Перед концом света
Ни больше, ни меньше

Неожиданно Стив спросил меня:
— Представь, что ты – командующий тысячным отрядом, и к месту вашей дислокации подбирается вражеская армия. В радиусе нескольких сотен километров никого, кроме пары городков с населением в несколько тысяч. У тебя есть выбор: или противостоять врагу, защищая мирных жителей за линией фронта и ожидая подкрепления, или отдать приказ об отступлении и сдаче позиции, а вместе с ней и городов. Что же ты выберешь?
Задумываясь над чем-то столь глобальным, я неосознанно вычеркиваю из головы понятия “хорошее” и “плохое”, в которые никогда и не верил-то особо. Навязанные “мудрецами” и “владыками жизни”, а на деле циниками и лгунами, определения обесцениваются, когда дело доходит до чего-то по-настоящему важного. С другой стороны, куда проще слепо верить в стереотипы и жить как в ореховой скорлупе, не выходя из зоны комфорта. Зачем напрасно желать невозможного и напрягаться, если в конце ничего не получишь, не так ли?
— Стоит ли бороться с врагом, превосходящим тебя по силе и количеству, когда поражение очевидно? Как ни крути, а ведь ты и твой отряд всего лишь пешки в войне политиков сверху, лишь оружие массового поражения в играх за власть и территорию. Разве не так? Что скажешь? — Стив прокрутил в руке сигарету и усмехнулся.
— Что доведенная до края пешка становится ферзём.
— Тц… — Стив закатывает глаза и откидывается на стуле, — так бы ты и помер со своими ребятами на поле, бросая на ветер высокие фразочки.
Когда на кону не только своя, но и чужая жизнь (порой не одна) ответственность за принятое решение становится непосильной ношей и давит настолько, что напрочь забываешь о здравом смысле. А потом жалеешь, что поступил так, когда мог иначе. Коришь себя за ошибку, выслушиваешь обвинения, упреки и порицания, которых с каждым днём всё больше. Тебе говорят, что это ты должен был умереть там вместо их сына, отца, брата, любимого, должен был сгореть в аду дотла и по новой. А ты и так горишь. Буквально выгораешь каждым миллиметром своего истерзанного невидимыми шрамами тела. Но разве кого-то это волнует?
— Учти, если пустишь отряд воевать, подмога прибудет, когда умрёт последний боец, или когда вы уже все давно передохните. А если сбежишь, пустят на мясо горожан и пойдут к следующим, пока не перебьют всех. — Стив затянулся и перевел взгляд на меня.
Никто не знает, чем обернется твой выбор и сколькими жертвами, пока его не сделаешь. И ты должен его сделать. Пускай ценой жизни тысяч своих или жизнями всех, кто таится за линией фронта.
Я встал из-за стола и засунул руки в карманы брюк, шумно выдыхая.
— Командующий сделал свой выбор? — Стив выпрямился на стуле и изогнул бровь.
— Он пожертвовал тысячью, чтобы спасти миллионы.