— Я, собственно, поэтому и пришла к вам. Именно к вам, а не… — Марина запнулась и сглотнула, — к маме. 

— Да? – Каргин откинулся на спинку стула, сцепил пальцы на груди, закинул ногу на ногу. И продолжил уже совершенно другим тоном. Тоном торгашей на рынке. – Чем могу тебе помочь, Мариночка? – Фальшивое добродушие так и осталось приклеенным к лицу главного психиатра, но в голосе появились нотки не наигранной заинтересованности. Этот бульдог психиатрии никогда не упускал случая поживиться за счет других. 

— Моя мама под вашей опекой уже двадцать лет. По вашим же словам, у нее в последнее время редко случаются рецидивы, но я по-прежнему не могу с ней видеться, как дочь с матерью.  Вы правильно заметили, что моя детская фантазия вскоре может воплотиться. И у этого «скоро» даже есть дата – первое июля, то есть через две недели.  

— Поэтому ты хочешь попросить меня… — Каргин специально сделал паузу, чтобы посмотреть, как Марина его будет упрашивать.

— Поэтому я забираю свою маму. – Марина протянула официальный документ, разрешающий забрать пациента Екатерину Семенову из психиатрической больницы, чтобы перевести ее в Исследовательский центр мозга и памяти имени Зинченко. 

Главный психиатр не спеша взял протянутый лист бумаги и внимательно изучил содержимое документа. Улыбка Каргина таяла, словно смола от июльского солнца. Желание прославиться так и останется всего лишь желанием. Об исследованиях в одном из самых престижных центров мозга не слышали только глухие, но это не говорило об их неосведомленности.