На следующем занятии я играла на фортепиано как обычно, не быстро, не медленно, негромко, не старалась какую-то ноту растянуть или, напротив, ускорить. Изольда Францевна с удивлением смотрела на меня.
– Дитя моё! – говорила она. – Что с вами? Я Вас просто не узнаю. Вы чем-то удручены, огорчены или Вы влюбились? Почему у Вас опять такое вялое движение пальцев?!
Я внимательно, очень внимательно посмотрела своему педагогу в лицо.
– Нет, – сказала я. – Ничего я не огорчена, не удручена и не расстроена. Мне просто надоело притворяться!
Изольда Францевна взяла меня за руку и, слегка сжав мою ладонь в своей руке, проговорила: «Вы знаете… а ведь я сразу поняла все ваши игры, все ваши специальные действия, все ваши кривляния, и так далее, их можно назвать по-разному. И решила пойти вопреки, против течения, как говорится. Вы ведь ждали, что я Вас отругаю, пожалуюсь на Вас Вашим замечательным, любящим Вас родителям. Так ведь?! Можете не отвечать. Я всё прекрасно знаю. Теперь, милая Арина, выбор за Вами. Вы уже достаточно сознательный и умный человек. Скажите, Вы хотите дальше заниматься со мной музыкой?!»
– Хочу, – ответила я и мои глаза засверкали слезами.
– А почему… если не секрет?!
– Мне было приятно, когда Вы меня хвалили.
– Да, – задумчиво проговорила Изольда Францевна. – Значит, Вы идёте по традиционной схеме, обычно, чтобы человек что-то начал делать, его нужно хвалить. Вы как большинство. Это нехорошо, и неплохо. А знаете, как я стала профессором и преподавателем консерватории? В моём случае всё было наоборот. Когда мне было девять лет, всего девять лет, и я едва постигала азы музыкальной грамоты, мой ныне покойный преподаватель, Борис Васильевич Кольцов, сказал мне, что из меня ничего не выйдет, я абсолютная бездарность. Слова эти меня очень обидели, задели за живое, я сидела в своей комнате, на своей маленькой кроватке и жаловалась своим игрушкам – зайчику и лисёнку. При этом очень горько плакала. А потом села за фортепиано, прямо ночью. И выучила очень сложный для меня этюд. Так и начался мой долгий, не всегда лёгкий для меня путь в музыку. Но в своём призвании я была очень-очень уверена. Никакого другого занятия, кроме игры на фортепиано, я не представляла. А у вас, деточка, другой путь, я это вижу сразу, но музыка вам всё же не помешает. Для общего развития. Будете играть своим детям или внукам. Или своим родителям. Не нужна Вам музыка профессионально. Да Вы сами это чувствуете, не так ли?
Я долго-долго молчала в ответ, после чего крепко-прекрепко обняла Изольду Францевну, почувствовав в эту минуту в ней не жёсткую, временами очень суровую учительницу, а маленькую, обиженную девочку, которая сумела доказать, что очень многое может постичь и многого достойна.
Изольда Францевна прошла свой долгий и тернистый путь на пути к желанной, любимой мечте. На такое способен далеко не каждый человек. Это ведь так сложно взять себя в руки в тяжёлые минуты неприятия, оскорблений и заставить поплыть себя против течения, против злых и грубых замечаний, казалось бы, опытных и мудрых педагогов.
Мне уже двенадцать, почти тринадцать, и я вовсе никому не хочу ничего доказывать. Мои родители – педагоги, возможно, учителем стану и я. Но жить своим делом так, как живёт им Изольда Францевна, я точно не смогу. И уже сейчас это знаю.
Музыка для меня, в отличие от Изольды Францевны, всего лишь общее развитие. Это так, но теперь мне всё стало в радость, против течения я буду плыть с музыкой, которая обязательно мне поможет. Даже сомнений нет!
«Продолжаем занятие, девочка!» – слышу я голос Изольды Францевны и погружаюсь в мир музыки, который помогает мне держать спину, держать удар и легко плыть против течения!
Пишу рассказы и повести для детей и подростков.
