– Есть люди, у которых всегда остается детский интерес ко всему, на что устремляется их взгляд, – проигнорировав вопрос, начал Энтони. – Один из них – ты, Жан. Я никогда не перестану тебе удивляться. Такие, как ты находят искру в каждой мелочи, а потом с помощью неё разжигают огромный костер, который греет своим теплом других. Это поистине великая способность. Наверное, я буду восхищаться ею до самой смерти. Восхищаться, потому что сам не способен заполучить эту способность. Видимо, не всем предначертано стать похожими на тебя, – он закончил и сморщил своё лицо, отпивая горячий кофе.

– Приятно знать, что твоя английская манера общения ничуть не изменилась. Даже не находясь на сцене, ты способен красиво говорить. Очень красиво. Мне стоит поучиться красноречию у тебя, и поэтому предлагаю снова начать встречаться вечерами в кофейнях, как мы любили делать это в Лондоне.

– Спасибо, приятель. Твоя лесть – лучшее лекарство для меня, по крайней мере, на этом этапе моей жизни, – с ноткой горечи произнес Энтони. – Конечно, я не против видеться с тобой и обсуждать разные темы. Но разве у тебя не плотный график? Ты как-никак лучший актёр во Франции. Со мной рядом сидит лучший актёр Франции!..

– Не бери в голову, Энтони. Я даже не помню, когда мы в последний раз так разговаривали, поэтому давай не будем обо мне. Ты по-прежнему играешь в Шатле[*]?

Энтони лениво посмотрел по сторонам и слегка улыбнулся.