Пять дней в столице показались Роману Шеину невыносимо долгими. Как выяснилось, он был совершенно не приспособлен для этого города. Стоило сойти с поезда, как он тут же понял, что Москва проглотит его без остатка. Никогда прежде он не видел столько людей в одном месте и в то же время никогда прежде не ощущал себя таким незаметным.
Роман всегда говорил, что он человек глубоко провинциального склада. И, несмотря на юный возраст, понимал, что ритм жизни больших городов совершенно ему не подходит. Молодой человек всегда тяготел к природе и тихому быту. Вместо модных клубов он ходил в маленький бар на соседней улице, а шумным компаниям предпочитал тихие вечера с книгой. Спокойный и неторопливый образ жизни засел в нем так крепко, что даже новые веяния и достижения техники Роман переваривал с трудом, и поэтому в кармане его старой куртки цвета хаки лежал купленный семь лет назад телефон с резиновыми кнопками и разбитым экраном.
Своей ограниченности Роман никогда не стыдился. Он не видел ничего зазорного в том, чтобы жить в небольшом городке и не бегать суетливо между вздымающихся в небеса высоток мегаполисов. Он был счастлив работать плотником на мебельной фабрике и не променял бы это ремесло даже на самую успешную карьеру. А походы в рестораны Роман считал сущей глупостью, потому что любимым его блюдом всегда был жареный картофель с грибами. Но, в отличие от большинства провинциалов, Роман не видел ничего предосудительного в столичной жизни – просто его она совсем не притягивала.
Он был в Москве впервые. Не поехал бы и в этот раз, но решил, что стыдно быть гражданином страны и ни разу не посетить ее столицу. К тому же в Москве жил один его старый друг, Максим Гуторов, с которым Роман провел когда-то немало веселых дней. Гуторов переехал в Москву три года назад, что было неудивительно, ведь он всегда был человеком общительным и раскрепощенным, любил вечеринки и мечтал перебраться в столицу с тех самых пор, как впервые побывал в ней в шестнадцать лет.
Выйдя с вокзала, Роман сразу спустился в метро и тут же столкнулся с первым испытанием. Прежде ему не доводилось пользоваться метрополитеном, и парень совершенно не представлял, как он устроен. Чтобы попасть на платформу, Роман потратил чуть больше получаса, успев при этом как следует разглядеть москвичей. Люди здесь ему нравились. Почти все они были хорошо одеты и ухожены. Молодой человек думал, что жители столицы будут смотреть на него свысока, но на поверку многие из них оказались весьма милыми и общительными. К тому же в метро он не встретил ни одного бездомного, воришки или попрошайки, о которых рассказывали ему родители. Все было как дома, только больше, масштабнее и выше.
Когда состав подошел к платформе, Роман занял место в вагоне. Люди почти не смотрели друг на друга, пытаясь найти хоть немного уединения, и, видя это, Роман окончательно убедился в том, что здесь до него никому нет дела. Всем было плевать, что куртка его не нова, что он, как полоумный, озирался по сторонам и что ботинки его давно уже вышли из моды. Да и на него самого всем тоже плевать. Роману нравилось чувство полной невидимости, и он еще долго не мог привыкнуть к нему, ведь в провинции люди думают, что имеют полное право вмешиваться в личную жизнь незнакомцев. Именно в этот момент Роман понял, что попал в совершенно иной мир.
Первые три дня парень потратил на прогулки по бесконечным музеям и паркам. Сперва он выбирал самые заурядные места, где собиралось много туристов, но вскоре решил, что будет глупо, побывав в Москве всего один раз, постоянно находиться в их компании, и поэтому, отбросив все рекомендации из путеводителей, воспользовался советами Гуторова. Но они не очень ему подходили, поскольку в основном это были слишком дорогие кафе и слишком пафосные бары, где Роман чувствовал себя неуютно.
За эти три дня он понял, что жизнь в Москве сильно изменила его друга. При встрече Гуторов начал говорить с ним с чуть снисходительным тоном, и Роман понимал, что его надменность вызвана желанием хоть немного самоутвердиться, потому что здесь Максим был одним из миллионов приезжих, снимал убогую комнату в старой квартире и работал в салоне сотовой связи. В пищевой цепочке столицы Гуторов барахтался где-то внизу, и ему хотелось хоть немного поднять свой статус за счет старого приятеля. Однако понимание того, чем вызваны такие перемены, нисколько не умаляло дискомфорта от пренебрежительного обращения. Хотя это не было большой проблемой, поскольку Гуторов все время пропадал на работе, и виделись они не более двух часов в день – ничтожно мало, учитывая, что остановился Роман у него.
Уезжая в Москву, Роман надеялся, что они смогут, как раньше, проводить много времени вдвоем, прогуливаясь по городу, и говорить часами напролет, но удалось это им лишь однажды. В тот день Роман проснулся рано утром, когда Гуторов и его сосед – неразговорчивый юноша, покидавший свою комнату только при крайней необходимости – уже ушли на работу. Роман встал с кровати, что стояла у окна в неприбранной комнате, и пошел на крохотную кухню, поскрипывая ламинатом. Завтракал он обезжиренным соевым йогуртом, от которого его воротило. С недавних пор Гуторов стал веганом, и в его холодильнике хранились лишь странные продукты исключительно растительного происхождения, которые Роман не считал едой и воспринимал лишь как легкую закуску перед основным блюдом.
На этот день он ничего не планировал, поскольку уже смертельно устал от долгих прогулок, к тому же за последнее время получил так много новых впечатлений, что просто надеялся на один спокойный день, чтобы как следует их переварить. Роман впервые побывал в Кремле, впервые прокатился на трамвае и увидел настоящий дворец. Но больше всего эмоций вызвала в нем сама Москва. Все происходящее здесь казалось Роману нереальным. Во многом потому, что ему наконец довелось побывать в тех местах, которые он часто видел по телевизору, и парню грезилось, что он герой кинофильма или какого-то странного шоу, а все, что его окружает – лишь недолговечные декорации.
До обеда Роман просидел на кухне, разложив на круглом столе несколько выпусков местных газет, в которых в основном писали о скидках в магазинах и преступлениях, совершенных на прошлой неделе. И он все не мог поверить, что в городе, где столько возможностей для культурного отдыха, людей волновали лишь скидки и преступления.
На улицу парень вышел только к вечеру и первым делом отправился в небольшую забегаловку, где заказал два бургера. Лишь насытившись нормальной, по его мнению, едой, он пошел к метро, где, как обычно, перепутал платформы, что заметил только две станции спустя.
Друзья собирались встретиться на Китай-городе, заглянуть на какую-то тусовку в книжном комиссионном магазине, а после отправиться в любимый бар Гуторова, который он требовал называть «тапрумом», хотя так и не смог объяснить, в чем, собственно, разница. Максим был одет в зауженные джинсы с прорезями на коленях и футболку с логотипом какой-то группы, важность которой он пытался втолковать Роману всю прошедшую неделю, а тот лишь отмахивался. Им все сложнее было находить общий язык, и Роману уже казалось, что после этой поездки дружбе придет конец. Общение осложнялось еще и тем, что Гуторов стеснялся Романа, который, в отличие от него, был одет в обыкновенные голубые джинсы и серую футболку.
Первым делом парни отправились к книжному. Роман хотел зайти в ГУМ, но Гуторов заявил:
– Да забудь ты о нем! Все это для туристов и зевак из деревень. Сегодня я покажу тебе настоящую Москву.
– А что я видел до этого?
– Замануху для приезжих.
– А мне понравилось.
Гуторов лишь снисходительно покачал головой. А спускаясь по широкой улице, неожиданно спросил у Романа:
– Ну что? Теперь, когда ты видел настоящую жизнь, что думаешь о своем городке?
– Собственно говоря, ничего не изменилось. Не думаю, что столица мне подходит.
– Как это Москва может кому-то не подходить? – удивился Гуторов. – Это же лучшее, что есть в нашей стране!
– Знаешь, давай лучше каждый останется при своем мнении.
– Как скажешь, – неохотно ответил приятель. – Но ты ведь не можешь отрицать, что здесь гораздо больше возможностей и развлечений.
– Так-то оно так, – протянул Роман. – Но ведь у тебя все равно нет времени, чтобы как следует ими насладиться. Ты целыми днями торчишь на работе, чтобы оплачивать излишне дорогой образ жизни.
– Просто я не успел как следует освоиться.
– Забудь об этом. – Роман похлопал Гуторова по плечу. – Давай просто оставим этот спор.
У книжного их встретила громкая музыка и несколько утонченных девиц. Подобных девиц Роман видел и в провинции, но здесь они были куда более изнеженными и надменными. Выпив вина, приятели покрутились возле тощих парней, с которыми Гуторов перекинулся парой слов, а потом спустились в подвал, где и находился книжный магазин. Покопавшись немного в стопках потертых книг и выпив еще немного вина, они отправились в бар. Цель визита так и осталась для Романа загадкой.
– Вот она – настоящая жизнь, – заключил Гуторов, пряча добычу в сумку. – Такого не найдешь в провинции. Люди в Москве более развиты культурно.
Роман ничего не ответил, не желая портить вечер руганью.
В баре веселее не стало. Он был полон высокомерных лиц и странных людей. Большинству из них было около тридцати, но одеты они были как подростки, да и интересы их сводились лишь к выпивке, одежде и концертам. Оказавшись внутри, парни почти не общались, а вскоре Гуторов и вовсе завел разговор на стороне, оставив друга скучать одному.
В этот вечер Роман скучал по дому больше обычного. Он знал, что большинству людей его любовь к провинциальной жизни казалась по меньшей мере странной. Они не могли понять, как можно мечтать вернуться в серость и обыденность российской глубинки.
Вытерпев прогулку, Роман поспешил лечь спать. Нормально поговорить с Гуторовым ему так и не удалось. На следующее же утро Роман купил билет до дома и лишь в поезде смог расслабиться – впервые с того момента, как оказался в Москве. О том, что покидал этот город, Роман совсем не жалел. Он был человеком глубоко провинциального склада и, к удивлению многих, никогда этого не стыдился.
Читать продолжение: https://www.litres.ru/book/igor-nadezhkin-32441592/provincialy-68898483/
Еще почитать:
Провинциалы — Счастливая мать
Сборник пазла судеб — Вечно молодой
Жизнь по ту сторону Атлантики — Город солнечного света из открытых дверей.
Чувство
«
»
