолевать камень за камнем, ухаб за ухабом , попутно прислушиваясь к окружающей тишине: скрип веток, хруст листвы под ногами, какое-то рычание, пощелкивание, крики птиц вдалеке…пощелкивание…щелк…щелк…словно кто-то уверенно переламывал старую каменистую породу, разламывая ее своими зубами…щелк…щелк…
Усатый выпрямился, схватился за кинжал, но все произошло слишком быстро. Из-за кустов на проезжающих путников набросилась небольшая стая кривых покачивающихся существ. Того, что держался левой стороны повозки смели без шансов — крепкий молодой человек в капеллине стал первой жертвой. Цепкие когти маленького гнильца моментально прошлись по его открытой шее, распотрошив артерию. Сопровождающие по правой стороне мгновенно седлали коней. Жилистые мужчины старались маневрировать между множеством противников, однако их быстро смели и повалили на землю, принявшись раздирать на маленькие куски.
— Отцепляй, войт!, — окинул мужчину молодой оруженосец, — Отцепляй повозку!
Ипат попытался сначала ударами ноги,а затем лезвием меча отделить груз от лошадей. Страшный вой, хрип и стоны умирающих провожатых обращали техничные удары в хаотичные и неритмичные. Одна из маленьких тварей взобралась по пытавшейся вырваться из прочных оков лошади. Маленькие гнилые когти и зубы крепко цеплялись за шкуру, позволяя существу быстро вскарабкаться до наездника. В одиночку, могучий жеребец не был способен потянуть за собой двух павших жертвами голодных гнильцев кобыл. Оруженосца уже стянули вниз, оставив его без шансов к сопротивлению.
Внезапно, пространство вокруг места бойни наполнилось горячим воздухом Каждое живое существо почувствовало этот всплеск. Маленький гнилой монстр с распухшей головой кинулся вверх, широко разинув пасть, дабы скинуть войта с седла, но был мгновенно сметен быстрой вспышкой света, что отделила верхнюю часть туловища существа от нижней.
Крупная тень медленно ступила на почерневшую от крови землю. Гнилые туши мгновенно обернулись, словно их поманило нечто сверхъестественное Фигура в плаще сверкнула лезвием длинного корда, и в этой вспышке была и ярость и гнев. Множество невысоких иссушенных тел бросились на мечника, отринув трапезу. Гнилые, жилистые тела, одно за одним, в несколько прыжков достигли своей цели, намереваясь облепить своего врага , словно рой диких скутелатов. Ужасное хрюканье заполнило пространство между тишиной ночного леса, отдаленным волчьи воем и стонами умирающих.
— Душа святая, ты, что оставила этот мир во имя Бога Отца всемогущего, Который тебя сотворил, во имя Бога Живого изгоняю тебя!
Внезапно, яркий свет озарил гнетущую тьму. Фигура в плаще вскинула руку вверх, позволив накопившемуся свету вырваться из самых кончиков его пальцев. Маленький огонек взмыл на два локтя вверх, осветив смуглую кожу колдующего и жадные морды кадавров, окруживших его, и разорвался ослепляющей вспышкой, опалив пространство вокруг мириадами маленьких искр, каждая из которых, достигая гниющих тел, воспламенялась, заставляя чудовищ отступить. Крапинки света разбивались и о лезвие меча, что молниеносно перемещалось меж голов, ручек и ножек, срубая гнильцев одного за другим. Когда от зловонной орды осталась едва-ли дюжина, бритоголовый воин влетел в самый эпицентр побоища, позволив себя окружить. Казавшийся несколько неуклюжим, мужчина стал ловко перебирать ногами, кружась вокруг монстров и стараясь за одно движение клинка покрывать как можно большую площадь вокруг. За один взмах он срубал по два кадавра, в то время как чудовищные когти безуспешно пытались достичь его тела, укрытого за прочной клепанной кожей. Скрестным шагом бритоголовый быстро менял позиции, не позволяя гнилым зубам впиться в него. Удар за ударом слетали головы супостатов, удар за ударом их численность необратимо снижалась.
Когда от группы осталось только трое, наиболее крупный из них, стоявший до этого на четвереньках, выпрямился в полный рост, обнажив мощные голые сухожилия и мышцы. Существо бросилось на свою добычу, в надежде одним прыжком сбить ту с ног и наконец докончить свою трапезу, но его отвратительная вытянутая морда встретилась с огромным кулаком, что не только остановил тварь, но отбросил ее далеко назад, как если бы кадавр был сбит конником на полном ходу. Оставшиеся карлики бросились врассыпную, спешно укрывшись в глухой чаще леса.
Тоненькая кровавая струйка медленно стекала с острого конца маленького металлического шипа, что украшал черную кожаную перчатку. Воин окинул взглядом свою левую руку. «Перчатка порвана, разорван рукав, но рука целая»,- заключил он, медленно продвигаясь к лежащему в грязи ипату. Стеклянные глаза усатого мужчины быстро забегали из стороны в сторону, стараясь охватить пространство вокруг себя. В царящем вокруг и крови, его взгляд едва смог зацепиться за приближающуюся к нему фигуру мужчины, уверенно державшего в руке окровавленный нож.
— Не подходи, изыди, чудище!, — хриплым голосом прошипел войт. Его тело дрожало. Маленький кинжал вывалился из рук, уткнувшись лезвием в сырую почву.
— Не походи, заклинаю тебя!
Воин присел на одно колено перед напуганным стариком, возвращая клинок в ножны. Бритоголовый выставил правую ладонь вперед и легким едва уловимым движением пальцев обрисовал маленький полукруг прямо перед лицом мужчины. Лицо того исказилось в необычной гримасе, а глаза налились живым светом
— Спокойно Шерх, — грозно произнес Кейран, — Это я.
