— …

— Мы могли бы расширится через пару лет и захватить близлежащие районы, но у тебя хватило наглости, чтобы попытаться меня обмануть? Каково было мое удивление, когда ко мне приходит человек, и говорит, что не сможет платить каждую неделю двойной взнос. И это тот самый человек, с которого ты не принес ни копейки, сказав, что он попросил отсрочку на неделю. Как это понимать?

— Что ты… со мной будешь делать? — мой голос был вялым, а кровь, подступающая к горлу не давала сказать и пары слов без запинки.

— Знаешь, я не хотел бы объяснять это крысе навроде тебя, но у меня сегодня на редкость хорошее настроение. Чудесная идея родилась в моей голове всего пару часов назад. Я заработаю на тебе людское доверие, казнив тебя прилюдно и разъяснив им всю ситуацию о том, как ты обирал людей без моего ведома. После того, как я убью тебя у всех на глазах, обо мне начнут думать как об отце, что всеми силами заботиться о своих детях. И ты в этой истории займешь место козла отпущения.

Посмотрите на него — жалкое зрелище. Как сильно разнится речь человека, у которого есть толика власти и человека, который этой власти лишен. Власть — лучшее лекарство от неуверенности, но знаете, робкий человек всегда остается робким, и если забрать у него власть, то под ней обнаружится тот же человек, что был до нее.

Лем вовсе не ограничится парой предложений и будет измываться надо мной, пока ему это не наскучит. Словами или насилием — это не важно. Определяющим является тот факт, что он конченый недоумок.