Хуй там плавал, старик направился прямиком ко мне.

— Привет, дочь.

Натяни улыбку пошире, ну!

— Привет, пап, — сказала я, не отвлекаясь от лампадки.

— Как дела?

— Супер. Помогаю вот, мама попросила.

— Это хорошо. Хорошо, — папа потоптался на месте, кряхтя и, видимо, подбирая тему для очередного смолтока со своей загадочной дочерью. — Хорошо. Как в школе?

— Пятёрку сегодня получила, по литературе, — я перешла к следующей лампадке, стараясь не смотреть на него.

— Да… Литературу я тоже любил. Ну, ты и так знаешь, это у нас… семейное.

— Да, да. Знаю, папа.

Последнюю книгу я читала классе в восьмом. Краткие содержания стали залогом моего свободного времени.

Часы, которые сэкономила на прочтении многотомной белиберды, я вполне ожидаемо тратила на грязь и разврат.

— На утреню придёшь сегодня?

— Да.

— В шесть часов, напоминаю.

— Хорошо, папа.

Ну давай, уёбуй уже, старик. Я едва не ногах стою, а тут ещё ты дышишь мне в затылок.

Через полминуты неловкого молчания, когда я уже переходила к следующей лампадке, отец Михаил, наконец, сдался.

— Ну, ладно, дочь. Работай. Помогай.

— Хорошо, папа.

Он уже развернулся и зашагал прочь, как, вдруг, остановился на расстоянии пары метров от меня и сказал:

— Дочь, икона у нас в спальне, святая троица.

— А?

— Икону принеси, пожалуйста. В спальне у нас. Вчера к нам доставили, я по ошибке наш адрес указал. Она не тяжёлая, справишься.

— Хорошо, папа, — всё так же, стоя к нему спиной, ответила я.