Он сильнее надавил спиной на створки и заставил их полностью раскрыться. Нужно было чем-то зажать двери, чтобы они не закрылись, но единственное, что могло подойти на эту роль была его винтовка. Некоторое время он колебался, но выбор был невелик. Да и вряд ли она могла помочь ему там. Единственный раз, когда он ее использовал, была очередь в умирающего Заскина.

Но почему-то воспоминание о приятеле не вызвало у него никаких чувств. В том числе и элементарной жалости. Все произошедшее он воспринимал совершенно как обыденный ход вещей. Поэтому и сейчас он спокойно отсоединил фонарь от винтовки и удерживая его ртом, расположил оружие так, чтобы оно мешало дверям закрыться.

Он медленно разжал двери и убедившись, что они не двигаются, отошел на несколько шагов от лифта. Только сейчас он вдруг задумался о том, что если в прыжке не сумеет зацепиться за тонкий трос, натянутый по центру шахты и удерживающий кабину, то его полет будет довольно коротким, а смерть медленной и невероятно болезненной. И предательская мысль о том, чтобы поискать иные пути уже начала подтачивать уверенность в его действиях.

Курст медлил. Возможно желание сбежать отсюда действительно подталкивало его к неразумному поступку. И стоило бы еще раз все обдумать. Но…что-то на грани сознания заставило его повернуть голову влево и взглянуть в темноту коридора. Ничего. Свет, испускаемый его фонарем, попытался вырвать из темноты какую-то опасность, но лишь бесполезно пробежался по растрескавшимся стенам и провалился вглубь. Пусто.