Пусть будет, как будет, лишь бы он продолжал вот так держать мою руку и вести за собой…

Боже, молю, пусть она всегда вот так сжимает мою руку и следует за мной. Это всё, чего я желаю.

Они катались, падали, смеялись и были безмерно счастливы. Конечно, им не надо было кричать об этом или говорить друг другу – это было очевидно. Они это чувствовали.

Но каждый раз, что-то сдерживало Яну, мешало быть до конца открытой и свободной рядом с ним. И чем дальше всё заходило, тем сильнее и настойчивее грыз изнутри её собственный червь сомнения.

Что если он будет стыдиться меня? Ведь я необразованная маленькая девчонка из захудалого района.

Что если он будет скрывать меня от своих друзей и матери? Ведь я была бродяжкой, и они могут решить, что я пропащая душа.

 Что если он решит просто воспользоваться мной? Оставит на моем наивном влюбленном сердце настолько глубокие раны, от которых я не избавлюсь вовек.

Да, я дочь алкоголички, пусть и моя мать уже покаялась и изменилась, но клеймо уже выжжено на чистой коже, и он знает о нём.

Да, я даже не получила аттестат и гожусь ему только в прислуги, и это несоответствие наших миров и происхождений, как глубокая пропасть, шагнув в которую – мы упадем во тьму.

Подобные мысли кружились в голове Яны, как настойчивый, зудящий каждый нерв, рой пчел. Было тяжело бороться с этим. Девушка поддавалась собственным слабостям.

Так и бежали дни, окутывая Яну всё большими сомнениями, как паутиной, из которой невозможно выбраться, и чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее вязнешь.