У одной из крайней палатки сидел парень в блестящих и красивых латах. Его наручи были кожаными, доспехи тёмно–синего оттенка, поверх доспехов на нём был алый кейп. Его причёска были поднята вверх, волосы были идеально прямыми, словно строй копий. Его усталый взгляд смотрел на заходящее за горы солнце.

Это был Денис Ёрши, более чем восемь лет назад он когда-то попробовал сделать такую причёску какая у него сейчас. Но общество, непонимающее стиля, раскритиковало и засмеяло его порывы к стилю, оскорбляло, и в частности, дало ему псевдоним, который он использует без последней буквы. Самой ненавистной ему буквы «К».

Наряд на восточном направлении сменился, и Денис подозвал двух солдат, что только что сменились.

— Я один это слышу, — сказал Денис, — это такой странный шум, что доносится по ветру.

— Никак нет, командир, — сказал один из солдат, — возможно, это звук заклинаний. Ведь всего в полукилометре от нас…

— Ах да, точно, — прервал его Денис суровым голосом и взглядом, — Я не понимаю намерения командира. Какого беса он вывел нас на практически открытую местность. В этих проклятых землях что с лесами, что без — с воздуха мы открыты. Листья то на мёртвых деревьях не растут.

— Товарищ сотник, — сказал второй солдат, — командир вывел нашу сотню из резерва…

— Чтобы ввести в такой-же резерв, но в лесу, — снова Денис прервал своего солдата на полуслове, — не к чему говорить очевидные вещи. Но всё же, какой же товарищ Альдон тупезень. С таким же успехом он мог вывести нас из крепости вместе с первой сотней. И какого беса он оставил седьмую, восьмую тяжёлую и, внимание, девятую кавалерийскую на западной заставе, если там даже, какого-то беса, королева Эллейн отправила четыре сотни своих ушастых баболуков в довесок к ополчению Сатировой Рощи. В которой, на секунду, шесть сотен сатиров и фавнов.