-А если он узнает?
-Присаживайтесь, сержант! Прошу вас… Макс, принесите вина! — крикнул Канарис в сторону двери, и через несколько минут появился седой мужчина с подносом в руках. Он поставил на стол хрустальный графин и два бокала. Молча вышел. — Он непременно узнает. Вернее, наверняка уже знает. Но это не его дело. Если вы даете согласие на работу для разведки, вы автоматически попадете в ведение разведки, а соответственно под ее эгиду. А это означает, что Гестапо ваша личность уже не должна интересовать. Хотя, конечно же они, все равно, везде суют свои носы. И все же, против адмирала Канариса бригадефюрер Мантейфель пойти поостережется.
-Адмирала Канариса?!
-Вам знакомо это имя?
-Я слышала об адмирале Канарисе, но разведка и вы… Вы ведь тоже Канарис.
-Да, я его племянник… Пейте вино, сержант! Красное вам полезно. А это хорошее, французкое. Немцы же так и не научились делать вино…
Он налил мне вина, наполнил свой бокал и уселся напротив.
-Если вы решили, что я обычный протеже, будете правы, но лишь отчасти. Дядя, конечно, замолвил за меня словечко, но основную роль сыграли деньги моей семьи. Я ведь барон… Я мог оказаться и в самой разведке, что было бы интереснее для меня, но моя мама… Она очень больна. Ее сердце смещено вправо и сильно увеличено. Она почти не двигается, проводя все время в каталке, уже давно. Врачи запретили любое сильное волнение. Вот дядя и помог определить меня в элитное подразделение, подальше от самой войны, что бы я непременно остался жить. Все ради мамы. Кроме меня и дяди, брата моего отца, у нее никого больше нет. Она обожает меня.
