***
Уже три месяца я живу в раю.
Боже, как она прекрасна. И она принадлежит мне.
Я смотрю на роскошное золото длинных волос, разбросанных по подушкам. Ее обнаженное тело манит вновь и вновь. Я пытаюсь сдерживать свои сумасшедшие порывы. Она зажигает сигарету, и я решительно протягиваю замысловатую пепельницу, купленную в соседнем элитном бутике специально для нее. Я не курю. И ненавижу сигаретный дым. Но ей в моей квартирке позволено все, и она прекрасно это знает.
Анжелика улыбается.
— Спасибо, шерри!
Мы сидим в моей старой кровати, откинув смятые простыни к стене. Я любуюсь ее задумчивой улыбкой.
— Я ненавижу своего мужа, — тихо говорит она, затянувшись новой порцией дыма. — Как же я его ненавижу…
Я нежно касаюсь ее лица. Мои ладони пылают от близости ее идеальной кожи.
— Анжелика… Пожалуйста… Переезжай ко мне…
— Ты же знаешь, что я не могу, — ее глаза вдруг кажутся такими большими. Я задыхаюсь от внезапно нахлынувшей нежности.
— Я люблю тебя…
— Я знаю…
Она бросает окурок и тут же тянется за новой сигаретой.
— Кристоф никогда не отпустит меня…
— Мне плевать! — я прижимаю ее к себе, уткнувшись в мягкие золотистые кудри.
— Ох, Марк… — ее легкие поцелуи физически сводят меня с ума. — Я так хочу быть с тобой… Но Кристоф…
— Мы не в Средневековье живем. Человечество уже сто раз придумало и одобрило развод!
— Да, но не мой муж и его мерзкое семейство жалких аристократов, — она отстраняется, чтобы вновь глотнуть живительного дыма.
Из-за нее я действительно полюбил сигареты и боготворю всех их производителей.
Она нервно крутит циферблат своего золотого Ролекса, надежно обхватывающего ее хрупкое запястье. Наверняка подарок мужа. Я ненавижу эти жуткие часы.
— Анжелика… Я знаю, что я не так богат, как твой Кристоф… — я грустно осматриваю свою относительно бедную квартирку, задерживая взгляд на допотопном телевизоре из прошлого века, — но я готов для тебя на все… Ты же знаешь…
Она благодарно кивает, изящно стряхивая пепел.
— Боже, Марк, о чем ты говоришь? Мне совершенно плевать на деньги… Кристоф отучил меня любить материальные ценности…
Она встает с кровати и медленно натягивает свои черные трусики. Неужели она уже уходит?
— Я была глупой маленькой девочкой, когда вышла за него. Я не знала, что такое любовь…
— А теперь? — я притягиваю ее к себе, и мы вместе падаем в мою старенькую кровать.
— А теперь? — она нежно целует меня в губы, отчего сердце в груди вдруг пропускает пару ударов. — А теперь я знаю… Но уже поздно…
Она впервые призналась мне в любви.
Сердце неистово стучится о грудную клетку.
Я решительно снимаю только что надетые ею трусики.
Рассвет приветливо подмигивает моим окнам. Обессиленные, мы лежим на кровати, прижавшись друг к другу. Я готов поклясться, что в эту секунду наши сердца бьются в унисон.