Сегодня день моей выписки. Для любого человека-это повод для радости. Для меня же это означает лишь то, что «свобода» и моральный покой закончились. Жутко не хочется возвращаться домой, особенно после всего случившегося. С Трофом я забыла обо всех своих проблемах, а теперь, когда его не нет рядом, все они вдруг проявились, как прыщи на лице перед фотосессией. Вспомнила, что со слов отца, игра на инструменте теперь для меня — табу. Но это же смерть для любого пианиста! И что мне делать в такой ситуации? А Карпов… В первый день его исчезновения места не могла себе найти. Сначала волновалась, что с ним случилось, искала его по корпусу. Потом, переборов боязнь общения, начала спрашивать у медсестёр и его соседей по палате, что с ним. Они сказали, что он просто сбежал.
В тот момент мне стало очень больно. Чувство ненужности, брошенности охватило меня. «Неужели я настолько пустая и ничтожная, что люди так поступают со мной?» — думала тогда. Почему он ушёл, не сказав ни слова?
Жутко хотелось плакать, но слезы не желали появляться. Видимо организм был не в восторге от идеи потратить лишнюю порцию жидкости на «соплепускания». Поэтому вскоре грусть сменилась на обиду и острое желание двигаться дальше. Сперва надо было придумать, как можно было решить ситуацию с моими занятиями. Дома фортепиано нет, в музыкалку вряд ли теперь меня кто-то отпустит. Скрывать мои походы в неё тоже не удастся. Единственный выход — бунт. Никто не говорил, что играя по правилам можно добиться цели. На ум пришла взбалмошная идея, но только подобные и появляются, если ты в шаге от «вымирания».
-Алло, Наталья Николаевна? Добрый день,-я позвонила Цветущей.
-Привет, Олесь, — ответил знакомый, чуть грубоватый голос. — Ты сегодня выписываешься ведь? Я заеду за тобой.
-Ээ.., да, спасибо. Мне нужно кое о чем Вас попросить.
-Конечно, что такое?
-Можно мне некоторое время пожить у Вас?
-Ээ… да, но.. Что-то дома случилось?
-Есть немного. Папа против моей музыкальной деятельности… Но, это не телефонный разговор.
-Как это против? Может я с ним поговорю?
-Вряд ли это что-то изменит, он выбросил мой инструмент.
-Что?! Как это? Куда?!
-Не знаю…
-Ладно, мать, при встрече все расскажешь. Озадачила ты меня.
……………………………………………………..
Когда только открывала дверь машины, сердце уже готово было выпрыгнуть.
-Уверена, что сама справишься? — беспокоилась Цветущая.
-Да, я все же надеюсь, что дома никого нет. В любом случае, что-нибудь придумаю. Если что, буду сбрасывать сумку с вещами с балкона,-это была не шутка, я правда собиралась так сделать, если что-то пойдёт не так.
-Ладно, жду тебя.
По коридору я продвигалась очень медленно. Звук от каждого неверного движения разлетался гулким эхом по площадке. Поэтому я старалась переступать по коврикам, лежащим у чужих дверей-они смягчали мой шаг. Дойдя до своей квартиры, тихо достала ключи из кармана куртки, зажав их между пальцами, чтобы они не звенели. Голова кружилась от волнения, во рту все пересохло. Вот сейчас, если проверну в замке один раз, и дверь откроется, значит дома кто-то есть. Если потребуется ещё один поворот-она закрыта снаружи.
Медленно вставила ключ в замочную скважину. Пожалуйста, только бы одного поворота хватило, прошу! Повернула один раз… И, о счастье! Дверь не поддалась. С облегчением вздохнула и после второй попытки вошла в квартиру. Пока, конечно, дома никого нет. Но в любой момент отец или Инна могут прийти. Надо действовать быстро.
В комнате выхватила из шкафа свою походную сумку, покидала в неё все то, что могло сгодится из одежды на первое время. Собрала свои тетради. Учебники брать не стала, без них придётся сложно, но как-нибудь выкручусь. Так быстро я ещё никогда не собиралась. Спустя пять минут уже спускалась по лестнице вниз. На лифте ехать было опасно.
Оттолкнув дверь подъезда, со всех ног побежала к машине. Тогда было чувство, будто в сумке не мои вещи, а миллионы долларов, и сейчас я сбегаю с ними в другую страну. Из-за мысли про ограбление на ум сразу пришёл Карпов и его шутки про мои странности. Почему даже в стрессовой ситуации я продолжаю думать о нём?! Это слишком тяжело.
-Десять минут! Ты справилась за десять минут! Удачно? — поинтересовалась пианистка.
-Мне казалось, я умру от волнения по дороге!
-Успокойся, мать. Всё уже позади. У меня на почве переживаний сильно разыгрался аппетит. Настолько сильно, что о диете думать уже не хочется. Поедем в Макдоналдс. Съедим чего-нибудь жутко калорийного и вкусного?
-Ээ… Было бы здорово!
[…]
Надписей не баннере было не особо много, но он время от времени потухал, и картинка менялась. Я не успевала до конца пробежать глазами все строчки рекламы. Из-за этого приходилось начинать заново.
Вот сейчас-сейчас мне удастся сделать это… Ну же!
-Ты чего не ешь? — Цветущая отвлеклась от своих креветок в панировке и теперь пристально смотрела на меня.
-Ээ… Сейчас буду… Только успокоюсь немного. Кусок в горло не лезет,- пролепетала я.
Есть хотелось очень сильно. При взгляде на наш стол, заставленный сандвичами, картошкой фри и мороженым, в животе начинало урчать. Но я не могла начать есть, не просмотрев глазами все записи на этом идиотском баннере, который все время потухал! Сумасшедшая…
Меня начинало трясти. Но очень не хотелось, чтобы Цветущая это заметила.
-Я отойду… руки помыть, — сказав это, я побежала в туалет.
К счастью, там не было никого. Я закрылась и просто сползла по стенке вниз. Что же делать?!.. Что же мне делать… Сжимала руками голову, в которой вертелась только одна зудящая мысль, сменявшаяся моими глупыми вопросами, адресованными самой себе:»Сделай это, иначе не найдёшь себе покоя.»
Из меня вырвался горький стон. Возможно, мне стало бы легче, если бы я вдоволь наревелась. Но слез… Их нет… Тут я поняла, что не помню, когда плакала в последний раз. Возможно в самом раннем детстве. А потом, все время держала чувства в себе. И видимо, поэтому стала «психичкой».
В дверь постучали.
-Извините, вы скоро? — спросил женский голос.
-Да-да, сейчас…
Я вышла, но не сразу вернулась к столику, а спряталась за подобием колонны. Отсюда мне было видно тот злополучный стенд с рекламой. Времени было мало, нужно было расправиться с «заданием» как можно скорее. Сначала, конечно, ничего не выходило. Но потом я поняла, что если постараюсь не моргать, получится сэкономить секунды две. Вот появился нужный мне вариант. Перебегала с одной строчки на другую. Не моргать было сложно, глаза начали слезиться из-за рези. Но я перетерпела боль и.. наконец-то дочитала до конца!
Чувство было такое, будто бы я только что сдала очень сложный экзамен, который заставлял меня волноваться и не спать долгое время. И теперь впереди-полная свобода.
Щеки горели. Сердце до сих пор колотилось. Но теперь мне было легко. К тому же я могла наконец-то поесть…
-Все нормально? — Наталья Николаевна была взволнованна.
-Да, все хорошо..
-Лесь, садись, ешь, и слушай меня внимательно,-она сняла свои очки, и стала протирать кончиком шарфа запотевшие стеклышки.- Да, сейчас тебе непросто. Но это не будет продолжаться вечно. Жизнь, как прелюдии Баха, переменчива. И так же как и в них печальная часть всегда заканчивается мажорным аккордом, так и у тебя в итоге все будет хорошо. В самых красивых произведениях всегда полным полно бемолей или диезов. Именно они делают музыку такой разной, и такой завораживающей. В жизни так же. Ты не оценишь по достоинству то чудесное, что есть у тебя, если оно не будет чередоваться с чем-то отвратительным. Без смены тональностей, существование каждого человека было бы пресным и серым. Так что выше нос, в любом случае, ты всегда можешь положиться на меня. Чем смогу, помогу.
Я улыбалась, уплетая в обе щеки клубничное мороженое. Слова Цветущей как всегда меня подбодрили. Но настроение повысилось еще и потому, что меня недавно «отпустило»…
[…]
Прошло уже две недели с того дня, когда я видела Рофа в последний раз. В первое время все же думала, что Карпов как-нибудь свяжется со мной, может даже резко объявится и объяснит причину своего резкого исчезновения. Хотя, как он это сделает? Мы ведь даже номерами не обменялись. Мои мечты, видимо, были несбыточными, и я просто смирилась и перестала ждать…
Как отреагировал отец на то, что я сбежала из дома? Довольно спокойно. Как-то позвонил мне с незнакомого номера, я надеялась, что это Трофим, поэтому взяла трубку. Папа спросил где я нахожусь, и услышав в ответ «неважно», просто сказал:»Когда успокоишься, возвращайся.» «Успокоишься», ха-ха, думаю теперь этого не случится никогда…
Еще почитать:
Холмс — 15 глава
Эти чёртовы чувства.
Холмс — 14 глава
Тайны великой академии. I том. Гиены и львы — Глава 9. История
«
»
