— Если ты пришел в царство моей памяти для лицезрения физической смерти старого больного человека, то показать тебе мне больше нечего, а если нет, то ответь на один вопрос – готов ли ты увидеть больше, а узнав правду, хранить печать молчания до тех пор, пока это будет нужно?

Он, не пошевелив губами, дал понять серьезность своих  намерений. Одного выражения лица хватило для того, чтобы это увидеть и довериться ему, как никому прежде. — Тогда я иду к тебе.

— Идешь ко мне, что это значит? – произнес Болдер, крутясь вполоборота — то в левую то в правую сторону, пытаясь разглядеть признаки приближающегося «Разносчика». Затем вздрогнул, как обычно вздрагивают взволнованные люди в критических ситуациях.

Дрожь волной прокатилось по спине, и спустилась к поджилкам, в тот самый момент, когда из кромешной тьмы в миллиметрах от нейробиолога высунулась рука, что схватила своего ученика за плечо – Прес.. пресвятая Дева Мария, какого дьявола ты меня пугаешь?

— Пожалуй, мне снова следовало бы, объяснится дорогой друг, а именно касательно того, почему наша неосторожность привела к тому, что мы находимся здесь, что вообще здесь происходит во время активности мозга и к чему это, в конечном счете, должно привести по подсчетам нашего весьма старого знакомого.

Секундой позже он стал на земную твердь, а сеанс объятий с непроницаемой мглой обернулся очередным экскурсом по памяти былых лет старого мира: