После занятий в спортивном зале города Брентвуд я стал заезжать к Йосико. Мне нравился её дом. Он был сделан из металлических конструкций. С эскизом ей помогли парни из Nua Architect. Огромное стекло заменяло несущую фронтальную стену. За стеклом были гостиная и кухня. Это ультра современный open concept. Дом был одноэтажный и раскидистый, как руки женщины в дагестанской лезгинке. Дверей почти не было. Только входная парадная и дверь, которая выходит во двор. Двери в двух спальнях заменяли повороты стен. Ванные тоже прятались за двойным поворотом стены.
— Почему у тебя нет дверей в доме?
— Я живу одна и уборку делает робот Dremeteach D10 Plus. Он такой сложный, как твой лаптоп, только без клавиатуры. Не смейся, у него есть лазер, связь со мной через wifi. В нём есть смарт модуль Алекса, которая активирует все его действия моим голосом. Когда я в комнате и он заполз, я говорю ему, Алекса, скажи ему зайти позже, пусть убирает дальше. Он не обижается и уползает. Мне только остаётся сказать — Спасибо Алекса. А пыль со стен я убираю сама. Мне нравится наводить в доме чистоту.
Надо сказать, что мебели почти не было. Встроенные шкафы. В них прятались и футоны для сна. Было две большие декоративные вазы с домашними тропическими растениями. В центре гостиной был низкий столик, за которым мы кушали сидя на пятках. Если нужно кресло или футон для отдыха в гостиной, то они были встроены в стену. Подремал и убрал обратно. А так пустое пространство и свет. В спальнях были стеклянные потолки и засыпаешь под лучами звёзд.
Въезд был по электронным пропускам. Или надо было звонить от ворот, чтобы хозяин нажал кнопку и открыл проезд. Это обычный ритуал в закрытых посёлках. Йосико мне оформила электронный пропуск, как временно проживающему.
Одно плохо, она медленно угасала и я не мог её заставить начать лечение. Это меня угнетало. Я, как мог, пытался скрасить остаток жизни и купил круиз по реке Миссисипи. От города Нэшвилл идут две полноводные реки. Одна Камберленд, а вторая Теннесси. Корабли ходят разные, есть длинные круизные, они современные. Есть подделка под старину, как в фильме ‘Волга, Волга” с настоящими колесом, которое загребает воду. Они не быстроходные. Но мне очень понравились на проспектах. Это современный steamboat “две трубы, колёса сзади и ужасно тихий ход”. Можно выходные провести на воде в условиях “всё включено”. На корабле есть спортивный зал, вечером концерт артистов и хороший ресторан. Остановок много. Корабль плывет неспешно и люди наслаждаются покоем.
Мы отправились в путешествие на корабле по маршруту река Камберленд, река Огайо, река Миссисипи и поворот на юг в Мексиканский залив. Йосико почти всё время проводила на верхней палубе. Она сидела закутавшись в плед в кресле. На её лице всегда были солнечные очки и не знаешь, спит она или наблюдает за пейзажем. Устав от свежего воздуха, а на реке дует ветер и плюс сам пароход движется, она спускается каюту и ложится на диван. Вечером, когда она примет душ, я достаю коробку с японскими кремами, которых даже название не знаю. Йосико ложится на кровать и я ей делаю массаж лица и шеи этими кремами. Разглаживаю морщинки, говорю всякую безделицу. Она смеётся:
— Тебе, мой друг, надо лицензию получить для ухода за пожилыми.
— Не надо мне лицензий, одна трата времени и денег. Я за тобой лучше буду нелегально ухаживать. Мне штраф не надут, а тебе, как нанимателю выпишут.
Йосико весело смеётся. Потом переворачивается на живот и я ей делаю массаж шеи и позвоночника. Окончив массаж, я покрываю её пледом и она дремлет полчаса или час. А я ухожу на корму и смотрю, как вращается колесо. Ритмичное вращение и звук падающей воды отвлекают меня от печали.
Вот и сегодня, я стоял на корме и смотрел на воду, которую перебрасывают огромные красные колеса парохода. Пена от падающей воды стелется дорожкой за кораблём. Йосико встала и меня там нашла.
— О чём философ о чём думаешь?
— О бренности дорогая, о бренности. Годы наши таковы, что такие мысли сами лезут в голову.
Йосико тоже стала смотреть на воду и потом сказала.
— Да, ты прав, но не хочется об этом думать. Для каждого возраста свои удовольствия, у нас их тоже достаточно много. Я смотрю на воды этой реки, они нескончаемые. Так представлялась мне жизнь в молодые годы.
— Радость, моя, это одна и та же вода, это круговорот воды в природе. Он непрерывен, как всё на нашей планете. И не так важно, что вода это не та, что была шестьдесят лет назад и тридцать и даже час назад, но она остаётся текущей в одном направлении. И можно считать её прежней водой по отношению к нашим дням жизни.
— Прошу тебя, только математическими формулами мне голову не забивай. Я знаю, что ты можешь написать систему из двух интегральных уравнений и решить её. Но она не продлит наши дни. Обними меня, мне скучно одной. Я проснулась, а тебя, сторожа моих сновидений, в каюте нет. Я знаю где тебя искать и пошла на корму, ты там, где бесконечность начинается и кончается в одной и той же точке.
Я обнял свою подругу, она права. Жизнь это миг, совокупность мгновений, каждое из которых независимо и ценно. Жизнь становится скучной только тогда, когда перестаёшь видеть новое и замыкаешься на стереотипах прошлого. Они не долго существуют, это мы сами продляем их и отказываемся от новых ощущений. Позади парохода плывут пузырьки пены, они то появляются, то исчезают, потом вновь появляются, но долго противостоять силам поверхностного натяжения не могут и лопаются. Рано или поздно, остановится колесо и пузырьки исчезнут. Что такое жизнь? Дыхание в ноздрях наших, так библия гласит. Другого не дано.
Мы проплывали мимо красивых ферм с амбарами красного цвета и маленьких городков со старинными зданиями. Что такое старинное в Америке? Лет 100-150, остальное всё уже снесли. Я видел дом Элвиса Пресли в Мемфисе. При его жизни это был дворец, а ныне, за такое строение и триста тысяч не дадут. Люди приходят и уходят, а с ними появляются дома, которые тоже уходят вместе с поколением людей. Постройки 70-х годов прошлого века уже архаизм, такой был и мой дом, поэтому я его покинул с некоторой грустью. Чтобы переделать такой дом под нормальное жильё надо от 70 тысяч и выше. А сам дом и 60 тысяч не стоит. Легче на этом месте построить за 180 тысяч современный небольшой дом на одну семью. На сколько его хватит? Лет на 50, дети там явно жить не станут. Так приходят и уходят в мир люди вместе с домами. Дома богатых и дома людей средней руки имеют одинаковый срок жизни. Всё сделано с расчётом на короткую жизнь дома, не длиннее человеческой. И так, начало стройкам есть, а конца не предвидится. Чем дольше живем, тем короче жизнь домов, они устаревают быстрее человека.
Недавно мы с Йосико были в Антиохии, где был мой дом до переезда. Так в этом закутке теперь живут мексиканцы и арабы беженцы. Из 16 домов остался только один дом старожила пенсионера, который доживает свой век, играя на участке в гольф, остальные по два раза сменились и на двух домах вывески FOR SALE. Продаётся. Это жизнь продаётся в этом месте Clear Water Court. Ещё при мне, в 9 домах из 16 жили родственники Мишель, но и она уехала.
-О чём задумался, дорогой?
— Об исчезновении домов, раньше они людей переживали, а теперь люди дома переживают. Это называется развитие цивилизации. Строим красивые времянки.
— Ты. Прав, времянки цена которым 200-300 тысяч. Вроде бы домов много строится, а на самом деле, их всё меньше и меньше, чем людей. Они умирают из-за старения быстрее человека. За три-четыре месяца отстраивают новый после сноса старого. Был большой дом, а превратился в малый. Старые люди из большого дома уехали или умерли, а в новый вселись новые люди. И городок твой Антиохия стоит на месте и дома стоят на месте, а знакомых людей почти нет. А раньше накрывали общий стол на площади между домами и ужинали все вместе. Родственники были. Настоящие, а не по анализу ДНК, как ныне, которых искать надо.
— И люди и дома, как пена от этого колеса. Появляются и исчезают, нет начала и нет конца этому процессу, словно пузыри на воде, только временные параметры отличные. А куда уходят люди и дома? В небытие?
— Да, трудный вопрос ты поставил. Наше пребывание на планете это временный приют. Одних это заботит, других нет. Одни этим пребыванием наслаждаются, не зависимо от дохода, а другие страдают, тоже независимо от дохода. И хозяин дома и сам дом, словно соперничают в своей временности, то перегоняют один другого, то отстают, а эти гонки не радуют глаз думающего человека.
— Этот процесс бытия имеет непорочное зачатие. Он типа утренней и вечерней росы. Каждому доступен только один вид этой небесной влаги. Мы, как цветы однодневки, роса выпадает и мы расцветаем, роса сошла, а мы остались, не зная, что будет солнечный день и мы высохнем. Бывает, что цветок умирает раньше, чем высохнет роса, у каждого из нас свой цикл превращения. Но и росе вечера не дождаться, она высохнет к полудню.
— Ты меня утомил, пойдем посидим в креслах, полюбуемся закатом.
Я знаю слишком хорошо себя:
Тебя я не обижу и намеком,
Но вот рукав мой,
Вымокший от слез,
Немым упреком будет для тебя.
— Кто это сказал?
— Это танка Сайгё.
— Философствовать ты мог и дома, не за этим же ты меня пригласил в путешествие?
— Прости Йосико.
— Всё нормально, мой русский самурай, я люблю твою болтологию. В отличие от американцев, ты не устраиваешь трагедии из отложенного просмотра телевизионного шоу или футбольного матча из-за встречи со мной.
Через три дня пароход вошёл в Мексиканский залив. Я спросил Йосико:
— Куда теперь поедем, моя радость.
Йосико заглянула мне в глаза и спросила:
— Я тебе ещё своими капризами не надоела?
— Милая моя, да твои капризы это моя радость, это смысл моей жизни. Без них, я так бы и ходил на аэробику три дня в неделю. Я люблю тебя. Мне без тебя очень плохо.
Йосико меня слушала и улыбалась.
— Я никому так дорога не была, честно, ты единственный, ради которого я ещё держусь на ногах. Я хочу поехать во Флориду.
— За один день?
— Нет, на яхте, с заходом в города курорты. Походим на концерты, поиграем в казино, а ночью плывём в следующий город. Может острова посмотрим. На карте Гугла много интересных мест.
— Хорошо, сейчас поедем отель, ты там отдохнёшь, а поищу настоящего капитана с яхтой.
Я три часа разговаривал со всеми владельцами яхт и никто не соглашался. К нам подошёл пожилой дядя и спросил, о чём толкуем. Ему мужики пояснили:
— Том, путешествие не длинное по дистанции, а остановкам нет конца, ему нужен трамвай речной, а не прогулочная яхта.
Том подумал и согласился. Он предложил цену, от которой было глупо отказываться. Мы пошли смотреть яхту. Небольшое судно с рыбацкими снастями. Есть две каюты, одна для нас, а другая для него. Ударили по рукам. Я вернулся в отель, а моя любимая вся издёргалась. Думала, что я не найду человека, который вместо одного дня будет десять плавать.
— Ну, милая моя, поедем куда глаза глядят. Настоящая рыбацкая посудина со снастями. Будем рыбу у крабов по пути ловить и ужинать ими. Днём гуляем на берегу, а после ужина в путь.
— Я представляю, как это было трудно сделать. Спасибо.
Мы отплывали со стоянки яхт Eddie Pinto. Судно было небольшое, как предназначено для нашего плавания. Каюты были чистые, камбуз маленький, но тоже чистый, никаких запахов не было.
— Том, ты сделал чудо, из такого простого судна за ночь сделал яхту. Держи оплату вперёд.
— Я всё понял. Это её последние дни на земле, может и нам с тобой Господь зачтёт это за добро.
Йосико была в восторге, на палубе стояло для неё большое плетёное кресло и набор удочек. В плаванье мы были 10 дней. Йосико даже приободрилась и глаза у неё сияли. Подошёл Том прощаться:
— Йосико, приезжай к нам через год, поедем в Мексику и в Гондурас. Там такие красоты, в раю таких нет.
— Том, я не могу обещать.
— Ты не обещай, а приезжай. Я буду вас ждать обоих. Я дал Владимиру свой номер телефона. Ты только продержись, всего лишь год и не пожалеешь.
Йосико подошла к нему и обняла:
— Я приеду, спасибо, я начну лечиться. Володя, ты мне поможешь?
— Конечно, даже таблетки буду есть на пару с тобой и уколы делать.
— Ха, ха, ха. Я стану здоровой, Том, я стану здоровой, я обязательно приеду. Том, ты только жди.
Они обнялись и расцеловались. Ни один доктор и даже я не смог изменить её желание умереть. А Тому удалось. Хотя уже было поздно лечить. Началась четвёртая последняя стадия. Мы вернулись из поездки, но уже в инвалидном кресле. Но Йосико не унывала и строила большие планы. Пару недель после возвращения она меня спросила:
— Может ты поселишься у меня, я тебя пропишу и дом будет твой.
— Нет, нет я не хочу. Мне каждая вещь будет напоминать о горе. Оставь дом бывшему мужу.
— Он меня бил и издевался. Я даже не хочу о нём вспоминать. Ну продай дом и возьми деньги.
— У меня своих денег хватает, спасибо. Я поговорю в правлении кооператива, может твой дом ты им отдашь по завещанию под офис с памятной табличкой “Это дом Йосико Сато.” У них не помещение, а конура для сторожевой собаки.
— Ты гений. Теперь и умереть не страшно.
— Умирать ещё рано. А завещание напиши и заверь у нотариуса. Мы с тобой ещё с Томом в Гондурас поплывём.
— Ты в это веришь?
— А почему нет? Ты сама должна готовиться к поездке в Мексику и Гондурас, выучить несколько обиходных фраз на испанском языке. Представь себе, приплывает корабль, сходит на берег японка и говорит:
— Hola amigos.
— Хорошая идея, позвони доктору и скажи, пусть начинают лечить.
Я связался с доктором. Он сказал:
— Вариантов нет. Она уже и так лишнее живёт, даже не знаю почему.
— Доктор, сделайте хотя бы пару уколов плацебо И посмотрите результат. Может она ещё немного протянет. А потом начнёте лечить.
— Попробую, но без плацебо. Не до экспериментов.
Я вернулся и сказал, что доктор завтра начнёт делать уколы. Йосико заулыбалась и прижалась ко мне:
— Дорогой, закрась мне чёрные круги под глазами и помоги надеть кимоно. Я хочу чтобы ты сделал наше селфи, у меня сейчас счастливое настроение.
Йосико и правда выглядела много лучше, улыбалась и смотрела на меня влюблёнными глазами. Я сделал ей вечерний макияж. Она посмотрела в зеркало и осталась довольна своим лицом. Потом я ей помог надеть парадное кимоно и застегнул ей пояс.
— Ты сделал меня счастливой. Я люблю тебя. Давай сядем на диван и сделаем селфи на память.
Я установил небольшой треножник, закрепил свой телефон Самсунг и поставил таймер на 10 секунд. Мы обнялись, через десять секунд камера щёлкнула. Йосико протянула мне свои губы и сказала:
— Поцелуй, как в первый раз.
Я её обнял, но её тело повисло на моих руках. Сердце Йосико уже перестало биться. Я закричал:
— О боже, почему ты не дал нам ещё несколько секунд? Что я тебе плохого сделал?
Я поцеловал уже остывающие губы моей Йосико и уложил её на диван. На вид она спала, как обычно. Я лёг с ней рядом, попросил бога забрать мою душу тоже и с миром закрыл глаза.
Очнулся я через три дня в госпитале. Открыл глаза, надо мной склонилась медсестра:
— Ты меня слышишь?
Я ничего не хотел слышать и ничего не хотел видеть. Слёзы горя катились из моих глаз. Вошёл врач и спросил:
— Кто будет Йосико забирать из морга?
— Я хоронить её буду в Ноксвилл, не хочу, что бы её сжигали в крематории. Ленуар Сити, храм святого Нектария. Я сам повезу её тело на своём Шевроле. У меня там куплено место. А сейчас дайте мне мою одежду, мне надо идти.
Мне принесли одежду, я нашёл портмоне, открыл и достал кредитку банка Чейз. Дайте мне счета за обслуживание Йосико и мой сервис. Сестра вышла и вернулась с документами. Я не читая подписал, поблагодарил сотрудников и пошёл на автобусную станцию.
Дома я себя привёл в порядок и вымыл машину. Приехал в городской морг и показал бумаги.
— Вам какой гроб нужен?
— Выдайте тело в мешке.
— Вы сумасшедший?
— Нет федерального закона, который запрещает перевозить трупы на пассажирском сидении. Ей делали вскрытие?
— Нет.
— Очень хорошо.
Мне вынесли мешок с телом и положили на пассажирское сидение. Я его застегнул ремнями безопасности, раскрыл, привёл голову в правильное положение и надел на лицо очки. Попрощался и мы поехали ко мне домой. Там я занёс её в дом. Вынул из мешка, сделал ей омовение. Мешок на молнии я положил на заднее сидение. Вернулся домой, тело любимой уже высохло. Я нанёс на лицо хороший макияж, надел кимоно и уложил на диван в гостиной. Рано утром мы поехали по дороге 40 в Ноксвилл. Я хотел ей последний раз показать красоту нашего штата, я обещал ей это сделать. После обеда я был на кладбище. Взял у мужиков лопату и сам выкопал могилу. Потом положил тело Йосико в мешок, поцеловал уже одеревеневшие губы и застегнул молнию. Работники помогли мне опустить тело. Они засыпали могилу. Я достал бутылку водки и мы помянули усопшую.
— Мужик, — сказал один из рабочих,- ты бы остановился в монастыре на день, а то после такого количества водки рулить не стоит.
— Спасибо за совет, я им воспользуюсь. Действительно, в таком состоянии я не смогу ехать.
На подворье мне дали маленькую комнату. Чистая кровать, икона на столе и графин с водой. Вошёл батюшка и спросил:
— Почему молитву не заказал.
— Я заплачу, не волнуйтесь. Это было моё место на кладбище, там по моему ещё мой гроб можно будет воткнуть. Сделайте, пожалуйста, сегодня купчую, а я завтра рано уеду.
Утром я рано выехал и через три часа был дома. Там были две полицейские машины.
— В чём дело, я тут живу?
— Соседи вызвали. В доме всё ночь горел свет. Они видели в окне женщину в кимоно, она смотрела на проезд со второго этажа. Потом уходила и снова возвращалась.
— Давайте откроем, вот вам ключи, если мне не доверяете.
— Открывайте сами.
Я поднялся на крыльцо, открыл дверь и поднялся на второй этаж. На кровати лежала женщина в кимоно. Завидев нас, она поднялась и подошла ко мне:
— Дорогой, я дух, у меня нет успокоения души. Я буду с тобой до конца твоих дней.
Дух Йосико прижался ко мне и заплакал. Полицейский дотронулся до видения и его рука прошла сквозь него/
— О господи, какой ужас. Она будет с вами в одном доме?
— Да, сержант, я не против. Извините за то, что вас соседи побеспокоили. Они хорошие люди, мои друзья и не желали мне зла.
Проводив полицейских и обалдевших соседей я вернулся на второй этаж. Прижал Йосико к себе и тихо сказал:
— Дорогая, давай я тебя поцелую, как в первый раз, ведь этот поцелуй мы не успели сделать.
