Мне с ними скучно.

Спокойно, но скучно.

Так скучно, до ноющих дёсен. Я не могу рассказать им о своих мыслях, потому как в большинстве своём они оказываются слишком грязными. Грязный я сам, по-прежнему грязный, а их мочалки такие жёсткие, что я извиваюсь под их благими очищающими взглядами.

Мои шутки слишком грязны. И в какой-то момент я совсем перестал шутить для них.

Для них мне этого делать совсем теперь не хочется. Это угнетает. Как могу я считать их друзьями, если не могу говорить им о своих мыслях.

У них эти платья до пола, клетчатые рубашки, дебильные улыбки на лицах.

Одна девушка, не помню, как зовут, сказала, что от меня воняет сигаретами. Спросила, когда я брошу. Тупая сука, прости, Господи, но она тупая сука, которая не понимает, что я с радостью бросил бы!

Спросила меня об этом таким тоном, будто я не почистил зубы или забыл застегнуть ширинку.

Она сказала это снова недавно. Хотя я жевал резинку. Это просто выбешивает меня. Мне хочется разбить ей тарелку о голову, но мы едим из одноразовой посуды.

Ко всему этому примешиваются мои загоны, понимаешь, я… леди Гаш заставляла мои загоны раздуваться до больших размеров, и теперь я по инерции делаю то же самое без её помощи.

А Диана, она…

Прекрасна.

Слишком красива для меня. Я никогда не мог сыскать успеха с по-настоящему красивыми женщинами, но каждый раз вёлся на них, как коммунист на МММ.

Недавно эта малышка выносила мусор после служения и увидела, как я курю позади церкви. Я испугался.