Он замолчал, наблюдая как желваки гуляют на широких скулах земляка.

— Я люблю правду, Андо. Люблю. — он таки достал свой парламент. Закурил. Щелкнул крышкой зиппо и убрал в карман. — Ты хорошо все говоришь в машине так, чтоб не зацепить на записи.

— Наставник хороший был.

— Был? Разошлись?

Андо внимательно посмотрел в глаза одноклассника. Он знал каждое слово, сказанное им и как он поведет себя, и что сделает или не сделает.

— Поэтому, и разошлись. Не друг он матери моей.

— Что ж… — он затушил сигарету в пепельнице, не докурив всю. — Значит, что ты любишь больше — сауну или баню?

— На твой выбор.

— Отлично. Симкарту в метро с рук приобрел?

— Сразу по приезду.

— Покажи от нее пластик с номером. — он быстро глянул номер — Сожги ее. Завтра жди звонка.

Новое такси подъехало ровно, как он вышел из черокки.

Через два дня они сидели и парились в баньке.

Все это просмотрев, он открыл моргнув глаза, стоя на вокзале. Дождь кончался неохотно, периодически нарывая еще мелкими каплями. Один из алгоритмов будет таким. Он спустился в метро и взял симкарту с рук у торгаша. До того, чтобы сесть в такси было еще десять минут. Это еще одна вечность.

Его последние несколько дней стал волновать вопрос, почему она сказала: «так надо»…

Мать он видел три года назад, как закончил вторую вышку. Впервые за долгие годы вживую. Раньше Яков показывал ее на записи.

Андо не мог не признаться себе, что если бы они ее убили, ему было бы уже не так тяжело. Но и то, что она жива, вселяло надежду.