Меч

Часть 1

Рождение героя

Я вырву с корнем вокруг себя все,

что мне преграждает дорогу к власти.

Я хочу быть полным властелином

и постараюсь силою добыть то,

чего не мог добыть

своими достоинствами.

(Фридрих Шиллер)

На небе сверкали молнии, а из огромных чёрных туч, которые взяли в плен окружающие горы, лились потоки воды, сметая всё на своём пути. Разрезая темноту ночного неба, молнии били куда-то в верхушки гор. Грохот от падающих сверху камней, тонул в общей какофонии звуков. Позже, поднялся жуткий ветер. В полнейшей темноте, освещаемой только вспышками электрических разрядов, можно было увидеть небольшую деревушку, состоявшую из нескольких хижин, сложенных, следуя местной традиции, из крупных побегов тростника, и накрытых сверху широкими пальмовыми листьями. В нескольких из них, мерцали огоньки очагов, старательно боровшихся за свою жизнь, на всё возрастающем ветру, и стене из воды, падающей сверху. На полу одной из хижин, на старой с прорехами тряпице, лежала грязная женщина с огромным животом, которая беспрестанно кричала. Вокруг неё, крутилась седая старуха.

-Нагуляла блудница, теперь терпи! — кричала она, подгоняя свою помощницу, молодую девушку с таким же, неумытым и некрасивым лицом.

-Помогай, что стоишь, как истукан, никогда не видела рожениц?!

Девочка, спотыкаясь, побежала к очагу, на котором, в огромном металлическом чане кипела вода.

-Что, опять застыла, безрукая, быстрее неси воду! — продолжала кричать старуха на свою помощницу.

Та излишне суетилась, спотыкаясь, схватила деревянный ковшик в руку, и набрала кипящей воды из котла.

-Ты что, хочешь меня сварить?! — продолжала скандалить старая бабка, поворачиваясь обратно к женщине на полу.

-А ты не лежи, как дерьмо в выгребной яме, шевелись, тужься! — теперь старуха кричала уже на роженицу, которая никак не могла разродиться.

-Где твой хахаль теперь? Как ноги раздвигать, так ты везде была первая! Куда только смотрели твои достопочтенные предки? Хорошо, что твой отец, не дожил до такого позора! — продолжала кричать бабка.

Несмотря на свой скверный характер, склочная старуха дело своё знала хорошо.

А за стеной хижины, в это время, молнии били всё сильнее. Грохот стоял такой, что создавалось впечатление, будто бы раскалывается небо, и осыпаются камни с гор. Тучи на небе, становились всё тяжелее и тяжелее, продолжая накапливать огромные массы влаги.

-Ну что ты лежишь кулём, тужься, я тебе говорю! – перекрикивая звуки грома, в очередной раз, бесновалась старуха.

В этот раз, небо озарил особенно сильный огненный заряд. Грохот раздался такой, что из окрестных лесов, несмотря на гром и потоки воды, из своих гнёзд сорвались стаи птиц. Такое было впервые, чтобы под дождём, все птицы разлетались в разные стороны. Джунгли ожили разнообразными криками, и сумасшедшими воплями своих обитателей.

А из хижины, продолжали доноситься яростные крики женщины.

Раскалывая тёмное небо пополам, сверкнула изломанная, слепящая глаза вспышка, и молния, насыщая воздух электричеством, ударила прямо в хижину с роженицей, во все стороны от которой, полетели снопы искр. Кровля загорелась, и под напором ветра и воды, сорвалась вниз. Горящие куски полетели под бушевавшим ветром, в разные стороны. Вниз, со склона, исчезая в пропасти, поднявшимся ветром унесло, остатки кровель соседних хижин.

Через входной проём, между переплетёнными лианами, вылетело обугленное дымящееся тело старухи, и из хижины повалил чёрный дым. После удара молнии, пространство вокруг деревни, окутала зловещая тишина, а затем вновь засвистел ветер, и практически вся хижина, горящими головешками, разлетелась по горному склону. Её горящие остатки скрылись где-то далеко внизу, в русле, протекающей там, бурной горной реки.

Воды было столько, что казалось, пришёл конец света. Потоки воды устремились в долину, смывая всё на своём пути. Перекрывая шум потока, в разрушенной хижине, под завалом из лиан и обломков стволов, раздался детский крик.

Что такое аристократ? Человек,

который потрудился родиться.

(Пьер де Бомарше)

-За что, я плачу тебе столько денег? Найди и убей его, слышишь меня, убей! — кричал хозяин замка, часть которого располагалась на огромной скале, в сотне вёрст от хижин, в одной из которых только что родился маленький ребёнок.

-Мой господин, он ещё крохотный, он не причинит вам зла, не успеет, до этого я его отыщу и прикончу! А вы, перестаньте верить россказням этой проклятой старухи, из вашего подземелья, которая специально изводит вас своими предсказаниями! — оправдывался придворный Министр.

-Молчать ничтожество, не твоего это ума дело! Я приказал тебе найти, и убить его! Так будь добр, найди и убей! — всё больше распалялся хозяин замка, брызгая слюной в сторону, практически лежащего на полу у его ног, человека.

Павший ниц, был обнажён по пояс, и вся его кожа была расписана странными знаками, a спина была вся в старых шрамах и свежих кровавых потёках. Он беспрестанно хлестал себя кожаной плёткой, и кричал при этом своему хозяину, который в исступлении метался около своего трона.

Отшвырнув тело Министра, обнявшего его сандалии, в надежде облобызать немытые ноги своего хозяина, тот, в очередной раз, направился в подземелье замка. Сняв со стены, один из нескольких, коптивших свод потолка факелов, он кинулся к потайной двери, которую закрывало шерстяное пыльное одеяло. Откинув полог в сторону, лязгнул внутренний замок, и дверь со страшным скрипом отворилась, обнажая чернеющий коридор. Подуло сквозняком, и изнутри полетели клочья пыли. Хозяин замка, освещая свой путь факелом, стал спускаться по каменной лестнице, которая вела вниз. Вскоре, его шаги затихли где-то в подземелье замка. Раб приподнял голову от пола, и в свете факелов, на лице старого пройдохи, показалось хитрое выражение, Министр злорадно улыбался.

А в это время, хозяин замка, спустившись по лестнице, практически на самое дно подземелья, пошёл по длинному коридору, освещая перед собой факелом путь. Мимо постоянно пролетали испуганные светом, то ли летучие мыши, толи какие-то ночные птицы.

-Откуда вы все тут берётесь, в каменном подземелье! — раздражённо подумал про себя хозяин.

Где-то за стенами шумел водный поток. Да, это была подземная река, протекающая рядом с замком. В самом крайнем углу помещения, в которое вывел длинный ход, на большой проржавевшей за давностью лет, металлической цепи, была прикована седая старуха, которая завидев в свете факела хозяина замка, метнулась в его сторону, но прикованный цепью ошейник, который висел на горле, и своими острыми посеребрёнными шипами, причинял ей нестерпимую боль, не дал старухе вонзить свои кривые когти ему в лицо.

-Ну что проклятая старуха, ты ещё жива? — проговорил хозяин замка, и ударил её по лицу со всего размаху рукой.

Посетитель поднёс горящий факел вплотную к голове, на которой от жара огня, начали шипеть и заворачиваться седые волосы.

-Говори тварь, почему ты обманываешь меня. Если я узнаю, что это правда, я буду истязать тебя бесконечно, пока ты не перестанешь мне лгать! — кричал прямо ей в лицо хозяин замка, — ты нагло врешь мне в лицо, старая облезлая шлюха!

Старуха, убирая лицо от нестерпимого жара факела, пыталась когтями расцарапать ему лицо, но хозяин замка вовремя убирал голову.

-Он скоро найдёт тебя, и убьёт! — засмеялась старуха, сухим кашляющим смехом, отворачиваясь от оплеух, которыми щедро награждал её хозяин замка.

-Он придёт за тобой, и ты пожалеешь, что ты совершил! Ха-ха-ха! — сухое покашливание старухи мало походило на смех, но выражение её лица говорило, что узница несказанно радуется.

-Ты всё врёшь, старая ведьма. Я сожгу тебя на костре, или отдам своим жрецам, пускай разделают тебя заживо, в угоду своим богам, на жертвенном камне! — вскричал хозяин замка, ударив старуху под дых.

Схватив одной рукой за волосы узницы, он второй рукой поднес факел к её обезображенному шрамами лицу.

-Ты слышишь меня, старая ведьма, ты сгоришь на костре! — хозяин замка бросил старуху на пол, и направился на выход из подземелья.

В след, с каменного пола неслось дребезжание старой ведьмы:

-Он придёт за тобой, и ты пожалеешь, что сделал это! — крик ведьмы, многократно усиленный сводами каменного потолка, отозвался эхом, откуда-то из темноты мрачных коридоров подземелья.

Уничтожение одного,

есть рождение другого.

Старик, в рваном солдатском платье, брёл в темноте по горной тропинке, ощупывая перед собой каменистую дорогу сухим деревянным посохом, который он сжимал в мозолистых руках.

Уже давно отгремел гром, воды, сошедшие с небес, затопили всю долину внизу, похоронив под собой несколько деревень и прилегающих пастбищ, вместе со всей пасшейся там живностью. Старик в это время, взбирался всё выше и выше, по узкой горной тропе, с которой, вниз, беспрестанно осыпались мелкие камни. Он направлялся к хижине, которая должна была быть где-то здесь, совсем рядом, но он не узнавал окрестности, непогода сильно изменила их, и всё было теперь по-другому, по-новому. Он шарил в темноте глазами, и не мог найти огонёк родного очага. Вдруг, его нога обо что-то споткнулась, и он, чуть не упав с тропы вниз, чтобы удержаться, встал на одно колено. На земле лежал перевёрнутый бронзовый котёл, он ощупал его руками. Он узнавал его, это был его котёл из их деревни, он, своими руками, изготовил его, как и многие другие котлы из мягкого податливого металла, для своих односельчан.

-Как же давно это было! – с горечью в голосе прошептал старик.

Здесь, в каждой деревне, были свои, ни с чем не сравнимые вещи. Кто-то умел ковать котлы, кто-то ковал оружие, а кто-то правил плуги. А кому-то, было суждено пасти овец. У каждого на этой земле было своё дело. Он очень давно не был дома, поэтому схватив котёл мозолистыми руками, он прижал его к телу, и пошёл по тропе быстрее. Вскоре, он нашёл свою хижину, вернее то, что от неё осталось. Здесь, даже после прошедшего ливня, ещё дымились остатки стволов пальм, из которых была сложена хижина. И это было удивительно, что несмотря на проливной дождь, они до сих пор курились едким чёрным дымом. Старик отложил в сторону найденный котёл и свою потёртую котомку, встал на колени около остатков своего жилища. После многочисленных оханий и причитаний, разбирая дымящиеся завалы, он нашёл тело седой старухи. Там, в прошлой жизни, она была его женой, спутницей по нелегкой стезе кузнеца. Он не видел её с тех пор, как ушёл служить королю этих мест. Ушёл он не сам, его забрал отряд крепостной стражи, в то время их набирали на войну с неведомым ворогом, который двигался на владения их короля, с соседних с горами, заболоченных низин. Война для него затянулась, и он потерял счёт дням и ночам, в череде бесконечных атак или позорного бегства от неприятеля. Растратив всю свою сознательную жизнь на убийства и бесконечные походы, он давно уже потерял не только семью, но и смысл своей никчемной жизни.

Свою жену он еле узнал, её тело было почти сгоревшим, часть тела была уже поедена дикими зверями, и только медальон, висевший на разорванной груди, указал ему кто перед ним. Оттерев пальцами, с медного кругляшка, пятна уже засохшей крови, он вгляделся в до боли знакомый узор, выбитый им когда-то собственноручно. В знак запоздалого уважения, он сел около её праха, положив посох на землю, и склонился в беззвучном плаче. Неожиданно тишину разорвал младенческий крик. Изумлённый старик встрепенулся. Подняв голову, он увидел, что среди завалов, лежит маленькое грязное тельце, завёрнутое в тряпицу, и пищит тоненьким голоском. Поднявшись с земли, он направил свои стоптанные сандалии в сторону человечка. В луже тёплой воды, наполовину залитый ей, и весь измазанный грязью, лежал маленький мальчик. Странно, что его тело было нетронуто дикими зверями, которые одновременно, тут-же рядом, практически сожрали его жену, и ещё кого-то, чьё незнакомое старику тело, лежало неподалёку от завалов хижины.

-Кто ты, и откуда? — кричал старик, потрясая в воздухе, измазанным копотью кулаком.

Его хижина лежала в огромном кратере, выжженным ударом страшной молнии. Вытерев слезящиеся глаза, старик спеленал младенца в более-менее сухую тряпку, которая валялась рядом, и прижав младенца к груди, направил свои сандалии в сторону соседних хижин. Нигде не было ни души. Создавалось впечатление, что обитатели поселения собирались в спешке, хватали только самое ценное, и разбегались в разные стороны. Старик побродил немного, среди брошенного жилья, и не найдя ничего, кроме пары засохших сухарей, да обгорелой тушки курицы, он, наспех вырыл яму, похоронил свою старуху, и пошёл прочь от этого страшного, когда-то бывшего ему таким родным, места. По пути, немного обдумав создавшееся положение вещей, старик направился в соседнюю деревню.

-Как ты выжил в таком кошмаре? — спрашивал старик младенца, который на удивление вёл себя очень тихо.

Младенец не плакал, и не кричал. Как только он начинал ныть, в своём желании поесть, старик совал ему в рот кусочек засушенного мяса. Младенец начинал сосать, и сразу замолкал. Старик шёл не очень быстро, но, когда расцвело, на горизонте уже появились хижины соседнего поселения. Из многих хижин валил дым. Повсюду доносились звуки обжитого места. Где-то хрюкали свиньи, валяющиеся в грязи, под ногами. Мимо него, по протоптанным в грязи дорожкам, громко вопя, и ссорясь между собой, быстро бегали немытые дети. Пробежала в истерике стайка гусей. Старик направился к одной из хижин, на окраине поселения, из кирпичной трубы которой, сильнее всего валил чёрный дым.

Чем ближе он подходил к ней, тем всё яснее доносился звук металлических ударов, и летящие во все стороны, из оконных проёмов стен, снопы искр, которые озаряли предрассветные сумерки. Когда старик практически вплотную подошёл к хижине, шерстяной полог закрывающий вход в неё откинулся, и наружу появилась прокопчённое тело сельского кузнеца. В руках он держал ярко-красного цвета заготовку для плуга, которую он кинул в деревянную бочку, наполненную дождевой водой. Белый пар повалил вверх, закрывая фигуру кузнеца.

-Я приветствую тебя хозяин кузницы! — поднимая в приветствие руку, проговорил старик.

Кузнец, вглядываясь в темноту, пытался понять, кто с ним заговорил.

-А, это ты, старый Улоф! И где же это старого пса носило столько лет. Я был ещё совсем несмышлёный малый, когда тебя забирали в солдаты, в армию нашего грозного и великого короля, владыки всех этих мест! – произнёс Кузнец, доставая остывшую заготовку из бочки с водой.

-Пришлось послужить нашему королю на поле брани! – гордо ответил старик, присаживаясь на кучу дров, сваленную около стены кузницы.

-Ну, и много ты там наслужил? — насмешливо спросил его кузнец.

-Как видишь, деревянный посох и переметная сума, всё моё богатство со мной. Очень удобно, нигде ничего не оставишь и не забудешь, а если и забудешь, то и возвращаться не стоит! — ответил ему старик с улыбкой на губах.

-Ну, а что привело тебя ко мне, соскучился по старым друзьям? — спросил кузнец старика.

-Купишь у меня младенца? Мальчик вырастет, будет тебе подмастерьем! — прояснил старик цель своего визита.

-А я почём знаю, где ты его взял, вдруг ты его украл, и следом прибегут его родители. А тебя потом ищи свищи! Ты же знаешь, что бывает за воровство детей!

-Его родители сгорели от удара молнии. Если не веришь, сходи в соседнее поселение, и проверь! Много не попрошу, пару серебряных монет, да вкусный ужин! – успокоил старик кузнеца.

Кузнец на время замялся, жена не принесла ему сына, только две дочки, две бесполезные для его кузнечного дела, дочки.

-Одна надежда на бакшиш, — подумал кузнец, отворачиваясь от гостя и направляясь обратно в кузню.

-Иди, спроси у жены, если она согласится, я возьму твоего младенца, старый Улоф! – проговорил кузнец, откидывая полог, закрывающий вход.

Старик направился в хижине, около которой сидела жена кузнеца, и чистила бронзовый котёл. Вокруг неё, крича бегали её малолетние девочки.

-Я приветствую тебя, о досточтимая хозяйка! — проговорил старик, подходя к жене кузнеца.

-И тебе не хворать, старая развалина! – в ответ пошутила женщина, откладывая котёл в сторону.

-С чем это пожаловал такой дорогой гость? — с долей иронии в голосе, спросила она.

-Не с чем, а с кем. Возьми моего младенца, отдам недорого. Две серебряные монеты, да пару краюх хлеба с куском сушёного мяса. Ну ещё с ужином в придачу! – пояснил старик цель своего визита.

-Что сказал тебе мой муж? – спросила женщина, кидая мокрую тряпку в котёл.

-Он сказал, что как ты скажешь, так и будет. Тебе же с ним возиться! — ответил хитро, улыбнувшись Улоф.

Жена кузнеца встала, взяла кулёк с мальчиком из рук старика, и занесла в хижину. Вскоре оттуда раздался детский крик. Спустя какое-то время, женщина вышла на улицу, держа в руках снедь.

-Извини старик, серебра в хижине не держим, а ужин будет готов очень нескоро! — ответила хозяйка, протягивая, нехитрую деревенскую снедь и несколько медных грошей, старику.

Старик покидал в сумму краюхи засохшего хлеба, и приличный кусок вяленой конины. Одел ремень сумки через плечо, и стуча деревянным посохом по утоптанной дорожке, направился прочь из деревни.

Женщина кузнеца ещё долго смотрела в согбенную спину старика, пока тот не исчез среди зарослей, прилегающего к околице леса…

Старик шёл каменистой дорогой, стуча своей палкой, и не видел, как сзади него, по придорожным кустам, облепившим горные склоны, светятся многочисленные пары глаз. Вскоре, эти глаза сбились в одну кучу, поближе к тропе, и на дорожку позади старика, крадучись на мягких лапах, вышли огромные серые волки. Небольшая стая последовала за стариком, ожидая, пока он покинет пределы поселения, и скроется за одним из поворотов горного склона.

Волки, не приближаясь, последовали вслед за путником. Стая стала окружать его, когда он уже покинул поселение, и громко стучал своими деревянными башмаками по каменистой тропе.

Старик шёл, напевая солдатский маршевый мотив, стучал в такт посохом и радовался такому выгодному обмену. Практически на пустом месте, он получил сумму с медью и снедью, и теперь с хорошим настроением, направлялся прочь от поселения. В пылу радостного расположения духа, он не сразу услышал сзади себя шум, а когда обернулся, было уже поздно. Он увидел, что его окружают со всех сторон серые хищники. Самый крупный вышел вперёд стаи, и взглянул в глаза старика. Тот всё сразу понял, и в страхе побежал по тропинке, насколько позволял ему его почтенный возраст, и груз его прошлых кровавых грехов, так легко им заработанных, на службе солдатом в королевской армии. Серые хищники быстро его настигли, и вскоре окрестности тропы огласили душераздирающие старческие вопли.

Как ни странно, никто из волков даже не притронулся к мясу разодранного тела путника. Правда, один из волков было попытался отхватить часть мяса, но глухое рычание вожака отогнало его от лежащего трупа.

Волчья стая, так же тихо исчезла, как и появилось до этого…

-Откуда здесь появились волки, ведь их никогда здесь не было? Проговорила жена кузнецу, услышав вдалеке волчий вой.

-Да, очень странно, раньше волки не были замечены около нашего поселения. Ни одного раза! — подтвердил сомнение своей жены, кузнец.

Не воспитывайте детей,

все равно они будут похожи на вас.

Воспитывайте себя…

-Ты, не так держишь молот! — проговорил кузнец, взяв своей мозолистой огромной рукой маленькую ручонку своего приёмного сына, тот, с трудом скрывая боль от натертых мозолей, перехватил небольшой молоток, и стал им править раскалённый в горниле металлический шкворень.

В кузне было душно, воняло различными порошками, в избытке лежавшими по углам, которыми пользовался его отец при ковке металла.

-Подкинь уголька! — крикнул кузнец.

Мальчик отложил молоток в сторону, и побежал на двор, за очередной порцией каменного угля, лежащего горкой около стены хижины. Когда уголь уже пылал в горниле, он подскочил к кожаному меху, и начал усиленно нагнетать воздух в печь. Жар многократно усилился, и кузнец, спустя какое-то время, одной рукой извлек из горнила ярко-жёлтый кусок металла. Другой рукой, он схватил молот, которым начал плющить раскаленную болванку.

Маленькому Олафу доставляло удовольствие смотреть на то, как его отец работает с мягким податливым металлом.

-Весь процесс включает в себя три шага – нагрев, выдержку и остывание! — учил кузнец сына, превращая бесформенный кусок расплавленного металла в заготовку, пока только ему одному видимого изделия.

-А в зависимости от того, что ты хочешь получить на выходе, и с каким материалом работаешь, выбирай разные действия: предел, продолжительность, а также способы охлаждения заготовки. Есть две основные цели нагрева металла в печи: повышение прочности – это необходимо для ножей, топоров, и мечей, которыми бьют по твердым поверхностям; и увеличение пластичности изделия. Например, перед тем как ковать или гнуть. При нагреве следует следить за цветом заготовки. Он должен быть насыщенно-красным, с оранжевым или желтоватым отливом, в зависимости от типа. На поверхности не должно образовываться черных или иных цветных пятен. Он должен быть насыщенно-красным, с оранжевым или желтоватым отливом, в зависимости от типа.  Охлаждение можно проводить различными способами. Если срочно нужно сбить нагрев, на одном участке изделия, то можно воспользоваться направленной струей холодной воды. Водное, а значит быстрое, остывание необходимо для металла мечей или скажем кинжалов. После нагрева, следует взять заготовку щипцами, и поместить в бочку с водой. Нужно охлаждать постепенно – сперва водой, а затем уже и маслом. И третий способ – постепенное остывание на свежем воздухе. Тоже себе эффективный способ, когда нужно оставить небольшой эффект пластичности. Остывание очень быстрое, часто в воде или масле. Образование темных пятен на поверхности говорит о быстром перегреве; поэтому дождись насыщенного алого цвета; режим отпуска должен соответствовать степени закала.

Олаф схватил кусок металла, и кинул его в горнило печи.

-Принеси попить воды! — попросил его отец, и мальчик, бросив тяжелые щипцы на стол, кинулся во двор.

Распугав стаю гусей, мальчик подбежал к бочке с дождевой водой, и набрав ковшик со всех ног кинулся обратно в кузню.

За соседней хижиной, прямо на проезжей, раскисшей от постоянных дождей дороге, двое мальчишек остервенело лупили друг друга палками, изображая бой на мечах.

Олаф остановился и посмотрел на своих сверстников.

-Чумазый чёрт! — крикнул один из них, увидев Олафа.

Его соперник по сражению, стал громко смеяться, тыча пальцем в сторону Олафа.

Мальчик показал соседским мальчишкам кулак, и побежал обратно в кузню.

Её обвиняли в колдовстве на том

неоспоримом основании,

что она была очень стара,

очень безобразна, и очень бедна.

(Вальтер Скотт)

Два чёрных всадника, несмотря на ненастье, двигались от замка в сторону чернеющего невдалеке леса. Накрапывал мерзкий мелкий дождь, копыта лошадей елозили по мокрой грязи, поэтому ездовым постоянно приходилось поправлять поводья, направляя своих лошадей в нужную сторону. Сумерки уже сгустились, и через некоторое время, вдали, уже исчезли крепостные стены с редкими трепещущими на ветру огоньками факелов на оголовках каменной преграды, и перекликающимися между собой стражниками, на башнях крепостной стены. Двое всадников постепенно ехали по каменистой дороге, и вот они уже раздвигают плечами ветки елей, и их фигуры исчезают в лесной чащобе. Где-то в темноте, пронзительно закричала испуганная птица. То слева от всадников, то справа, раздавался топот испуганных бегущих животных.

-Не бойтесь мой повелитель, это кабаны! — проговорил один из спутников.

-Замолчи, и прикуси свой поганый язык! — грубо ответил ему второй всадник, запахнув полы кожаного плаща.

-Домик Колдуна должен быть совсем недалеко, всего несколько вёрст! — проговорил всадник, раздвигая руками разросшиеся ветки деревьев, и направляя своего коня по одному ему известной тропинке.

Где-то в небесах, сверкнула молния, а затем прогремел гром, но проливной дождь был пока далеко. Сверху зашумели под набежавшим ветром, ветки деревьев. Гукнул предостерегающе в кустах Филин.

Притихли птицы, ветер внезапно стих, а затем, тучи низвергли вниз потоки воды.

Через некоторое время, когда уже плащи путников изрядно намокли, а с полей их шляп, начала стекать дождевая вода, среди кустов забрезжил мерцающий огонёк.

-А вот и он! — обрадованно проговорил всадник, и пришпорил коня.

Скоро, взорам всадников, предстала небольшая опушка, и не очень добротная ветхая хижина, сложенная из стволов, растрескавшихся за временем, серо-чёрного цвета брёвен, покрытых старой обожжённой черепицей из глины, изрядно заросшей пожухлым от солнца мхом. Сбоку хижины, пробиваясь сквозь затянутое бычьим пузырём окно, мерцал огонёк свечи.

Подъехав поближе, всадник спешился с коня, и привязав его к гнилому столбу, торчащему прямо из торфяника болота, окружающего со всех сторон жилище, рукой в железной рукавице постучал в трухлявую дверь. Кроме лёгкого дымка, развиваемого ветерком из дымовой трубы, одиноко торчавшей из черепицы, ничего не выдавало, что в хижине кто-то есть. Ввиду отсутствия ответа, всадник постучал рукавицей в дверь ещё раз. Под напором тяжёлой рукавицы, дверь заскрипела и отворилась внутрь. Взорам путников представилась небольшая конура с деревянным грубо сколоченный столом в центре жилища, и парой таких же стульев по бокам. В центре стола стояла свечка, огонёк которой практически затух от сквозняка открытой двери, но не погиб окончательно, и продолжал моргать чадящим пламенем. Всадник, положив руку на рукоять меча, шагнул внутрь. Когда глаза привыкли к темноте каморки, он разглядел движение в углу, за столом. Оттуда донеслось сухое покашливание.

-Что тебе путник надо, и что ты здесь ищешь? — проскрипел из угла сухой старческий голос.

-Это ты, старый Колдун? — спросил гость у голоса из темноты.

-А это смотря, кто спрашивает! — ответили из грязного закопчённого угла хижины.

-Если это ты, Колдун, то возрадуйся, соизволил милостью своей, тебя посетить сам Владыка!

-Для меня, что Владыка, что бродяга, всё едино! — насмешливо ответил Колдун, сверкнув из темноты глазами.

-За такие гнусные речи, я отрежу твой поганый язык! — вспылил гость.

-Если меня посетил Владыка, тогда почему же со мной разговаривает его холоп!? – с вызовом переспросил Колдун, указывая костлявой рукой в сторону гостя.

-Закрой свою пасть, проклятый Колдун! — прокричал в ответ спутник Владыки, наполовину вынув кинжал из ножен.

-Остынь! — властный окрик сзади, остановил спутника, который сразу сник и попытался отойти в сторону.

На пороге избы, стоял хозяин замка.

-Говорят, ты очень старый Колдун. И всё можешь! — Владыка оглядел древнего старика, сидевшего в углу на деревянном трухлявом стуле.

-Я ничего не могу, духи с которыми я разговариваю, могут всё! А я, всего лишь проводник между их миром и нами, — ответил ему Колдун.

-Дело у меня есть к тебе! — проговорил Владыка.

-Что же привело в моё скромное жилище, гостя, такого высокого полёта? — спросил в свою очередь Колдун.

Владыка распахнул полы мокрого плаща, и сел на старый стул, напротив Колдуна, расположив на коленях свой меч в ножнах.

-У меня будет к тебе одно дело, я тебе хорошо заплачу за него. Так хорошо, что тебе не надо будет жить в этой старой развалившейся хижине! — проговорил Владыка, — у тебя будет всё, начиная от золота, и кончая молодыми наложницами!

-У меня и так есть всё, что мне нужно! — рассмеялся Колдун из своего угла.

-Смотря на твоё жалкое существование, я очень сильно в этом сомневаюсь! — проговорил в ответ Владыка, осматривая убогое жилище Колдуна.

-Ты мыслишь своим ограниченным мирком, и не можешь видеть всего, что окружает меня! — прокряхтел из угла старик.

Владыка предупредительно поднял руку, осаживая своего вспыльчивого спутника, который попытался опять выхватить из ножен свой кинжал.

-Если хочешь, чтобы я тебе помог, а вернее чтобы тебе помогли всемогущие духи, отдай им что-нибудь в ответ. Отдай по такой дорогой, для тебя цене, что будет тебе помощь от духов ровно на эту цену. Только смотри, не продешеви Владыка! — Колдун положил руку на свечу, и комната погрузилась в сумрак.

-Если ты согласен, то Колдун может с тобой поговорить. А ты раб убирайся вон! — ткнул пальцем в сторону сопровождающего Владыку всадника. Тот в ответ посмотрел на своего хозяина.

-Убирайся вон, тебе же сказано, подожди на улице! — зло толи проговорил, толи выплюнул Владыка в сторону своего спутника, и тот, скрипя кожаными штанами, недовольно пнул дверь ногой, и вышел на двор.

-Ну, а теперь рассказывай дорогой гость, чего же ты хочешь?

-Есть у меня в подземелье одна старуха, старая Эсмеральда! – начал Владыка.

При упоминании имени Колдуньи, у старика вспыхнул взор.

-И что это за старуха сидит у тебя в подполе? — спросил Колдун.

-Она мне пророчит уже уйму времени, что где-то родился волчий сын, и этот ублюдок способен забрать моё королевство, а меня, сначала пустить по миру, а потом и убить! — проговорил Владыка.

-И что же ты хочешь от меня? Спросил его Колдун.

-Уже прошло много времени, а я не знаю где его искать, и я хочу, чтобы ты нашёл волчонка. А я уже сам с ним потом разберусь! — сплюнув сквозь зубы, выдавил из себя хозяин замка.

-Что же, старая Эсмеральда зря говорить не станет! — сухо рассмеялся старик, — раз говорит, значит, так оно и будет! Ну а ты, как я вижу, против её слов! — спросил с иронией Колдун.

-Я не просто против, я хочу его уничтожить, превратить его в пепел, чтобы даже воспоминаний о нём не осталось! Можно не самому, конечно, но сделать это надо заранее. Задушить угрозу в зародыше, а если надо, то вместе с его деревней, хутором или где он там находится! — зло прокричал Владыка.

-Дело-то несложное! — проговорил Колдун, немного подумав.

-Если это так просто, тогда кости тебе в руки! – произнёс Владыка.

-Но для этого есть два условия!

-Ставишь мне условия, старая развалина!? – недовольно вскричал хозяин замка.

-Да, ставлю тебе условие, да не одно, а целых два! — спокойно проговорил старик.

-И что же ты хочешь в обмен на это?

-Первое, что тебе надо сделать – это отпустить старуху. На все четыре стороны отпусти, и пускай идёт себе, куда её глаза глядят! А второе, я тебе уже говорил. Для удачи всего мероприятия, тебе нужно пожертвовать чем-то очень дорогим, подумай Владыка. Если хочешь остаться в своём царстве действительно владыкой, а не нищим бродягой или воняющим трупом в сточной канаве. Только это должно быть очень дорого для тебя! Это должно быть дороже, чем твоя никчёмная жизнь! — прокричал старик из тёмного угла.

-Да как ты смеешь такое говорить мне, проклятый Колдун. Стоит мне только пошевелить пальцем, и от тебя, и твоего жилища останется только мокрое место, а вернее всего, горстка пепла. Прямо сейчас!

-Я тебя не звал, ты сам ко мне пришёл, со своей просьбой. Не сделаешь так, как я тебе сказал, и твои дни, и дни твоего царства сочтены, уж поверь мне, Владыка! — сухо рассмеялся старик, убрав руку со свечи, и пламя её разгорелось вновь.

В комнате стало светло, с одной из полок, на пол спрыгнул огромный серый кот, и потянувшись покрутил телом вокруг себя. Лениво зевнув, кот, направил свои лапы в сторону миски с кусочками сушёного мяса.

-Сроку тебе даю до следующего полнолуния. Придёшь с подарком, или уже совсем не приходи. И запомни, старуха должна быть до этого момента, на свободе. Это очень важное условие для тебя, и для успеха твоего мероприятия! — улыбнулся старик, — ведь вокруг нас, всегда и везде, должно соблюдаться равновесие!

Фраза Колдуна остановила уходящего владыку, тот обернулся и поглядел на старика.

-И об оплате Колдун, какая оплата тебя устроит? — спросил Владыка.

-Помимо всего прочего, пригони ко мне десять девственниц. Если они у тебя, конечно, есть, в твоём погрязшем во грехе королевстве! — рассмеялся старик, показывая свой беззубый рот.

-Ты же сказал, что у тебя всё есть, а, старый пройдоха! – удивился Владыка.

-А кто тебе сказал, что девственницы нужны мне! – рассмеялся Колдун, в спину важного гостя.

Как только Владыка открыл двери наружу, от неё отпрянул его спутник, который всё это время стоял, снаружи, прислонившись лицом к поверхности двери. Он слышал всё, что сказал Колдун, до единого его слова.

Владыка запрыгнул на коня, и ткнул шпоры в его брюхо, конь сорвался с места, и поскакал по еле видимой тропинке, обратно, в сторону замка. За ним, на коня неспешно залез его задумчивый спутник, и тронулся следом. Как только всадники исчезли в тени деревьев, в доме потухла свеча. Набежавший лёгкий ветерок развеял дымок, исходящий до сих пор из трубы трухлявого дома, и полянка обратно погрузилась в темноту.

Если ты чувствуешь, что охота идет слишком легко,

что след зверя сам попадается тебе под ноги,

то знай: тот, кого ты наметил себе в жертву,

уже смотрит тебе в затылок.

(Луис Сепульведа)

Олаф выглянул из-за кустов, и увидел неподалёку пасшуюся в траве лань, которая неторопливо щипала молодые побеги бамбука.

Всё вокруг в этом лесу, для Олафа было новым и неизведанным. Мальчику было настолько интересно, что он позабыл об опасности дремучего леса. Его, первый раз в жизни, взяли на охоту, отец милостиво разрешил оставить на время кузню, и дал добро соседу, который промышлял охотой, чтобы его сын Олаф помог ему в этом непростом деле.

Мальчику, перед походом в лес, дали короткое копьё, и небольшой кинжал, изготовленный его отцом, который он воткнул в кожаные ножны, притороченные на его поясе. Олаф двинулся вслед за соседом, и не видел, как в его спину направлен задумчивый взгляд кузнеца, который сразу зашёл в кузню, как только спина мальчика скрылась в кустах, на окраине леса.

-Не шуми, ведёшь себя в лесу, как медведь! — проговорил охотник, наблюдая как первое встреченное ими испуганное животное, сигануло в ближайшие кусты.

-Что позволено медведю, то не позволено охотнику! — изрек сосед, и, пригнувшись, неслышно двинулся в кусты, в сторону сбежавшей добычи.

За ним, стараясь не шуметь, направился маленький Олаф, сжимая в руках копьё. Он оглядывался по сторонам, и некоторые ветки, загнутые фигурой охотника, хлестали его по лицу, когда он шёл следом.

Охотник остановился и, обернувшись, сказал: — Никогда не иди по лесу, след в след, а иначе, так и будешь получать по лицу ветками деревьев!

Олаф согласно кивнул, и полез в сторону. Вдруг, охотник в предупредительном жесте поднял руку. Олаф замер на месте. На маленькой лесной прогалине, паслась небольшая лань. Но тут под ногой Олафа предательски хрустнула ветка. Мальчик виновато посмотрел на охотника, а тот в ответ погрозил ему, но на этот раз ничего не сказал. Лань встрепенулась, повернула голову в сторону источника звука, и сорвалась с места в кусты.

-Одно неосторожное движение, и мы лишились шикарного обеда! — раздражённо проговорил охотник, и кинулся в кусты.

-Держись от меня подальше, если что, я тебя позову! — крикнул он, и его фигура исчезла среди деревьев.

Молодой охотник крепче сжал в руках копьё, и двинулся, не спеша за охотником. Больше ему ни разу не попадалось добыча, видимо заслышав неопытного охотника, вся дичь заблаговременно хоронилась в кустах или среди деревьев, не дожидаясь встречи с молодым Олафом. Устав продираться через кусты, опутанные лианами, и исцарапав себе всё лицо и руки, он нашёл поваленный ствол трухлявого дерева, расположился на нём и развязал узелок, который дал ему отец. Олаф извлёк оттуда, лепёшку и небольшой кожаный бурдюк с молоком. С жадностью впившись в хлебную мякоть, он начал отрывать небольшие кусочки, и тщательно их пережёвывать.

-Нет ничего лучше, чем утолить свой голод и жажду, в теплом летнем лесу! — подумал Олаф.

Вдруг, в кустах зашелестела листва, и на поляне показалась фигура волка. Волк был весь в кусках выдранной шерсти, которая клоками свисала со спины, а одно ухо было кем-то надкушено, и его кусочек просто отсутствовал.

Мальчик так и застыл, с зажатым в одной руке куском лепёшки, и бурдюком в другой. Волк, не спеша, крадучись на полусогнутых лапах, стал подкрадываться к мальчику. Леденящий душу ужас сковал Олафа, и он так и сидел на трухлявом дереве, не шевелясь от страха. Копьё валялось рядом на земле, а кинжал так и остался висеть в ножнах на поясе. Волк подошёл к мальчику, и на небольшом расстоянии остановился. Он стал внимательно разглядывать охотника, которого начала бить мелкая дрожь. Несколько капель молока пролилось из бурдюка на землю. Волк, выждав некоторое время, начал подкрадываться ещё ближе. И тут, справа от мальчика, донеслось глухое рычание. Мальчик с трудом оторвал взгляд от двигающегося на него волка, и перевёл глаза туда, где из кустов показалось тело ещё одного волка, но намного крупнее предыдущего. Под шерстью перекатывались бугры мышц, готовые в любой момент бросить тело волка в прыжок к жертве. Второй волк принюхался, а затем, показались огромные клыки, и из оскаленной пасти начала капать слюна. Волк справа только зарычал, но этого хватило, чтобы волк, который всё ближе подкрадывался к мальчику, в испуге прижал уши, и резко побежал в кусты. Второй волк не стал подходить ближе, а вместо этого убрал клыки, и стал внимательно разглядывать Олафа.

Волк, наклонил голову в сторону, и Олаф в немом ужасе протянул волку кусок хлеба, который он начал есть. Если бы волки могли улыбаться, то оскал морды можно было бы назвать улыбкой. Страшной улыбкой, страшного оскала. Мальчик, не зная повадок животных, понял именно это — волк ему улыбался!

Постояв несколько мгновений, он развернулся, и так же тихо, как и появился, скрылся в лесной чаще. В следующий момент, откуда-то издалека донёсся крик охотника. Олаф переборов страх, руками закупорил бурдюк с молоком, и убрал недоеденный хлеб в сумку. Повесив сумку на плечо, Олаф подобрал копьё, и вращая им вокруг себя, побежал на крик. Пользуясь криком, как ориентиром, а вскоре, охотник стал кричать намного чаще, Олаф быстро нашёл его, сидящим около убитого оленя, и уже разделывающего его тушу кривым окровавленным ножом.

-Давай помогай, куда ты запропастился! — вскрикнул охотник, отрезая очередной ломоть мяса, с уже выпотрошенной туши оленя.

Олаф бросил на землю сумку, и начал помогать охотнику. Когда сумка была полностью заполнена свежим, ещё сочившимся кровью мясом, охотник взвалил сумку на плечо, и, перекинув лук через другое плечо, двинулся вперёд.

-Мы возвращаемся назад! — проговорил охотник, и его спина исчезла в кустах.

Олаф ничего не стал рассказывать охотнику, про свою встречу с волками, а подхватив оставшееся снаряжение для охоты, двинулся вслед за охотником.

Ацтеки обожали человеческие жертвоприношения.

И они были хороши в этом.

Примерно в 1500 году ацтеки принесли в жертву

18000 людей на одной церемонии.

18000 людей в одной церемонии!

Знаете, какой был повод?

Они открывали новый храм!

Ничто не сравнится с религией

в плане развлечений, да?

(Джордж Карлин)

Из кирпичной трубы хижины Колдуна валил чёрный дым. У домика стояло несколько осёдланных лошадей, но без всадников. Рядом, переговариваясь между собой, расположились три воина в форме городской стражи.

-Хозяин, в очередной раз, задумал какое-то непотребство! — проговорил один из стражников.

Второй стражник, при его словах, стал тихо молиться.

-Не к добру всё это! — проговорил стражник, наблюдая, как из каменной трубы валит чёрный дым.

-Говорят, здесь живёт старый Колдун, который пожирает кровь молодых девственниц! — один из стражников посмотрел на серую кошку, которая вылезла на крышу хижины, и мягко ступая на лапах, направилась к краю кровли.

-Не говори ерунды, зачем старцу молодые девицы! — ответил ему второй, попыхивая трубкой, из которой по всему двору разносился запах дешёвого табака, одна из лошадей начала фыркать и крутить мордой.

В месте, где стояли лошади, стражник, с опаской заглянул в окно хижины, затянутое полупрозрачным бычьим пузырём. Стражник долго вглядывался в мутные расплывчатые очертания предметов и фигур. Его глаза округлились от ужаса, он тут же отпрянул от окна, на полусогнутых ногах стражник отбежал от дома, и в спешке забрался на свою лошадь.

-Что ты там такого увидел, Сирин? – с издёвкой в голосе спросил его стражник.

-Они хотят принести в жертву нашу принцессу! — трясущимися губами проговорил трясущийся от страха солдат.

-Не вздумай сказать это никому, если не хочешь, конечно, сам оказаться на месте жертвы, внутри проклятого домика! — ответил ему его напарник.

В это самое время, в своём жилище, Колдун кричал заклинания, беспрерывно подбрасывая в кипящий котёл пучки каких-то трав, вонючий запах которых, заполнил всё пространство внутри. Дым заставлял слезиться глаза тех, кто находился во время ритуала внутри хижины.

Министр судорожно закашлялся, поперхнувшись облаком прогорклого дыма от очага, заполнившим всё пространство под потолком жертвенного помещения. Котёл вовсю кипел, выстреливая пузырями оранжево-бордовой жидкости в верх. Запах становился при этих выстрелах всё нестерпимее. Колдун был практически обнажён, его тело было всё испещрено рисунками. Часть надписей была нанесена белой краской, а часть были написаны кровью уже мёртвой курицы, чья выпотрошенная тушка с окровавленными перьями, лежала здесь же, в хижине. На жертвенным алтаре, представляющим из себя плоский камень, лежащий на полу, посредине жилища, лежало тело юной девы, руки, и ноги которой, были привязаны к деревянным штырям, вбитым прямо в камень.

-Как были сделаны по углам отверстия под колышки, в совершенно плоском камне, не расколов его? – думал Министр, выглядывая из-за плеча Владыки.

Дева уже не металась по поверхности камня, она была одурманена какими-то травами, и поэтому лежала смирно, вяло сопротивляясь, и только наблюдая замутнённым взором за действиями Колдуна. На шее у жертвы, на серебряной кованой цепочке, висел медальон с узором, который обозначал принадлежность жертвы к правящему клану, владельцу всех окрестных территорий. Владыка не обманул Колдуна, на жертвенном камне, лежала его собственная единокровная дочь, мать которой в это время безутешно рыдала, запертая в одной из темниц родового замка, у входа в которую, за массивной деревянной дверью, её охраняли двое личных стражников жестокого супруга.

Владыка стоял с невозмутимым видом, около жертвенного камня, положив руку на рукоять меча, а за его спиной, хитро улыбаясь, находился его Министр. Наконец, Колдун взмахнул вверх руками, и стал кричать завершающие подготовку к ритуалу, заклинания. Он упал на колени, перед деревянным идолом, фигура которого, возвышалась в одном из углов жертвенного помещения.

-О великий Ягр, прими эту жертву, и укажи нам ответ, на вопрос нашего короля! — тело Колдуна затрясла мелкая дрожь, он закатил глаза.

Показались белки его глаз, зрачки скрылись под веками. Колдун начал извиваться на полу, его потное тело начало покрываться мелкой пылью. Кровавые знаки на теле Колдуна начали в этот момент кровоточить, а затем слегка светиться.

Министр опасливо стал отходить подальше от жертвенного камня. Прижавшись спиной к стене помещения, Владыка не шелохнувшись наблюдал, с какой-то отчаянной злобой за происходящим ритуалом.

Охранявшие хижину стражники наблюдали, как на небе стали формироваться тяжёлые грозовые тучи. Из трубы хижины повалил чёрный дым с искрами, вдалеке загрохотало и темноту неба начали прорезать небольшие молнии. А внутри хижины, Колдун продолжал выкрикивать мудрёные наборы непонятных слов. Где-то под кровлей, показалось тело кота, который оскалив морду, обнажил острые клыки. Над хижиной Колдуна начал образовываться воздушный вихрь, который засасывал в себя куски слабо прикрепленной к кровле черепицы, и прочий мусор, нанесённый на крышу ветром. Изо рта Колдуна пошла пена, его тело начало вращаться вокруг своей оси, и кататься вокруг жертвенного камня, по земле. Сама жертва издала протяжный девичий крик, который разнесся далеко за пределы хижины, а затем, также быстро затух в зарослях ближайших деревьев.

Внезапно, Колдун вскинул вверх руку, и в ней сверкнул кривой кинжал. Не переставая выкрикивать заклятия, он поднялся с земли, и подскочил к жертвенному камню. Одно движение рукой, и находящиеся снаружи стражники услышали дикий крик, и в этот миг откуда-то из недр дождевых туч в печную трубу хижины Колдуна, ударила молния. Во все стороны полетели куски черепицы. Стражники упали на землю, а один из них свалился с лошади, и упал в жидкую грязь болота, которое окружало хижину Колдуна со всех сторон.

В следующее мгновение, на кровлю выскочил серый кот, с горящим взором обезумевших глаз и стоящей дыбом шерстью, и кинулся куда-то в кусты, где его серое тело, исчезло среди веток, сильно разросшегося можжевельника.

А внутри хижины, среди клубов дыма, каталось по земле тело Колдуна. Окровавленный кинжал выпал из разжатых пальцев, и скрюченные руки в свою очередь начали судорожно двигаться неконтролируемым образом вокруг его тела.

Министр выглядывал из-за старого покрытого пылью сундука, куда он спрятался в момент удара молнии. Посередине хижины остался стоять только сам Владыка, по обветренному лицу которого текли слёзы. Его волосы наэлектризовались, и теперь торчали во все стороны.

На месте жертвенного камня, в месте, куда ударила молния, остался лежать только расплавленный медальон принцессы. От удара сгорела даже цепочка. Когда тело Колдуна перестало дёргаться в конвульсиях, и замерло у основания жертвенного камня, раздался резкий крик старика, и тело Колдуна подбросило в воздух, и швырнуло на жертвенный камень. Кровь старика обагрила поверхность жертвенного камня, смешавшись с кровью принцессы. Когда Владыка обернулся, его Министр уже стоял за его спиной и делал вид, как будто он и не покидал место за спиной своего хозяина. Тело Колдуна, затихло наконец, в основании камня, надписи на его теле перестали светиться, а в глазницах появилось осмысленное выражение.

Владыка указал рукой в сторону Колдуна.

-Приведи его в чувство! — приказал хозяин.

Министр с опаской подошёл к Колдуну, и пошевелил ногой его скрюченное в экстазе тело. Видя отсутствие реакции на свои действия, он уже с ожесточением пнул его тело. Колдун не реагировал, и продолжал лежать в пыли, изредка конвульсивно подёргивая то рукой, то ногой.

За пределами хижины, испуганные стражники обсуждали увиденное, когда к ним присоединился упавший с лошади солдат.

Он истово молился, воздев к небу свои испуганные глаза.

-Вот же повезло нам приехать сюда, в это проклятое место! — сказал один из стражников, второй нехотя кивнул головой.

-Да что ты лапаешь его как молодую девицу, не можешь как следует растормошить эту старую сволочь! — выругался Владыка, и Министр начал уже с силой приводить в чувство Колдуна, тяжёлыми ударами боевой рукавицы.

Наконец, после нескольких серьёзных тычков, Колдун открыл веки, и в темноте хижины показались затуманенные зрачки глаз.

Колдун ухватился одной рукой за обагрённый кровью угол жертвенного камня, и кряхтя приподнялся. Колдун, переставляя трясущиеся ноги, направился к чану с водой. Подойдя к нему, он полностью опустил голову в дождевую воду, подержал её там некоторое время, а затем вынырнул из воды. После этого, он, тяжело передвигаясь, сел на свой топчан, и привалился к бревенчатой стене.

-Ну что старик, рассказывай, что ты там в своём сне увидел! – нетерпеливо начал кричать Владыка, увидев, что Колдун окончательно очнулся.

-Пускай твой раб покинет нас! — прошептал Колдун, сплёвывая тягучей слюной на землю.

Владыка кивнул головой, и Министр вышел с облегчением во двор.

Увидев шепчущихся стражников, он направился к ним.

-Приказываю вам, в замке не проронить ни слова, и забыть всё, что вы тут видели. Если я узнаю, что кто-то из вас проговорился, то лично отрежу язык болтуну! — сказал Министр, и устало прислонился лицом к своей лошади.

А в это время, внутри хижины, склонившись над столом, сидели Колдун и Владыка.

-Что ты молчишь, рассказывай, что увидел в своём видении!

-Мне привиделись далёкие горы, и один из твоих подданных с камнем в руках, а вокруг него огонь и расплавленный металл!

-Всё остальное как в бреду, пелена перед глазами, моё видение постоянно прерывали волки с горящими яростью глазами, они рвали мою одежду! — начал рассказывать Колдун.

-Говори яснее, что тебе поведали твои духи, забудь ты про этих волков! — поторопил Владыка старика.

-Старуха-то была права, а ты, кстати, отпустил ведьму? — спросил неожиданно Колдун.

-Я поручил это своему Министру. Он должен был её отпустить! — ответил Владыка.

-Должен был, или отпустил? — переспросил Колдун.

-Если он не сделал этого, я лично повешу его перед твоим окном, прямо здесь, на болотах, будешь каждое утро наблюдать за тем, кто посмел меня ослушаться! — продолжил Владыка.

-А ещё я увидел башню, башню, сложенную из неотёсанных камней. Это место там, где есть такая башня, а наверху на ней нарисован топор, узнай Владыка, где это, и ты найдёшь своего врага, и место, где ты его найдёшь как-то связано с огнём и расплавленным металлом. Либо это огнедышащая гора, либо там, где металл плавится, ну а ориентиром для тебя, будет каменная башня! — закончил Колдун свой рассказ, и опрокинул внутрь себя целую кружку самоварного, давно выдохшегося пива.

-Ну смотри Колдун, если обманул меня, я вернусь тогда, и лично буду тебя пытать, перед тем как убить! А ты знаешь меня, я не пустобрёх какой, такими словами бросаться не привык! — припугнул Владыка старика.

-Я не вижу что-то старую ведьму? Я не чувствую её свободного дыхания! — проговорил в ответ Колдун, падая на свой топчан.

-Да кстати, не забудь об оплате. Я буду ждать! — крикнул он вслед, уже уходящему из хижины Владыке.

-Колдун, повторяться я не буду! — ответил Владыка, — я хозяин своего слова, захотел дал, захотел забрал назад, ха-ха-ха! — зло рассмеялся Владыка, вскочив на лошадь.

За ним кинулись его стражники, Министр залез на лошадь последним.

-Ты ведьму отпустил? — спросил Владыка Министра, когда они уже ехали в обратную сторону.

Тот, немного задумавшись, кивнул головой.

-Я всё сделал, как ты и распорядился, хозяин. Всё сделал в лучшем виде! — ответил Министр, вспоминая вчерашний день…

За день до визита в хижину Колдуна, Владыка вызвал его к себе и распорядился: — Спускаешься в подземелье, и выкинешь ведьму на тракт ведущий к нашему замку. Можешь с ней не церемониться, и делать всё что ты хочешь, но главное, чтобы она была жива, перед тем как ты её отпустил на волю! — распорядился Владыка.

Министр, улыбнувшись, кивнул головой, и развернувшись, мягко ступая кожаными сапогами по каменному мозаичного полу тронного зала, вышел.

Он взял с собой для верности, и как будущих свидетелей, двух охранников и кузнеца, чтобы он расковал цепь, и спустился с ними в подземелье. Кузнец расковал все заклёпки, и тяжёлая цепь упала на пол. Ведьма, обретя свободу, упала рядом со своей цепью. Стражники подхватили её под руки, и поволокли ведьму на выход. Поскольку нести её им было лень, дальше они грубо поволокли тело старухи по каменным лестницам, держа её тело за ноги. Голова её, при этом, пересчитывала каждую грань каждой ступени, оставляя клоки седых волос на каменной поверхности. Перед самым выходом из подземелья, ей на голову накинули чёрный мешок, который доходил ей до пояса, и сверху связали верёвкой её тело. Там, на заднем дворе, с другой стороны парадного въезда, ведьму забросили на телегу. Ездовой хлестнул вожжами, и телега, страшно скрипя несмазанными осями деревянных колёс, направилась к запасным воротам крепостной стены замка.

Владыка сопровождал телегу, стоя в зале, и наблюдая через окно, как тело старухи, после многолетнего заключения в подземелье замка, покидает его крепость. Первое условие Колдуна, он уже выполнил, дело осталось за вторым.

А в это время, Министр и трое охранников везли тело ведьмы в сторону леса. Он не стал бросать тело на тракте, а приказал ездовому направить телегу в лес. Когда телега въехала за первые деревья, Министр распорядился остановить телегу. Воины сбросили тело старухи на землю, и поскакали в сторону замка. Телега, следуя жесту Министра, развернулась и последовала за охранниками. В лесу остались только Министр, его лошадь и старуха. Он взял её за шкирку, и поволок в сторону разросшихся кустарников колючки. Руками он начал развязывать верёвки, после чего снял мешок. На него уставились подслеповатые из-за долгого пребывания в темноте подземелья, глаза ведьмы.

-Слышишь старая, я сохраню тебе жизнь при одном условии, что ты больше не появишься здесь некогда! — проговорил Министр, доставая из ножен свой кривой кинжал.

-Если ты согласна, кивни головой. Иначе, я убью тебя, и закопаю в землю. А перед тем, как закапывать, я забью тебе в твою впалую грудь кол, чтобы не вздумала вылезти обратно! — сыпал угрозами Министр.

Старуха в ответ только рассмеялась.

-Если ты пощадишь меня, ты больше меня никогда не увидишь! — проговорила ведьма, пытаясь ослабить верёвки, туго связывающие её костлявые руки.

-А что, твой хозяин такой добрый стал?

-Не твоего ума дело старуха. Запомни, если я тебя всё-таки пощажу, не вздумай нарушать данное тобой слово. Поклянись своей кровью, жизнью, или чем вы там клянетесь на своём ведьмовском шабаше! — сказал ей Министр.

-Я уже тебе сказала, ты меня больше здесь не увидишь! — прокашляла старуха.

Министр стал резать путы, освободив её тело, затем сорвал волосатую верёвку с её тела, и закинул далеко в кусты.

-Давай проваливай отсюда, старая карга! — крикнул Министр.

Ведьма, приподняв худое тело, направилась в ближайшие кусты, перед которыми она остановилась, и повернувшись, спросила: — И всё-таки, Министр, я правильно думаю про то, что ты задумал! — сухо рассмеялась старая ведьма, — если что, найдёшь меня в Сухой заводи, там будет схрон. Оставь весточку, и я тебя найду! — проговорила старая Эсмеральда, и её сгорбленная спина, исчезла в кустах крапивы.

Министр, неспешна подошёл к своей лошади, и снял с седла притороченный лук с колчаном стрел.

Выудив оттуда две стрелы, он направился в сторону кустов, где исчезло тело старухи.

Убивать ведьму ножом Министр не стал, во избежание возможных проклятий, а вот неожиданно, из кустов, самое то. Старая шлюха даже не поймёт, кто и за что её убил. И вечно будет проклинать неизвестного ей лучника.

Министр занял удобную позицию в кустах, наложил стрелу, и натянул тетиву.

В сумерках была хорошо видна сгорбленная спина старухи, с острыми лопатками, которые при ходьбе ходили из стороны в сторону, натягивая ткань драного холщового рубища. Выждав пару мгновений, стрелок спустил тетиву. Тихий свист, и смертельное послание ушло в сторону ведьмы. Стрелок, не дожидаясь окончания полёта, заложил следующую стрелу. Негромкий вскрик, и тело в рубище упало на землю. Оказалось, что для старой измождённой старухи, достаточно было и одной стрелы…

-А, что вы изволили сказать, мой повелитель? — спросил Министр хозяина, который своим вопросом, вывел его из воспоминаний.

-Ещё раз переспросишь, выпорю! — выругался Владыка.

-Простите меня, мой господин, я ещё под впечатлением этого события! — извинился Министр за свою невнимательность.

-Сделаешь так, чтобы никто в замке не узнал, что сегодня произошло в хижине у Колдуна! Ты понял меня? — распорядился Владыка, когда они вдвоём немного отстали от остальных всадников.

-А как-же эти? — кивнул в сторону стражников Министр.

-Надо удавить их по-тихому, а лучше отравишь! Ты понял меня?

-Как не понять, будет сделано! — Министр в почтительном поклоне согнулся над гривой лошади.

-Кузнецу язык отрежешь, он ничего не видел, поэтому пускай живёт! Хорошего кузнеца ещё поискать надо! — крикнул Владыка, и пришпорил коня.

Вскоре, показались крепостные стены замка, и процессия въехала под арку главных ворот. Таможенник в почтении склонил голову перед первым Министром его величества. Сам Владыка, накинул капюшон от плаща на голову, и проехал мимо, не узнанным.

Люди делятся на тех, кто убивает,

чтобы выжить, и тех,

кто живет, чтобы убивать.

Типы, которым нравится убивать,

часто вступают в схватку азартно

 и ожесточенно, но побеждают

 обычно те, кто борется за свою жизнь.

(Грегори Дэвид Робертс)

-Айлаги! — прокричал соседский мальчик, пробегая мимо кузни, в которой Олаф с отцом ковали кольца для деревянных бочек.

Кузнец кинул рабочий молоток, и выскочил из кузни, а Олаф так и остался стоять с металлическими щипцами в руках, сжимая раскаленную болванку, предназначенную для ковки. Олаф аккуратно положил болванку на наковальню и выглянул из кузни. К деревне, по горному склону, приближались чёрные всадники. Их было достаточно много для их небольшой деревни, в которой проживал Олаф со своими родителями. Среди хижин, сразу забегали селяне, несколько семей благоразумно кинулись в примыкающий к хижинам лес, скрываясь от незваных гостей. Несколько всадников, с гиканьем пронеслись мимо хижин, пуская на скаку стрелы в те стороны, где ими были замечены двигающиеся фигурки селян. Кузнец подхватил ржавый молот, лежащий во дворе, и кинулся за плетень, а его жена, схватив двоих дочерей, скрылась в своей хижине. Олаф проигнорировал требование матери, укрыться в кузнице и не показывать оттуда носа, и кинулся было вслед за отцом, но был остановлен запрещающим жестом кузнеца, после которого, он повернул назад, и всё-таки спрятался в кузне. Кузнец, пригибаясь к земле, прокрался в сторону соседней хижины, в которой один из горных кочевников только-что зарубил мечом хозяина, и уже вытаскивал из хижины небогатую добычу. Отложив в сторону своё оружие, он нагружал лошадь награбленным добром, и не заметил кузнеца, который подкрался сзади. Услышав шорох, он обернулся, и тут же получил удар молотом себе в грудь. Послышался треск ломающихся костей, и струя ярко-красной крови, вылетела изо рта мародёра. Он хотел было крикнуть, но вместо крика, из горла донесся клокочущий звук. Одной рукой схватившись за сбрую лошади, он не удержался на ногах, и упал вниз, под пузо своего же коня. Тот всхрапнул, и, втаптывая лицо своего бывшего седока в грязь копытами, понесся по узкой улочке поселения. Кузнец забрал у поверженного саблю, и кинул её в сторону своей хижины. Олаф на коленях подобрался к оружию, и потащил его в кузню. За всем этим, из хижины, с ужасом наблюдала жена кузнеца, закрывая своих дочерей, грязной ветхой тряпкой. Завидев скачущего коня без седока, на протоптанную дорожку ворвались ещё двое всадников, которые осыпали стрелами ближайшее хижины. Кузнец выскочил из-за плетня, и практически без замаха, саданул своим окровавленным молотом одного из всадников, который от удара сорвался с седла, перевернулся через круп лошади, и приземлился в грязь, точно на свою голову. Раздался хруст шейных позвонков, и всадник умер раньше, чем его задница в затёртых холщовых штанах, коснулась земли. Второй всадник, завидев такого достойного противника, поднял коня на дыбы, и направил его в сторону кузнеца. Кузнец отпрянул в сторону. С другой стороны поселения прилетела стрела, которая воткнулась в бедро молотобойцу, и кузнец завалился на один бок. Всадник всадил ещё две стрелы, одну в грудь, а вторую прямо в горло кузнеца, изо рта которого хлынула кровь. Мёртвый кузнец разжал руки, и на землю упал его молот. Следом, на узкую улочку, ворвались ещё несколько всадников, сметая всё на своём пути. Они спешились с коней, и в злобной решимости направились потрошить хижины селян. Один из них, выволок на дорожку мать Олафа, которую он тащил за волосы, в другой руке он зажал косы девочек, которые в плаче бежали за ним. Олаф не сдержал гнева, и выскочил из кузни с кривой саблей наперевес, которую он только что, подобрал с земли. Не ожидавший нападения кочевник, не успел вынуть свой меч, и Олаф неумелым ударом сабли, раскроил ему лицо. Кочевник выронил косы маленьких девочек из руки, и выхватил свой кинжал. Одной рукой он прижимал окровавленное лицо, из которого хлестала кровь. В гневе, он кинулся к Олафу, но тот отскочил в сторону, и ткнул саблей кочевника прямо в ногу. Тот, споткнувшись опрокинулся на бок. Олаф с ненавистью нанёс удар ему прямо по лицу, разделяя пополам и без того страшное лицо басурманина. Олаф начал в исступлении рубить тело врага, во все стороны летели ошметки тела, и лоскуты окровавленной одежды. Остальные кочевники, были заняты каждый своим нехитрым делом, и за грабежом, они не сразу увидели, как поступили с их подельником. Всадники, потроша все хижины подряд, приблизились к месту, где Олаф зарубил одного из них.

-Эй посмотри, что устроила здесь эта проклятая деревенщина! — крикнул один из кочевников.

На его возглас, с одной из хижин, с окровавленным мечом в руке, вышел предводитель шайки. В другой руке, он тащил неподъёмный мешок скарба, который он с трудом забросил на свою лошадь. Затем он неторопливо направился в сторону, где стояли трое кочевников.

-Посмотри Ангус, кто-то из селян, так жестоко обошёлся с нашим верным другом, а ведь среди нас, он лучше всех у костра, пел свои походные песни! — проговорил один из кочевников, носком сапога перевернул тело убитого, и вгляделся в его лицо.

-Туда ему и дорога, похотливому псу, всегда и везде шёл за своим ненасытным передком! — сказал Ангус, — но это дела не меняет, нельзя оставлять никого в живых, после проявления такого ко мне неуважения. Убейте всех, а их проклятую деревню сожгите! А вон на той башне, на горе, в назидательных целях, прибейте пару трупов! — распорядился главарь, и отправился к следующей хижине.

В поселении поднялась суматоха, отовсюду неслись крики. Кочевники не щадили никого. Вскоре, протоптанная среди хижин дорожка, была завалена трупами селян, с которых текла ручейками кровь, собираясь в небольшие лужицы, в ямках от копыт лошадей бандитов.

Олаф, поглядев на творящийся ужас, крепче сжал кривую саблю, и крадучись направился к родной хижине. Там, один из кочевников до сих пор потрошил сундуки, и так увлекся добыванием тряпья из деревянных хранилищ, что в пылу грабежа даже отложил саблю, и не заметил, как к нему сзади подкрался Олаф. Сын кузнеца размахнулся, в этот самый момент, грабитель как будто почувствовал опасность, резко развернулся, и тут-же отпрянул в сторону. Олаф рубанул саблей наотмашь, и отрубил кочевнику ухо. Брызнула кровь, кочевник схватился за лицо, второй рукой выхватив кинжал из ножен, висевших на поясе, и ткнул им в сторону Олафа. Сабля была длиннее кинжала, вторым ударом, мальчик отрубил кисть, которая сжимала оружие. Дикий вопль раненого пронёсся по всей деревне. Олаф в каком-то неистовстве рубил саблей мародера, и не остановился, пока у его ног не оказалась куча, из окровавленных кусков мяса. В процессе ожесточённой мести, он не заметил, как сзади к нему подкрался другой кочевник, и ударил его по голове ручкой от меча. В глазах Олафа потемнело, и он провалился в небытие.

…и вот он уже опускает молот на раскалённую полосу металла, и из-под ударов, выходит красивая дымящаяся заготовка под меч. На раскалённой поверхности проступают сквозь огонь какие-то знаки, целые фразы на незнакомом ему языке. Кто-то опускает руку на его плечо, ткань рубахи дымится от прикосновения, Олаф поворачивает голову, в надежде рассмотреть, кто стоит сзади. Но тут, прямо в его лицо, с заготовки брызгает раскалённый металл…

Очнулся он от того, что кто-то из бандитов, плеснул ему в лицо водой из деревянного чана. Вокруг стоял непрекращающийся галдёж, хижины уже практически все горели, распространяя чёрный дым, который стелился по земле поселения, и постепенно утекал в сторону гор. В живых кочевники никого не оставляли, только Олаф лежал связанный во дворе хижины, да несколько молодых девочек и парней сидели в куче, посреди дороги. Рядом с Олафом, расположился один из кочевников, и как только он открыл глаза, тот позвал своего главаря.

-Ангус, он очнулся, иди посмотри на нашего героя! — смеясь проговорил он.

Вскоре раздались шаги, и перед Олафом возникла фигура главаря, который наклонившись, потрепал рукой по лицу Олафа.

-Так это ты, герой, карман с дырой! Где так ловко научился обращаться с оружием, а, деревенщина? — спросил он, берясь рукой за подбородок, и поднимая голову Олафа.

Тот в горячности плюнул сгустком крови в ненавистное лицо бандита.

-Смотри какой горячий! — рассмеялся тот, и внезапно ударил рукой по лицу молодого Олафа, — я, пожалуй, не буду тебя убивать, а продам тебя на рынке рабов, в Агробе, какому-нибудь стареющему извращенцу! – смеясь, проговорил предводитель.

-Вяжите его, и грузите на лошадь, он поедет с нами! — прокричал Ангус.

Олаф в яростном порыве, попытался разорвать путы, но получил чувствительный удар кожаной плёткой промеж лопаток.

-Зверёныша свяжите хорошенько, чтоб не сбежал, а то, того и гляди, своим яростным взором, верёвки пережжёт! — добавил предводитель, усмехаясь.

-Молодых девок тоже забирайте, возьмём за них золотом! — распорядился предводитель, направляясь к своей лошади.

Подельники дружно разбежались по хижинам. Ото всюду доносились крики и ржанье лошадей, всех молодых девушек и юношей, связав одной толстой верёвкой, привязали к крупу лошади. Закинув награбленное добро, каждый на свою лошадь, караван кочевников двинулся в путь. Олаф как самый буйный, висел переваленный через круп лошади, и наблюдал, как разгорается огонь, на месте их бывшей кузни и близлежащих хижин. Вскоре, дым скрыл за собой, горящие хижины.

Караван из кочевников и невольников, двинулся по горной тропе. Тропинка была хорошо видна в свете разгорающегося пожарища их родной, теперь уже бывшей деревни. Олаф проводил взглядом селян, чьи тела были прибиты к стене башни, которая стояла наверху селения, как и приказал ранее, предводитель кочевников Ангус. Он сам, ехал впереди процессии, а за ним, ехали его подельники, и последними на привязи, плача и причитая, плелась вереница молодых девушек и юношей, приготовленных для последующей продажи на рынке рабов, в неизвестной для Олафа Агробе.  Руки Олафа затекли, и он начал ворочаться на крупе лошади, в надежде восстановить кровообращение конечностей. Однако, это плохо ему удавалось. Караван медленно передвигался по горной тропе. Двигаться по ней была задача не из лёгких, поэтому, через какое-то время, когда на землю опустились сумерки, и по горной тропе дальше стало опасно передвигаться, караван остановился, и расположился на отдых. Всех связанных, будущих рабов, согнали в одну общую кучу, где пленники, прижавшись спина к спине, начали греться. Олафа тоже сняли с лошади, и кинули кулём в общую кучу пленников. Вскоре захотелось есть, но не один из кочевников не додумался прихватить снеди для пленников, и поэтому кормить их никто не собирался. Олаф прижался спиной к кому-то из будущих рабов, и попытался уснуть. Скоро, стало совсем темно, Ангус расставил спереди и сзади каравана постовых. Остальные кочевники расседлали своих коней, сняли седла, на которые и улеглись на землю. У каждого из бандитов, было с собой припасено шерстяное, свёрнутое в рулон, одеяло, в которые они и закутались. Вскоре, согревшись, все разбойники уснули. Над тропой раздался храп. Олафу не спалось, и он стал шевелить руками в надежде ослабить путы. Вдруг, что-то заставило его встрепенуться, в кустах, которые прилегали к горной тропинке, на которой остановился караван, показались пара горящих в темноте глаз.

Олаф в ужасе поёжился, вспоминая свою первую встречу с серыми хищниками на той, такой далёкой теперь охоте. Вскоре, светящихся глаз стало на порядок больше. Животные стали окружать спящих людей, и делали они это практически бесшумно, поэтому оба постовых и не подумали поднять тревогу, они надеялись на то, что в центре каравана для отпугивания лесных хищников, разожгли небольшой костёр, в котором потрескивая, горели поленья.

Сначала, куда-то подевался один из дозорных впереди каравана, затем последовал небольшое вскрик, и шум падающего копья на каменистую тропу. Второй постовой, просто исчез в темноте, не издав ни звука. Волки кинулись одновременно со всех сторон, раздались крики ужаса разбуженных разбойников, и звон металла. Ангус вскочил со своего седла, выхватил кривой ятаган, и кинулся самую гущу кровавой схватки. Ему удалось зарубить первого волка, который кинулся на него из кустов. Но и сам он пострадал, второй волк кинулся ему на спину, сзади и вцепился ему в тело своими огромными клыками. Разорвав плоть, он выплюнул кусок мяса в сторону, и кинулся опять, но его встретил металл обнажённого ятагана. Разрубленное на две части тело хищника полетело на землю. В стороне, несколько волков разрывали на части одного из кочевников. Один волк из стаи, кинулся к пленникам, перегрыз верёвку и потащил её конец в сторону кустов. Поднялся девичий визг и крики молодых парней. Увидев, что его добычу утаскивают в кусты, а попросту, уводят прямо из-под его носа, Ангус зажав страшную рану рукой, кинулся в сторону волка, но на его пути встал огромный серый хищник, который сверкая глазами зарычал, и пригнувшись двинулся по каменистой тропе, в его сторону.

Из темноты, освещаемой только практически уже догорающим костром, доносились крики и хруст костей, часть наёмников уже лежала справа и слева от тропы, в окровавленной одеждах, со смертельными ранами. Там же лежало несколько убитых кочевниками волков. В темноте, было непонятно на чьей стороне находится удача. Олаф, пользуясь тем, что все кочевники были заняты схваткой, начал судорожно двигать руками, пытаясь развязать узел, который связывал его руки. Вскоре узел немного ослаб, и он смог практически освободиться от пут. Брошенный всеми костёр, который никто не подпитывал дровами, стремительно затух, и темнота окончательно поглотила тропу. Теперь, никто не мог разглядеть и половины происходящего на горной тропе. Ориентироваться приходилось только по звукам, доносившимся со всех сторон. Звон металла, крики ужаса, вой и рычание, перемешались между собой, превратившись в один невообразимый шум. Олаф уже освободил свои руки, и практически на ощупь, пополз по тропе. В этот момент, что-то заставило его поднять голову. В упор, на него смотрели глаза серого хищника. Старый, знакомый Олафу ещё по охоте, волк, показал мордой в сторону кустов, указывая путь, затем развернулся, и мягко ступая на лапах, двинулся в сторону от тропы. Олаф на четвереньках пополз за ним. Вскоре, звуки схватки остались далеко позади, но волк, не останавливаясь, шёл вперёд. Олаф приподнялся с тропы, и уже в полный рост пошёл вслед за ним. Прошло ещё немного времени, прежде чем Олаф и волк окончательно удалились от места схватки, и они очутились на склоне горы. Волк показал мордой на чернеющий свод, на склоне одной из гор. Олаф направился туда. Волк шёл перед ним, постоянно оглядываясь и убеждаясь в присутствии Олафа, который послушно шёл за своим серым спасителем. Олаф практически уже побежал за волком, который вывел его к пещере. Под каменным сводом, было тепло и сухо, мальчик с опаской заглянул внутрь. В пещере было пусто, он зашёл внутрь, а волк сверкнул глазами, развернулся и затрусил прочь, в сторону, где всё ещё продолжалась схватка.

Олаф устало присел на один из камней, и привалился спиной к влажной стене пещеры. Там он не заметил, как провалился в сон. Во сне, он опять ковал оружие. Ковал в очередной раз, не просто оружие, а меч воина. Одно из самых дорогих в процессе изготовления, изделие. Эту работу делал его отец для воинов, очень редко, по специальному заказу, только по одному ему ведомой процедуре, с применением хитрых порошков, насыпанных в горшочки, расставленных в его кузне, по углам. Он начинал в своё время учить мальчика, но так и не успел закончить обучение молодого Олафа кузнечному делу. За время, что он провёл в кузне, он познал только основы кузнечного дела, не дошел, конечно, до тонкостей искусства ковки мечей, и прочего серьёзного и дорогого оружия, но суть процесса он усвоил через свои мозоли и солёный пот.

Когда утомлённый поездкой на крупе лошади Олаф открыл глаза, снаружи пещеры уже вовсю светило солнце. Вход в пещеру, перекрывая свет, загораживала фигура человека в плаще, и с посохом в руке, около которого сидел его серый спаситель-проводник. Олаф метнулся в сторону, но рычание волка остановило его на месте.

Чтобы найти иголку в стоге сена,

достаточно сжечь сено и

провести магнитом над пеплом.

(Бернар Вербер)

-Без волчонка не возвращайся, ты понял меня!? — произнёс Владыка, выплёвывая косточку от персика, в сторону склонившегося перед ним в почтительном поклоне предводителя отряда стражников.

-Понял ваше высочество! — в поклоне проговорил стражник, и не поднимая головы попятился назад, к выходу из тронного зала.

Вскоре, внизу заскрипели решётки главного въезда, и отряд конных стражников двинулся через арку ворот, на внешнюю сторону крепостной стены.

Министр стоял около окна своей кельи, и наблюдал, как под аркой исчезают спины всадников отряда по поиску волчонка.

-Что же должно было измениться? — подумал Министр, ещё раз прокручивая предсказания Колдуна, и тот факт, что он, в нарушение указания Владыки о судьбе ведьмы, всё-таки убил тогда её в лесу.

-А проклятый Колдун, как будто знал, что он так поступил, надо было его сразу же вслед за ритуалом, прирезать на том проклятом болоте! — подумал про себя Министр, и отошёл от окна, в глубь помещения.

Там, в углу он позвонил в колокольчик, шнур от которого висел на стене, прикрытой шторами. Где-то внизу прозвучал звон, и через некоторое время из тайной двери, в каменной стене, появился его личный ординарец.

-Знаешь, что, любезный, а позови-ка сюда королевского шута! — отдал распоряжение Министр, и слуга скрылся за шторами.

Вскоре, гардины заколыхались, и из-за них показалась сгорбленная природой фигура Горбуна.

Министра передёрнуло. Вид его был настолько отвратительным, насколько мерзким было выражение его уродливого лица.

-Звали, хозяин! — склонился ещё ниже, в почтительном поклоне, Горбун.

-У меня к тебе будет одно важное поручение! — проговорил шёпотом Министр.

-Приказывайте хозяин! — Горбун достал перо и пергамент.

-Никаких записей, дело будет настолько секретным, что одно слово, упорхнувшее на гусином пере, что ты держишь в руке, и нам обоим будет обеспечено надолго место, в подземелье этого замка! — проговорил предупреждающе Министр, указывая взглядом на писчие принадлежности, в руках слуги.

-Я понял, хозяин! — Горбун убрал всё в карман своего старого потрёпанного камзола.

-Никого с собой не бери, и не вздумай никого посвящать в детали поручения, которое я тебе сейчас изложу! — прошептал Министр, подойдя к двери, и отворив её, выглянул из кельи.

Убедившись в отсутствии посторонних, он со скрипом закрыл дверь, и подошёл к шуту.

-Знаешь где живёт старый Колдун на болоте? — спросил шута Министр.

Тот согласно кивнул головой.

-Возьми всё, что тебе необходимо, затем поедешь на болота, и убьёшь старика, ты понял меня? — шептал Министр в разорванное ухо Горбуна.

Тот в согласии кивал головой.

-Было бы идеально, если бы всё было похоже на естественную смерть, или допустим на самоубийство, при каком-нибудь его очередном магическом ритуале!

Горбун кивнул головой, и хитро посмотрел на своего хозяина.

-Да знаю, знаю, чего хочешь, в довершение оплаты, отдам тебе её. Пользуйся, но только после того, как выполнишь моё секретное поручение!

Горбун в почтении поклонился, и стал пятиться задом, в сторону потайной двери.

-Да, времени тебе на это, два дня! — вдогонку проговорил Министр, когда тело шута уже исчезло за гардинами.

Затем скрипнула дверь, потянуло сквозняком, и гардины приподнявшись, от сквозняка, вернулись на своё обычное место.

В приподнятом настроении Министр направился к столику, и налив из бронзового кувшина вина в бокал, опрокинул его внутрь. Следом, за вином, последовала вишенка, лежавшая среди себе подобных, на бронзовом подносе в тарелке.

Выплюнув косточку в окно, Министр развалился в кресле, и стал наблюдать, как во дворе маршировали солдаты его величества.

-Зачем он их постоянно муштрует? — спросил сам себя Министр, — вот был бы я владыкой, я бы их занял настоящим делом!

-Ты за всё мне заплатишь, проклятый кровопийца, за все мои унижения и страдания! — он с яростью посмотрел на плётку с пятнами засохшей крови, которая лежала рядом с подносом.

Второй бокал вина растворился во внутренностях Министра, несколько охладив его воинственный пыл.

Министр подошёл к шнуру, и дёрнул за него, внизу раздался звон колокольчика.

-Приведи ко мне какую по моложе, из последней партии рабынь. Только чтобы новенькая была! — распорядился Министр, опрокидывая очередную порцию вина, и закидывая сверху несколько вишен.

Ординарец с почтительным поклоном удалился, выполнять поручение своего хозяина.

Взяв в руки плётку, он стал ждать очередную рабыню, коих из последнего похода мытарей, пригнали превеликое множество.

С человеком происходит то же, что и с деревом.

Чем больше стремится он вверх, к свету,

тем сильнее тянутся его корни к земле,

вниз, в мрак, в глубину, во зло

Олаф сидел за столом, и ложкой хлебал из деревянной миски, наваристый бульон. Напротив, за столом, расположился хозяин хижины, в которую он и привёл мальчика. Мужчина сопровождал его из пещеры, и теперь, сидел напротив него с каменным выражением на лице, и наблюдал, как Олаф поглощает его похлёбку. Около входа в хижину, лежал огромный мохнатый пёс, который положил свою морду на лапы, и не сводил взгляда с мальчика. Жилище, представляло из себя, одноэтажное строение с чердаком, на стропилах которого, были развешаны пучки сушёных трав, а на полках были расставлены стеклянные пузырьки с различного цвета жидкостями и разнообразными порошками. Дождавшись, пока Олаф закончит с похлёбкой, мужчина пододвинул в его сторону деревянную кружку, наполненную сваренным из ягод напитком. В углу, над очагом висел котёл, в котором и бурлила та самая похлёбка, которую сейчас уничтожал Олаф. Когда мальчик прикончил и ягодный напиток тоже, мужчина приподнялся из-за стола. На его движение, тут же встрепенулась собака, и вскочила на лапы, в ожидании команды хозяина. Но тот промолчал, и направился в соседнюю конуру. Там стукнула об пол деревянная крышка старого сундука, и мужчина вернулся обратно, бросив на стол перед мальчиком штаны и такую же старую холщовую рубаху.

-Тебе должно подойти! — сказал он грубым голосом, положив сверху одежды кожаный плетёный ремешок.

Собака опять положила морду на свои мохнатые лапы, и продолжила наблюдать за хозяином.

-Ложись сегодня пораньше, завтра нам рано вставать! — проговорил мужчина, указывая рукой на топчан, накрытый медвежьей шкурой.

-Спать будешь здесь! — проговорил он, снимая с вбитого в стену гвоздя, плащ.

Накинув его на себя, он направился на выход из жилища.

Скрипнув, отварилась входная дверь, и мужчина вышел наружу. За ним, сорвалась и его верная собака.

Несмотря на одолеваемое им любопытство, Олаф вытер потное от горячей похлёбки лицо тряпкой, лежавшей на столе и с наслаждением, разлёгся на топчане. В очередной раз, серый хищник спас его от неминуемого рабства, от судьбы раба, и эта же самая судьба привела его в новый дом. Лёжа на топчане, он вспомнил свою прошлую хижину, в которой, его наречённый отец, обучал его кузнечному мастерству. Прошло немало времени, пока он подружился с сельскими детишками, и смог безопасно выходить из хижины. Затем, прошло ещё время, пока соседские дети перестали звать его чужаком, и приняли в свою разношёрстную компанию. И вот теперь, опять новый дом, неизвестное будущее, непонятный посторонний человек, и ещё более непонятный для него, серый волк.

Он не знал ни отца, ни матери, не знал где и когда родился. Его постоянно терзали многочисленные размышления, кто он такой, откуда взялся, и какое предназначение начертано ему на небесах.

После сытного обеда и собственных мыслей, его сморило в сон.

Опять, во сне, он сам, лично своими руками, ковал меч. Заготовка под клинок не получалась, выходила кривая загогулина, и совсем не того цвета, какой должна была быть после нагревания её в печи. Молот был тяжёл, а металл хрупким. Как получить то, что он хотел выковать? На деле, получалось всё что угодно, но только не красивый и острый меч…

Олаф открыл глаза, за столом уже сидел хозяин хижины и ел. Отрывая кусками хлеб, он макал кусочки в соус и пережевывая, запивал мякиш варёным компотом.

-Вставай, пора завтракать, и приниматься за дело! — проговорил хозяин хижины, указывая на миску, которая стояла напротив него.

Олафа не надо было просить дважды, он опустил ноги на пол, и встав, направился к столу. Быстро опустошив полную миску еды, Олаф накинул новую рубаху, подпоясался ремешком, и направился во двор. За дверью хижины было ещё темно, День пока не вступил ещё в свои права, и его солнечные лучи, прятались где-то далеко, за вершинами гор.

-Иди сюда, и помогай мне! — проговорил хозяин хижины, и взял с земли колун, стоявший около деревянной чурки.

Рядом уже лежали куски деревьев, которые необходимо было порубить на куски, для того чтобы можно было спалить их в очаге хижины. Олафа не надо было учить работать. За всё время, проведённое им в кузне, он стал выносливым, терпящим жару и холод, молодым подмастерьем, поэтому он без лишних вопросов, сразу принялся за работу.

Солнце ещё не заняло своё место посредине небосвода, а заготовленные стволы деревьев были уже все попилены большой лучковой пилой и разрублены колуном, а дрова уложены в штабель, около стены.

Хозяин хижины присел на колоду для рубки дров и проговорил:

-Хочешь узнать, кто были твои родители?

-Олаф от удивления выронил несколько поленьев, которые он нёс для укладки в поленницу, и с удивлением поглядел на мужчину.

-Какое тебе дали имя в твоей деревне? — спросил он у мальчика.

-Меня нарекли Олаф! — гордо ответил подросток на вопрос хозяина хижины.

-Ну, в таком случае, меня зови Бенедиктом! — вытирая пот со лба проговорил хозяин хижины, — ладно, пойдём чего-нибудь перекусим, мы это с тобой заслужили! — поднялся Бенедикт, и направился к хижине.

-А откуда, вы знаете моих родителей? — спросил Олаф, когда они уже сидели за столом в хижине, и попивали горячий грог, сваренный Бенедиктом.

-Я много чего знаю, мальчик, и часть своих знаний могу передать и тебе. Если будешь хорошо меня слушать, и служить мне. А потом, ты узнаешь всё. Кто были твои родители, и за что их так жестоко убили! А пока допивай свой грог, и мы пойдём с тобой работать дальше!

Олаф торопливо стал откусывать куски от засохшего пирога, лежащего на столе, и запивать их горячим грогом. Когда с едой было покончено, Бенедикт встал из-за стола, и надел плащ, который висел на стене. Сверху он надел пояс, на котором болтались ножны с коротким мечом.

-В лесу здесь бывает не спокойно, я думаю ты уже это заметил! — ответил Бенедикт на немой вопрос Олафа, — возьми себе вон там, короткую пику!

Олаф подошёл к стене, где среди лопат и вил, стояло короткое копьё с металлическим наконечником на конце.

Примерив его в руке, он пошёл догонять Бенедикта, который уже вышел на улицу, и направлялся в сторону леса.

Отойдя немного от хижины, Бенедикт остановился около деревянного идола, фигура которого возвышалась над деревьями, поскольку была установлена на большом, покрытым мхом камне.

-Знакомься, это хозяин всех окрестных мест! Почитай его, и поклоняйся ему! Я знаю очень много, и умею, и некоторым вещам могу научить тебя. Тебе остаётся только слушаться меня во всём, и исполнять мои наставления, и тогда, ты узнаешь, кто виноват в смерти твоих родителей. А затем, даже сможешь им отомстить, если захочешь конечно! Слушай меня и выполняй досконально, все мои наставления и поручения! Для начала, мы подберём тебе оружие, которое ты будешь носить везде с собой, а потом, я научу тебя им владеть! Сейчас оружие, намного важнее чем слово. Мы находимся в лесу, а кругом наступают неспокойные времена. Ты видишь, что происходит — сначала убили твоих родителей, потом сожгли твою деревню, затем разграбили следующую деревню, в которой ты жил, а после превратили её в пепел и золу! В мире творится очень много зла. Поэтому, если ты хочешь в этом мире и дальше не просто существовать, а жить в полную силу, приготовься быть таким же злым и сильным человеком, а иначе тебя сожрут, а твой пепел развеют по ветру! Ты понял меня Олаф?

-Я понял Вас, Бенедикт. Я очень понятливый, и способный к обучению! — высокопарно ответил мальчик.

-С этого дня, у тебя начнётся новая жизнь, если ты, конечно, согласен, отказаться от всего старого, что раньше окружало тебя. Нас ждут с тобой великие дела! Сейчас иди в хижину и подумай, а когда полностью будешь готов принять что-то новое, и отказаться от всего старого, приди ко мне с окончательным решением. А теперь иди, жду тебя завтра утром. Если откажешься, я отведу тебя назад, и мы забудем о нашей встрече! — проговорил Бенедикт.

Олаф взял в руки копьё, и направился в сторону хижины.

-Куда это он собрался меня отводить назад, в пещеру или на пепелище? — спрашивал Олаф сам себя, и не находил ответа, но этот вопрос Бенедикту он задавать не стал.

… на охоте, как и в жизни,

Главное — уметь ждать.

(Нил Гейман)

-Что будем делать капитан? — проговорил один из всадников, когда отряд по поиску волчонка, остановился у подножия горы.

-Наши люди устали, и они хотят жрать. Прошу сделать привал, сколько можно месить грязь копытами! — возмущённо спросил один из всадников, командира поискового отряда.

-Мы уже плутаем несколько дней, а результата нет. Мы даже примерно не напали на след этого проклятого мальчишки!

-Ладно, делаем привал, но только для того, чтобы перекусить самим и накормить лошадей! — разрешил командир отряда.

Обрадованный всадник, отъехал от командира, и передал распоряжение об отдыхе. Всадники устало начали спешиваться, и уже пешком, направились в сторону небольшого ручья, который протекал неподалёку от временной остановки.

Кто-то стал поить коней, кто-то скинул запылённые доспехи. Недолго думая, большинство воинов расположились прямо в дорожной грязи. Искать сухое и чистое место не было сил. Всадники расселись кружком, и начали открывать переменные сумки. На белый свет появилась вяленая колбаса, куски хлеба и два кувшина, запечатанные сургучом. Командир дополнительно извлёк из своей сумы два козьих бурдюка, наполненные вином. Время на перекус пролетело мгновенно, и вот уже звучит команда: «Подъём», а воины опять лезут на своих лошадей. Старший отряда махнул рукой, и вереница всадников, потянулась вверх, по горной тропе, дальше.

-Наш ориентир, каменная башня с изображением двух топоров! — напомнил всем командир отряда, и вереница всадников, двинулась вверх по узкой и извилистой горной тропе. Из-под копыт лошадей, вниз посыпались мелкие камни. Местами падали и крупные, уменьшая, и без того узкую ширину горной тропы. Но, несмотря на это, отряд неуклонно продолжал свой путь наверх. Вот, невдалеке показалось небольшое поселение, и в лёгкой дымке, всадники увидели несколько хижин, прижатых друг другу, на склоне одной из гор. Подъехав поближе, командир отряда увидел старого пастуха, который пас горных коз на одном из склонов.

-А что старик, здесь в округе есть где-то каменная башня с изображением топора, а может и топоров? — спросил он у пастуха.

Старик пожевал беззубыми дёснами стебелёк крапивы, и помотал головой.

-Здесь, вы такую башню точно не найдёте. Сколько лет живу, и не помню, чтобы кто-то, где-то поблизости строил башни! — ответил пастух, опасливо прижимая к себе пастуший кнут.

Разочарованный командир пришпорил лошадь, и двинулся дальше, мимо хижин. Из прилегающих к поселению кустов, вереницу всадников сопровождали испуганные глаза обитателей горного поселения.

Миновал ещё один день бесполезных поисков, когда уже совсем изможденные путники практически лежали на своих сёдлах, было решено остановиться на длительный привал. Всадники практически падали с сёдел вниз, сил расседлать и стреножить лошадей уже не хватило, поэтому наскоро перекусив, и даже не выставив охранение, все провалились в глубокий сон. Наутро, стуча зубами от холода, покрытые росой всадники, с трудом продирая опухшие от холода глаза, начали бегать вокруг лошадей, подпрыгивать и хлопать руками по бокам, пытаясь согреться. На скорую руку, перекусив вяленым мясом, и залив всё это красным вином из бурдюков, командир дал команду двигаться дальше, и первым запрыгнул на свою лошадь. Пришпорив коня, он поехал вверх по тропе, за ним, не спеша потянулись остальные члены его отряда. Ехали практически до следующей темноты, по пути, не встретив больше ни одного поселения. Не было не только башни, даже просто хижины. Места были сплошь дикие и не обжитые. Вскоре, началась роптание, командир как мог, пытался поддерживать дисциплину в отряде, но солдаты уже вконец устали, и плохо поддавались указаниям своего капитана.

Наконец, на одном из горных склонов, показалось поселение, капитан пришпорил коня, и поскакал быстрее. Вскоре, он уже ехал между хижинами, по утоптанной дороге. Увидев сидящего около одной из хижин, старика, командир подъехал к нему и свесившись с лошади, спросил: -Эй старик, вижу давно ты здесь сидишь. Подскажи, где тут по окрестностям есть башни из камня, а наверху нарисованные топоры?

Старик пожал плечами, и щуря подслеповатые глаза, покачал головой.

-Не спрашивайте его, он вас не слышит. Он глух, как старый тетерев! — донеслось сбоку.

Командир обернулся на звук голоса. Около ближайшей хижины, стоял маленький мальчик.

-Тогда может ты расскажешь мне, где можно здесь встретить каменную башню с топорами наверху!

-Башня была вон там! — указал мальчик рукой в сторону утёса, — мне папа рассказывал, что там грабители разграбили деревню, и там на башне висят два страшных скелета! — с озорством в глазах, проговорил маленький мальчик.

-Кто из старших есть в хижине? — строго спросил командир словоохотливого мальчугана.

На звук его голоса, из хижины показалось взволнованное лицо женщины, которая выбежала, и схватив маленького мальчика, потащила его назад, где испуганно замерла на входе в хижину, прижимая к себе ребёнка.

-Где твой сын, видел башню с двумя скелетами наверху?

Женщина ткнула рукой в сторону.

-По этой же тропе, проедете полдня, там увидите место, где раньше была деревня. Там и башня стоит рядом. Нехорошее там место, проклятое злыми духами. В такие места, нам соваться без надобности. Мы всегда обходим это место стороной, и вам не советую, если не хотите неприятностей! – быстро проговорила женщина из хижины.

-А что не так, с этим местом? — спросил командир.

-Нехорошее там место. Наши старики говорят, что там выжженная огнём духов, земля, и кто там побывает, потом бесследно пропадает! — с неподдельным ужасом проговорила женщина.

-Ладно, пугать да поучать, мужа своего будешь, если он у тебя, конечно, есть! — командир не стал больше слушать бредни запуганной селянки, и пришпорив лошадь, направился к своему отряду.

-Ну что, молодцы, поспешай за мной. По-моему, мы у цели! — подбодрив своих солдат, он поскакал по горной тропе наверх.

Обрадованные новостями, полученными от своего командира, всадники поспешили за ним.

Буквально на исходе светового дня, отряд уже подъезжал к указанному женщиной месту. Наверху, как она и рассказывала, стояла башня из необработанного камня, а наверху висели два скелета, в истлевшей от времени одежде. На путников, сверху взирали пустые глазницы выбеленных солнцем и ветром, человеческих черепов. Посреди более-менее ровного места, когда-то располагалась заброшенная деревня. Невдалеке от башни, стояли несколько остовов сгоревших хижин. Около самой тропы находился небольшой кратер выжженной земли. Всё место практически заросло кустарником, за исключением самого кратера, в котором не росло даже былинки.

-Ну и что делать теперь, командир? Вот она башня, вон топоры, нарисованные на ней. Деревня то того, закончилась деревня, причём очень давно, и где теперь нам искать этого проклятого мальчишку? — проговорил подъехавший ближе всадник.

Командир задумался, сидя на коне и наклонившись к гриве.

-Возвращаться в замок пустым, Владыка запретил. Надо что-то было делать, взять любого мальчишку, который первым попадётся на дороге, убить его и приволочить в замок? Так кто-нибудь из отряда обязательно расколется, не сразу, так в таверне, после обильных, таких обычных для них возлияний, и тогда верная смерть в страшном подземелье, куда Владыка бросал своих врагов. Никто ещё пока, не выходил оттуда, кроме этой проклятой старухи, которую они провожали давеча в лес. Это был единственный раз на памяти солдата, когда хоть кто-то выходил из этого проклятого подземелья. Он так и думал, что после последних событий, их отряду не видать удачи! — командир замер в одной позе.

На ум не приходило ни одного более-менее разумного решения, поэтому командир отряда, дал указание своим солдатам продвигаться дальше, до первой встречной деревни.

-Эх, надо было расспросить селян, о том, куда после пожара все подевались, исключая конечно тех двух, которые до сих пор висели на башне! — раздосадовано подумал командир, но возвращаться назад отряду не было никакого смысла.

-Ведь судя по разговорам запуганной селянки, они давно избегали эту проклятую деревню! — подумал он.

Я хочу, чтобы ты перестал искать что-то

вне себя и прислушался к тому,

что у тебя внутри.

Люди боятся того, что внутри,

а это единственное место,

где они могут найти то, что им нужно.

(Мирный воин)

-Возьми, это будет твой меч! — проговорил Бенедикт, протягивая Олафу палку орешника.

-Это же, деревяшка! — возмутился Олаф, — дай мне настоящий меч, я умею обращаться с оружием!

-Вот и посмотрим, как ты умеешь это делать! — в ответ проговорил Бенедикт.

-Попробуй, ударь меня палкой! — крикнул Бенедикт.

-Куда бить? — спросил ошарашенно Олаф.

-Ну, куда хочешь, туда и бей, ставлю тебе задачу — ударить меня так, чтобы я, твой противник, не смог тебе ответить. А ещё лучше, чтобы упал, и не смог врезать тебе в ответ!

-А как бить, прямо, сбоку, бить со всей силы или сделать вид, что хочу ударить?

-Да бей куда хочешь, и как хочешь!

Олаф в сомнении крутил палку в руках, а потом внезапно нанёс удар плашмя Бенедикту по плечу. Тот, ловко отбил удар своим посохом, и выдал предупреждение: -Будешь плохо стараться, будешь получать хорошенько сдачи!

-Предупреждаю, я умею сильно бить! — крикнул Олаф.

-Встань боком! — проговорил Бенедикт, — что ты выперся, как на выданье невеста!

Олаф развернулся боком к Бенедикту, и ударил палкой, только теперь не плашмя, а тычком. Бенедикт отбил удар посохом, одновременно стукнув набалдашником его по лбу. Олаф отскочил от Бенедикта, и потёр ушибленное место рукой.

-А ты думал, бей! — проговорил ещё раз Бенедикт.

Олаф схватил палку за конец, и со всего размаху саданул Бенедикта по голове.

Бенедикт отпрянул в сторону, и палка по инерции опустилась на землю. Олаф провалился вслед за ударом, и теперь набалдашник посоха стукнул его по спине. Олаф, споткнувшись, упал в грязь лицом.

-Ты такой взрослый, а на ногах до сих пор не научился стоять! — пошутил над ним Бенедикт, когда Олаф вскочил на ноги, и опять принял оборонительную стойку.

В этот раз, Олаф не ограничился одним ударом, а начал лупить по Бенедикту без остановки, но туда, где он наносил удар, его палку неизменно отбивал посох Бенедикта. Попрыгав на поляне, друг против друга, некоторое время, Бенедикт отложил посох в сторону, и проговорил: — А теперь мы идём завтракать!

Потирая ушибленные места, Олаф пошёл за ним. Завтрак, как и обед, разнообразием еды, друг от друга ничем не отличались. Только иногда, Бенедикт приносил откуда-то, либо кусок вяленого мяса, либо сушёные фрукты. Где он их брал, для Олафа оставалось загадкой, поскольку в округе, как он знал, они никогда не росли, и местные крестьяне этот вид растений не возделывали.

Уничтожив целую миску каши, и сдобрив всё это парой кружек ягодного компота, Олаф направился во двор хижины, где они вдвоём с Бенедиктом кололи дрова до самого обеда, а затем эти самые дрова, мальчик складывал в поленницу. Ближе к вечеру, Бенедикт надел плащ и сказал: — а сейчас мы пойдём с тобой к кузнецу, покажешь своё умение, чему ты научился в прошлой жизни!

Олаф накинул на рубаху вязанный шерстяной жилет, и пошёл вслед за Бенедиктом, который уже направлялся по горной тропинке к долине, где стояло несколько хижин. Практически по отвесной тропинке они шли вниз, и вскоре вошли в селение. Когда они спустились вниз, Бенедикт направился к хижине, из трубы которой валил чёрный дым. Кузня находилась недалеко от тропы, и там, вовсю орудовал местный молотобоец, который в это время, кувалдой, правил погнутый плуг.

-Я приветствую тебя Шельф, прошу тебя, посмотри мальчишку, что он умеет и может в кузнечном деле! — попросил Бенедикт кузнеца.

Кузнец с сомнением посмотрел на худощавую фигуру Олафа.

-Щипцами будешь держать заготовку! — скомандовал он.

Олаф взял в руки металлический инструмент.

-Бери заготовку и ложи сюда! — сказал кузнец, указывая на наковальню.

Олаф ловко схватил раскаленную часть плуга в горниле печи, и водрузил её на наковальню. Кузнец начал обрабатывать молотом светящееся в темноте оранжевым цветом место, выправляя прогиб режущей части плуга. Олаф сноровисто поворачивал изделие, подставляя его под мощные удары молота кузнеца.

-Парень молодец! — проговорил позже кузнец, когда они с Бенедиктом сидели на завалинке, и курили дешёвый вонючий местный табак, выращиваемый жителями селения, здесь же, на одном из склонов горы.

-Приводи его иногда ко мне, и мне он будет хорошим подспорьем, а я научу его премудростям моего дела, но не всем конечно, ведь мне тоже надо кушать и кормить свою семью!

-Я буду его к тебе приводить раз в неделю, для обучения кузнечному делу. Я вижу, что-то он уже умеет, потому что работал раньше в кузне, но лишняя наука ему сейчас не помешает. А насчёт того, что он потом заберёт часть твоих заказов себе, можешь не переживать, Олаф здесь не для этого! — хитро подмигнув кузнецу, успокоил его Бенедикт.

Платы за обучение, кузнец, как и обещал, брать не стал, на том они и порешили.

-Пошли, пока не стемнело. Уже вечер, а в темноте скакать по горной тропе, желания у меня нет! — проговорил Бенедикт и они с Олафом направились в обратный путь.

Так летели неделя за неделей. Один раз в неделю, Олаф работал у кузнеца, осваивая работу подмастерья, иногда целыми днями они рубились на склоне горы на деревянных палках, после чего Олаф, несколько дней ходил весь в синяках и ссадинах. Иногда, просто работали около хижины, занимаясь колкой дров или заготовкой разных трав на осень и зиму. Какие-то дни полностью посвящались лечебным и приворотным травам. Бенедикт учил Олафа, как выглядит разнообразные травы, для чего они нужны. Как сделать порошок, как подмешать его в жидкость, для лечения или уничтожения своего врага. Сначала, всё в голове Олафа путалось, как какая трава выглядела, и для каких целей она была предназначена, но после многочисленных занятий, информация складывалась в некую целую картину, в которой мальчик раскладывал по полочкам всё, что они собирали и заготавливали впрок. В какой-то из дней, Олаф колол дрова, и внезапно увидел на возвышении, невдалеке от хижины, знакомого волка. Тот стоял на пригорке, и наблюдал за Олафом.

-Не пугайся, он иногда приходит, посмотреть, чему ты научился за всё это время, привыкай, потому что он и дальше будет сюда приходить! — сказал Бенедикт, ставя вилы около стены овина.

Слова Бенедикта впоследствии подтвердились. Волк иногда появлялся, и стоя на склоне, долго наблюдал, но никогда не подходил близко к хижине. Потом, он также тихо исчезал, как и появлялся. Со временем, Олаф стал ходить в деревню к кузнецу в одиночку. В качестве самообороны, он всегда брал с собой, среднего размера пику, которую он кидал в деревья, стоящие около тропы, потом подходил ближе, доставал пику из дерева, если он, конечно, попадал в цель, затем шёл дальше, опять кидал пику в следующее дерево, и так продолжалось на всём пути следования туда и обратно.

Вскоре, Олаф уже сам варил разнообразные отвары из порошков, или сушеных трав, которые загодя, заготавливал Бенедикт. Когда к ним приходили селяне из соседней деревни, он помогал Бенедикту залечивать их раны. Обрабатывал резаные и колотые раны различными вонючими мазями. Позже, к их хижине, стали приходить дикие хищники. Сначала помельче, затем покрупнее и позлее, а один раз к ним наведался даже косолапый. Неподалёку раздался страшный треск в кустах, и на тропинку, пробираясь сквозь заросли колючки, выбрался небольшого размера медведь. Сделав вдох носом, поднятым вверх, он покрутил головой по сторонам, и направился в сторону хижины. В это время, Бенедикт с Олафом обедали, сидя за столом, в хижине. Медведь громко заревел, Бенедикт положил деревянную ложку, встал и не взяв с собой оружие, раскрыл двери, а затем вышел наружу. Олаф, вскочив из-за стола и кинулся к окошку. Бенедикт уже разглядывал рваную рану на боку медведя, затем направился обратно в хижину

-Принеси мне мазь, завёрнутую в тряпицу, стоит на второй полке слева от очага! — проговорил он, и мальчик кинулся в сторону, туда, где находилось лекарство. Ушёл Медведь после лечения также грубо, как и пришёл, напрямую продираясь через кусты.

Но самый интересный случай, случился как-то вечером, когда Олаф нашёл во дворе раненого Орла, который лежал в грязи, с перебитым крылом, и жалобно клацал клювом. Бенедикт вышел во двор, вытер грязные руки тряпкой, и поднял птицу из грязи. Занёс раненного зверя в хижину, и там, с помощью лечебной мази обработал рану, потом перемотал раненое крыло. Олаф поставил около орла блюдо с водой, тот покрутил клювом во все стороны, и начал клювом пить воду.

Но самыми интересными для Олафа, были тренировки по борьбе. Раздетый по пояс Бенедикт подозвал Олафа, и приказал ему скинуть рубаху. Мускулистый, с многочисленными шрамами Бенедикт, встал напротив него, и сказал: — Нападай!

Олаф неумело кинулся вперёд, схватил Бенедикта за талию, и попытался его повалить на землю. Тот, усмехаясь, перебирал ногами, не давая подростку его свалить.

-Твоя главная ошибка, заключается в том, что ты хочешь повалить противника на землю, но это не твоя цель. Твоя цель, врага убить! — поучал Бенедикт Олафа.

Уходя от захвата Олафа, он присел и развёл руки в стороны, затем толкнул его в спину. Мальчик, пробежав несколько шагов, уткнулся лицом в мокрый мох.

-Ничего, научишься! — подбодрил Бенедикт расстроенного Олафа.

-Давай ещё! — попросил настырный мальчуган, и Бенедикт занял оборонительную стойку.

Мы нарушаем равновесие.

Мы получаем то, что хотим,

но это оборачивается

против нас с утроенной силой.

Колдовство (The Craft)

Горбун сидел в кустах, и наблюдал за хижиной Колдуна. Снаружи, создавалось впечатление, что в жилище никого нет, но Горбун точно знал, что Колдун находится внутри своего жилища.

Загодя, на одном из городских рынков, он за сущие гроши, нанял двух убийц для того, чтобы они прикончили старого Колдуна. Да нет, даже не убийц, обычных бродяг, которые за медный грош готовы были перерезать горло собственной матери. За ту цену, которую он им предложил, они с лёгкостью согласились, выполнить его грязное поручение.

Горбун был терпелив от природы, и не обращал внимания, ни на муравьев, ползающих по его телу, ни на надоедливых мошек, крутившихся вокруг его потного тела.

Вот, один из бродяг, вышел из кустов, и направился к хижине. Подойдя, он грубо постучал во входную дверь, не дождавшись ответа, постучал ещё раз. Из хижины не донеслось ни звука. Бродяга постучал ещё сильнее. Так и не дождавшись ответа изнутри хижины, бродяга толкнул дверь, которая со скрипом отворилась внутрь. Непрошеный гость шагнул в темноту за дверь, и его тело исчезло в дверном проёме. С таким же скрипом, дверь вернулась на своё место. Горбун видел, как в окне хижины загорелся огонёк свечи. Из хижины не доносилось ни звука. Вдруг, дверь внезапно распахнулась, и чуть не слетела с петель. Из домика, вывалилось тело бродяги, с искаженным от ужаса лицом, он сделал несколько шагов на дрожащих ногах, а затем упал в мокрый торф. Горбун заметил маску ужаса, застывшую на лице бродяги, из спины которого торчал нож для разделки мяса. Задёргавшись в конвульсиях, тело бродяги успокоилось в торфе. Даже теперь, вслед за бродягой, из хижины так никто и не вышел. Подельник убитого, сидевший неподалёку в кустах, завидев такое развитие ситуации, бросив дубинку в кусты, резво побежал в противоположную от хижины сторону.

-Ах, поганый трус! — выругался Горбун, — всё опять надо делать самому!

Он не стал сломя голову кидаться в хижину, а выждав некоторое время, пополз в сторону жилища Колдуна. Там по-прежнему было тихо, и, если бы не лежащее тут же тело убитого бродяги, можно было по-прежнему думать, что хижина брошена своим хозяином на произвол судьбы.

Колдун так и не появлялся наружу, и Горбун решил действовать. Подбегая к хижине, практически на карачках, он упал в мох, и дальше уже пополз в сторону хижины, собирая своим телом мокрую грязь с поверхности болотного мха. Он не стал вплотную подползать к двери хижины, а решил сделать крюк, и зайти с тыльной стороны жилища. Провозившись изрядное время, и порядком извозившись в грязи, Горбун оказался около задней стенки жилища Колдуна. Там, стараясь не шуметь, он достал острый кривой кинжал, подполз к самой стене, и прижал ухо к бревенчатой стенке, прислушиваясь к звукам внутри хижины. В ответ, по ту сторону стены, по-прежнему была полнейшая тишина. Немного осмелев, он пополз теперь уже к другой стенке, в которой было проделано окно. Буквально одним глазком, он заглянул через мутный бычий пузырь. Внутри хижины, посреди жилища, на жертвенном камне лежало тело Колдуна. Он не двигался, и не подавал никаких признаков жизни. Помня о просьбе, которую он услышал от Министра, Горбун спрятал свой кинжал в ножны, и достал кусок тонкой прочной верёвки. Он решил задушить Колдуна, и представить всё это так, как будто бы он повесился сам, в процессе своего очередного ритуала. Добравшись, наконец, до двери, он, не спеша приподнялся, и, отряхнув своё платье, стал открывать дверь рукой. Дверь со страшным скрипом начала открываться. Горбун, оглядевшись по сторонам, и не заметив никого подозрительного, прошмыгнул внутрь жилища. Колдун, выпучив остекленевшие глаза, так и лежал без движения на жертвенном камне. Всё выглядело так, как будто он уже умер, причём совсем недавно!

-Кто-же тогда, убил бродягу? — подумал Горбун, подкрадываясь вдоль стенки к голове Колдуна.

Вдруг, сверху что-то зашуршало, и в сторону Горбуна, прямо ему на голову, прыгнуло какое-то животное. В темноте, было не разобрать, какое животное это было, но его острые когти вцепились в лицо нежданного гостя, раздался страшный визг.

Со лба Горбуна полилась кровь, тварь крепко вцепилась в его кожу. Горбун от неожиданности выронил верёвку, и попытался руками отодрать животное от своего лица. Он никак не мог нащупать рукоятку кинжала, но после нескольких неудачных попыток, он всё-таки нащупал оплетённую кожаным шнуром ручку, и выдернул кинжал из ножен. Животное сразу отпустило его лицо, и сигануло на землю. Вытирая кровь, которая сочилась из раны, и заливала Горбуну глаза, он развёл руки, и начал размахивать вокруг себя кинжалом, пытаясь найти животное. У него ничего не получалось, и он, практически на ощупь, продвинулся в темноте к жертвенному камню. Его первоначальный план с верёвкой не сработал, и он решил просто зарезать Колдуна, который лежал без движения, не подавая признаков жизни, на жертвенном камне. Нащупав край камня, Горбун размахнулся кинжалом, и воткнул его практически в середину плоской поверхности камня, туда, где до сих пор лежало тело Колдуна. Острие кинжала встретило камень, он зазвенел, и сломался от удара. Ручка и обломок лезвия остались в руке у Горбуна. Колдуна на камне не было. Горбун, с трудом разлепил окровавленные веки и осмотрел хижину. Колдуна нигде не было видно, и Горбун отбросил обломок бесполезного оружия в сторону. Схватив стоявшую около очага железную кочергу, он начал размахивать ей вокруг себя, продолжая обшаривать руками всё жилище. Наконец-то, хоть как-то он остановил кровь, сочившуюся из раны, и мог теперь видеть одним глазом, но всё равно он не видел Колдуна ни мёртвого, ни живого. Из темноты, с одного из углов хижины, на него смотрели два ярких кошачьи глаза.

-Ах ты тварь, — проговорил Горбун и занёс руку для удара по серому коту, без движения сидевшему в углу, но тут сверху, со стропил хижины, на него обрушился сам Колдун.

Не ожидавший нападения сверху, Горбун упал под тяжестью тела старика. Оба тела начали кататься по земле, кочерга отлетела в сторону. Горбун схватил старика за горло, и начал его душить. Надо сказать, что он обладал недюжинной силой, мало кто мог сравниться с ним по физической мощи, во всей крепости, да и в близлежащих владениях Владыки, вокруг крепости. Однако, он не мог побороть старого дряхлого Колдуна, в глазах которого теперь горел адский огонь. Горбун продолжал его душить, но Колдун ловко выскальзывал из его недружественных объятий. А тем временем, огонь свечи разгорался всё сильнее, и стало светло как днём, в камине загорелся огонь, сам загорелся, без посторонней искры. Горбун собрал все свои силы в кулак, и отбросил тело Колдуна от себя прочь. Затем встал на ноги, подобрал металлическую кочергу, и хотел ударить старика, но кочерга никак не могла попасть в цель. Конец кочерги всё время втыкался то в стенку, то цеплялся за табуреты или стол, потом неведомая сила, вырвала железку из рук Горбуна, и кочерга, звеня, улетела в сторону очага. А в это время, Колдун поднялся с пола, как ни в чем, ни, бывало, и в его руках оказался обломок кинжала Горбуна. Создавалось впечатление, что тело Колдуна зависло в воздухе, а глаза его при этом горели яростным огнем. Старик разрезал себе язык кинжалом, и его кровь потекла по обломку лезвия. Затем, он поднял перед собой окровавленный обломок оружия, и направил его в сторону Горбуна. Незваный гость пошарил рукой по деревянному столу, около которого он стоял, и обнаружив на нём деревянную миску, взял её скрюченными пальцами. Колдун ещё немного толи повисел, толи постоял в углу, затем резко кинулся в сторону Горбуна. Тот крепче сжал миску пальцами. Когда тело Колдуна подлетело практически вплотную к своему противнику, тот со всей своей силой ударил миской ему в висок. Колдун при этом, успел, всё-таки, воткнуть обломок кинжала в руку Горбуна, из которой брызнула тягучая чёрная кровь. Колдун не устоял посредине хижины, у Горбуна в руках осталось только половина миски, вторая часть посуды разлетелась о череп старика. Тело Колдуна рухнуло у окна, затем, Горбун, схватив стоящий около стола деревянный табурет, со всей силой опустил его на лицо, лежавшего на полу Колдуна. Раздался треск ломающихся лицевых костей, но Горбун, не останавливаясь, нанёс ещё несколько ударов, превращая лицо своего противника в месиво. Оглядев хижину, Горбун, зажимая рану на руке, выскочил через дверь наружу, и повалился в мокрый мох. Рана была серьёзная, вырвав шейный платок из кармана, Горбун перемотал её выше пореза, и с помощью зубов, и второй руки, затянул узел. Кровь перестала хлестать из раны, и Горбун направился в кусты, где загодя оставил свою лошадь. Подойдя к ней, он с трудом вставил ногу в стремена, а вторую ногу перекинул через лошадь, натянул поводья, и потихоньку тронулся в обратную дорогу, к замку.

Самое опасное в охоте за сокровищами,

начинается, когда их находишь.

(Вечность)

-Там у ручья, по горной тропе, двигаются вооружённые люди! — проговорил один из сельских мальчуганов.

-Сколько их? — Бенедикт отложил в сторону вилы, которыми он сгребал сено около овина.

Мальчик в ответ показал двумя руками девять пальцев.

-Спрашивали про соседнюю деревню, что огонь с неба уничтожил. Куда говорят её жители подались, и есть ли у нас кто-нибудь оттуда! — проговорил мальчонка.

-А ты что?

-А что я, сказал, что не ведаю о таких делах, да и припустил сюда! – ответил мальчуган.

-Я благодарю тебя! — проговорил Бенедикт, — заходи позже, сделаю тебе нож!

Мальчуган довольно улыбнулся, и побежал дальше, по протоптанной между хижинами тропинке.

-Олаф! — громко крикнул Бенедикт.

Мальчик, который в это время замешивал глину для обмазки растрескавшейся поверхности печи, вытер руки о передник, и направился в сторону Бенедикта.

-На сегодня остаёшься за старшего, мне надо отлучиться по делу! — проговорил он, и направился в хижину.

Внутри жилища загремела посуда, стукнула крышка сундука, и вскоре Бенедикт появился на пороге, одетый в свою походную одежду. На его поясе, в ножнах, висел длинный тонкий стилет, выкованный им собственноручно. Олаф пристальным взглядом проводил фигуру Бенедикта, пока его спина не исчезла, среди кустов леса, примыкающего практически вплотную к хижине…

Бенедикт быстро шёл знакомой дорогой по тропинке, среди зарослей.

Когда деревня уже давно скрылась из виду, он увидел ручей, который протекал сверху вниз, и шумел, сливаясь с отвесного склона с другим ручьём, далеко внизу. Напившись ледяной воды, он в брод перешёл ручей, в самом его узком месте, и направился по горному склону вверх.

-А ну-ка, стоять! — внезапно донеслось из кустов.

В грудь Бенедикту, смотрел острый заточенный кол, зажатый в руках крепкого кряжистого мужичка.

-А ну, давай, скидывай свой пояс с оружием, и карманы выворачивай! — проговорил мужичок, хитро улыбнувшись.

-Мне нужен твой хозяин! — ответил невозмутимо Бенедикт.

-У меня нет хозяина, я вольная птица! — обиженно проговорил мужичок.

-Тогда отведи меня к Сигизмунду, ты, вольный человек! — теперь, иначе, повторил свою просьбу Бенедикт.

-А зачем тебе он, а вдруг ты шпион какой? — спросил его мужик.

-Если он примет такое решение, то он сам тебе об этом расскажет! — ответил на его вопрос Бенедикт, -давай веди, и не задавай лишних вопросов!

Мужик хмыкнул, недоверчиво осмотрел тропу за спиной кузнеца, и показал колом на тропинку вверх. Кузнец прошёл мимо мужичка, и направился в верх. Караульный, сопя ему в спину, и не опуская своё оружие, направился за ним следом. Протопав ещё шагов сто, кузнец увидел небольшую поляну, на которой горел костёр, над огнём которого жарилась тушка молодого оленя. Вокруг костра, сидели, такие же неприятного вида мужики, как и караульный, шедший за Бенедиктом. Один из сидевших в кругу, завидев гостя, приподнялся, и с радостной улыбкой проговорил: — Какой дорогой у нас сегодня гость!

-Я приветствую тебя Сигизмунд! — проговорил в ответ Бенедикт.

Тот показал рукой на лежащий ствол трухлявого дерева, и Бенедикт присел на него.

–Добро пожаловать к нашему, почти домашнему очагу! — проговорил Сигизмунд, и кивнул головой в сторону одного из подельников.

Один из мужиков, схватил кривой нож, и начал срезать куски поджаренного мяса, с боков, вращающейся на огне, туши.

-Не хочешь оружием, да доспехами дармовыми разжиться? — спросил Бенедикт, разрывая зубами жареное оленье мясо.

-Какой добрый подарок от вечернего гостя, раньше таких предложений от тебя не поступало! — Сигизмунд заинтересованно поднял бровь.

-Тут не далече, по горной тропе, двигается вооруженный отряд из девяти человек, я тебе помогу с ними справиться, если ты решишь убить их всех. Оружие, доспехи, и лошади, всё твоё!

-А твой тогда, какой интерес? — спросил Сигизмунд.

-Мне нужен командир отряда, его не трогаете, я сам после допроса, его прикончу! — ответил Бенедикт на хитрый вопрос Сигизмунда.

-Ну что орлы, не хотите размять свои косточки? Давно уже сидим без дела! – воинственно воскликнул Сигизмунд.

-Порвём любого! — дружный рёв подельников огласил опушку леса.

Сборы на удивление были не долгими, и вскоре отряд лесных разбойников, под предводительством главаря, направился в лес. В голове разбойничьего отряда, указывая путь, шёл Бенедикт. До места, указанного мальчиком, где он видел солдат, было полдня пути, поэтому, когда стемнело, двигавшийся в авангарде проводник, заметил огни костра. Он поднял в предупреждающем жесте руку, и лесные бандиты замерли на месте. Бенедикт лёг на траву, и пополз в сторону мерцающего огонька. Скоро стали слышны разговоры людей, и всхрапывание дремлющих лошадей.

Несколько солдат сидели у костра. Кто-то просто грелся у огня, а кто-то разговаривал. Один следил за тушкой кролика, который поворачивался на вертеле, над огнём пылающего костра. Несколько солдат уже лежали в траве, и мирно храпели. Недалеко, паслись стреноженные лошади. Вслед за атаманом, к месту наблюдения, где залёг Бенедикт, подползли несколько разбойников. Сигизмунд цыкнул, в сторону одного из своих подельников, который слишком шумно полз по траве. Одна из лошадей подняла морду, и посмотрела в сторону источника звука. Сигизмунд показал угрожающий кулак, мужичок, замерев затих в кустах.

-Кто из них старший, тот, который тебе нужен? — спросил его Сигизмунд, — как мне предлагаешь понять, кто из них командир, пока что не нахожу между ними никаких отличий?

Вскоре, один из солдат, поднялся от костра, и, судя по всему, пошёл проверять посты.

-Наверное, это он и есть, их командир! — проговорил Бенедикт, и ткнул рукой в сторону проверяющего.

-Пошли кого-нибудь, пускай посмотрит, где у него посты! — попросил Бенедикт Сигизмунда, тот махнул рукой, и один из его подельников, направился трусцой в сторону, куда направился проверяющий.

-Постов два! — проговорил приползший по мокрой траве подельник, — один вон там! — ткнул он рукой, — а второй, с другой стороны костра! Кстати, постовые из них, как из говна пироги! — пошутил разбойник.

-Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! — ответил ему Бенедикт, — дождёмся пока успокоятся, а затем все разом, и навалимся!

Бенедикт не хотел нести лишние потери, они были ему ни к чему.

Ждать пришлось недолго, утомлённые долгой дорогой по горам, путники, которые неизвестно сколько ехали на лошадях, мгновенно уснули. Постепенно стал затухать и костёр.

-Вы налево, а вы трое — направо! — скомандовал Сигизмунд.

-Постовых по-тихому удавите, поняли свою нехитрую задачу? — переспросил предводитель, своих разбойников.

-Нас не надо учить работать! — проговорил один из разбойников, вынимая свой ржавый нож.

-Ты, когда, последний раз, чистил оружие? — спросил его Сигизмунд.

-А вот сейчас и почищу, во вражеской крови! — гордо ответил ему разбойник, и исчез в темноте кустов.

За ним, направился ещё один. Следующая пара разбойников направилась на противоположную от костра сторону. Сигизмунд показал условный жест, обозначающий, что настало время действовать.

Предводитель дождался, пока разведчики исчезли в кустах, и махнул рукой, несколько разбойников ползком двинулись потихоньку, по траве, в сторону костра.

-Никого не жалеть, кроме ихнего капитана. С ним, пускай разбирается наш дорогой гость! — ещё раз напутствовал своих подельников предводитель.

Вдруг, слева раздался приглушенный вскрик.

-Ничего сделать нормально не может! — рассердился предводитель разбойников, и ускорил шаг, а практически побежал в сторону костра.

Справа постового утихомирили не так быстро, донеслись крики, и шум возни.

Тут-же, раздался крик лежащего около костра солдата, который видимо ещё не уснул. Он вскочил, выхватил из ножен меч, и завопил на всю опушку. Тут же, в его тело воткнулось, брошенное из темноты копьё. Из пробитого горла солдата, хлынула кровь, и его тело завалилось в костёр, притушив его ещё больше. Из кустов, со всех сторон к костровищу, бросились разбойники. Кое-кто из солдат, уже успел вскочить, и выхватывая на бегу оружие, смог встретить разбойников, практически в упор. Завязалась яростная схватка. Рубились в темноте, поэтому, было плохо видно, кто и кого побеждает. Бенедикт кинулся вперёд не раздумывая, и не оценивая ход драки, в сторону, туда, где он до этого, видел командира отряда. На его лежанке, кроме смятого одеяла, никого не было. Бенедикт развернулся, и в следующий миг, чуть было не лишился руки, в котором он сжимал тяжёлый топор. Остриё меча просвистела в дюйме от его руки, сжимающей оружие. Тренированное тело и природная сноровка Бенедикта, позволили ему избежать смертельной травмы. Он отпрыгнул назад, и чуть не споткнулся об лежащее тело, одного из солдат. В это время, командир, которого он искал, сам кинулся к нему из темноты, но сбоку на него налетело ещё пара разбойников. Между ними завязалась потасовка, зазвенел металл. Один из разбойников, прижимая окровавленные руки к холщовой рубахе, упал на колени, а потом в мокрую грязь. Второй оказался крепким орешком, поэтому скрестил с мечом свою дубину. Бенедикт не стал ждать, пока разбойник одолеет капитана, подскочил поближе к разбойнику, и встал напротив него. Командир, завидев его, рубанул Бенедикта по шее, но вместо плоти, меч рассёк пустоту. Зато обух топора противника, изменил форму грудной металлической пластины, которая защищала грудь командира. Доспех практически развалился, и если бы не кожаные ремешки, на которых он висел, то он бы давно упал к ногам своего хозяина, вместе с самим хозяином. Командир от удара на секунду замешкался, но вскоре отбивая топор, взмахнул мечом, и продолжил яростно сопротивляться. Бенедикт пошёл по кругу, примеряясь, куда можно ударить, чтобы лишить сознания своего противника. Убивать его Бенедикт не хотел, ему надо было сначала всё узнать. Сверху и справа от него, доносился звон металла. Разбойники рубились с солдатами, костёр практически потух, и было не видно, кто с кем сражается, а также, сколько осталось в живых разбойников и их соперников. Командир был опытный вояка, но и Бенедикт оказался не простым крестьянином. Удар мечом по обуху топора, соприкосновения металла проскочила искра, на миг осветив пространство, вокруг Бенедикта.

-Подохни, проклятая деревенщина! — проговорил капитан, и в жестокой решимости кинулся на своего противника.

В следующий миг, яркая вспышка взорвалась в голове солдата, профессиональный опытный воин не ожидал, что селянин окажется настолько искусным воином, но соображать было уже поздно. Сознание отлетело прочь, и его тело шмякнулось об землю.

Всё вокруг постепенно затихало, сражение практически, уже заканчивалось. Учитывая численный перевес, а также внезапность нападения, победу одерживали разбойники. Несколько солдат уже лежали убитые, а одно тело, тлело своими одеждами в костре. Лишившись своего командира, немногие оставшиеся на ногах солдаты, покидали оружие на землю, сдаваясь на милость победителя.

Все, что делаешь, надо делать хорошо,

даже если совершаешь безумство.

(Оноре де Бальзак)

Горбун привалился телом к гриве лошади, небольшой отдых способствовал тому, что он немного оклемался от схватки. Хижина Колдуна, практически исчезла за деревьями. Неожиданно, лошадь взбрыкнула, почуяв неладное, Горбун обернулся. В его сторону, практически по воздуху, летело тело какой-то старухи, в окровавленной холщовой рубахе. Из её спины, торчала обломанная стрела, которая, цепляясь за ветки деревьев, стряхивала пожелтевшую листву с веток на землю. Горбун сразу же забыл про свою рану, и схватив рукоять меча, вырвал его из ножен, висевших на боку лошади.

Горбун с лошадью, не успели развернуться передом к неожиданной опасности.

Издавая протяжный визгливый крик, нежданная гостья врезалась в тело Колдуна, он свалился с лошади, и они оба покатились с небольшого откоса, прямо в кусты колючки. Обдирая одежду, лицо и руки в кровь, острыми шипами растений, Горбун сумел вскочить на ноги, отбросив тело старухи в рубище, прочь. Ночная гостья сначала запуталась в колючке, но, уже в следующее мгновение, ветки самопроизвольно, под действием неведомой силы, распустились, и её тело зависло перед Горбуном. Он увидел напротив себя обезображенное шрамами старческое лицо, с ярко горящими ненавистью глазами, и оскаленный клыкастый рот. Горбун был не робкого десятка, и всякое повидал в своей жизни, но такое он видел впервые. Освободившись от пут, седая как лунь старуха протянула в сторону его лица, руки с кривыми длинными когтями.

Горбун наотмашь рубанул мечом, и одна рука старухи, шевеля когтями, полетела брызгая кровью в колючий кустарник. Второй рукой, старуха всё-таки зацепила лицо Горбуна, вырвав изрядный кусок кожи. Кровь стала заливать глаз Горбуна, но тот не растерялся, и махнул мечом в обратную сторону. Клинок лишь разрезал рубаху ведьмы, которая отпрянула от него, а затем, опять кинулась в атаку. Руки Горбуна, налились свинцом, как и его тело, старуха шептала какие-то заклинания, злобно вращая своими глазами. Но и Горбун был не лыком шит, он вспомнил, на кого была похожа старуха. Ведьма из подземелья замка Владыки, которую недавно выпустили на свободу. Ему потребовался всего один миг, для подготовки ответного броска, и он воспользовался им. Когда ведьма для того, чтобы оставшейся рукой, разорвать ему горло, оказалась слишком близко к нему, он рубанул мечом, и голова старой ведьмы, изрыгая проклятия, покатилась по траве. Обезглавленное тело протянув оставшуюся руку, вцепилось в Горбуна. Отрубленная голова сыпала проклятиями откуда-то из кустов колючки. Горбун с неимоверным усилием оторвал скрюченные пальцы от своей рубахи. В когтях ведьмы осталась часть кожаного доспеха. Горбун отрубил и вторую руку старухи. Тело продолжало то отступать, то нападать, пока Горбун не изрубил мечом, всё тело ведьмы. Скоро от ведьмы остались только мослы и куски окровавленной рубахи, а весь меч покрылся чёрной запёкшейся кровью. Когда останки ведьмы лежали у его ног, Горбун перевёл дыхание, сорвал лист папоротника и вытер им кровь с лезвия меча. В пылу схватки, он не заметил, как его лошадь покинула место сражения, и теперь ему не совсем было понятно, где она сейчас находится. В довершении всего, в воздухе сверкнула молния, раздался далёкий гром, и начал накрапывать дождь. Тащиться по такой непогоде в замок, пешком, было чистой воды безумием, поэтому Горбун перехватил покрепче рукоять меча, и направил свои ноги в сторону хижины, туда, откуда, он только что сбежал.

Сумерки всё больше сгущались, но в темноте было пока ещё немного видно, поэтому, когда Горбун подошел к хижине, он с ноги открыл дверь, и заглянул с опаской внутрь. Внутри хижины, тела Колдуна, и его бешеного кота не оказалось. Огонь уже не горел ни в очаге, ни на свече, стоявшей на столе. Он не стал закрывать двери и в полосе вечернего света прошёл к очагу, взяв полено из очага, которое ещё немного тлело, аллея красным светом в темноте, он поднёс его к огарку свечи. Свеча сначала загорелась, но потом зачадила чёрным дымом, и потухла, задуваемая ветром от открытой двери. А снаружи уже бушевала стихия, с небес полилась вода, молнии перемежались раскатами грома. Горбун закрыл дверь, и изнутри накинул засов. За окном, из-за проливного дождя не было видно ничего. Горбун решил обследовать все уголки хижины, в надежде найти хоть что-нибудь из съестного, голод уже давал о себе знать. В поисках, он потратил немало времени, переворачивая миски, ложки и различные бутылки с какими-то магическими порошками, но не обнаружил ничего, что можно было бы употребить в пищу.

Зато, в углу комнаты, под меховой шкурой медведя, он обнаружил сундук. Скинув поеденную молью шкуру на пол, он увидел закрытый сундук, на боку которого болтался огромный ржавый замок. Горбун огляделся по сторонам, и наткнулся взглядом на кочергу, которая валялась на полу. Он взял её в руки, вставил в дужку замка, и надавил. Замок заскрежетал, но не поддался. Зато кочерга, согнулась пополам. Горбун вынул кочергу, и откинул её в сторону очага. В поисках какого-нибудь рычага, Горбун стал обшаривать все углы в хижине. Отбрасывая руками в стороны, старые поеденные молью тряпки и рваные вещи, в одном из углов он наткнулся на стоявший около стенки топор. Горбун схватил инструмент в руку и вернулся к сундуку. Пара ударов обухом топора по замку, дужка его лопнула, освобождая петли сундука от запорного устройства. Откинув крышку вбок, Горбун увидел кусок поеденной молью овчины, которая скрывала всё нутро сундука. Овчина полетела в угол, обнажая внутренности сундука, забитые всякой мелочью.

Вслед за овчиной, в темноту полетела дырявая жилетка из шерсти и мешочки с высохшей от времени травой.

-Где же старая мразь хранила золото или хотя бы серебряные монеты? – в сердцах выругался Горбун.

Неожиданно, на дне сундука, среди пыли и кусков пергаментной бумаги, что-то блеснуло.

Обрадованный Горбун засунул руку на дно, и выудил из сундука блестящий золотой медальон.

-Ну хоть что-то, получить за свою работу! – проговорил Горбун, протерев находку пальцами и рассматривая медальон в руке.

На блестящем кругляшке был изображён змей обвивающий кинжал.

За пределами хижины уже стоял страшный грохот, шумел дождь. Внезапно поднялся неимоверный ветер, под ударом стихии загудели деревья, верхушки которых раскачивались из стороны в сторону. Тут, во входную дверь хижины, кто-то внезапно постучал. Горбун испуганно дёрнулся, бросил сундук, и выдернул из ножен меч.

-Интересно, кто это в такое ненастье, шляется по лесу? — проговорил он в полголоса, подкрадываясь к бычьему пузырю.

Стук в дверь, был с перерывами, звук повторялся то сильнее, то тише.

За стеной из дождя, и мутным пузырём, Горбун не мог ничего разглядеть. На улице уже было достаточно темно, а стук был всё настойчивее.

Горбун, мягко ступая кожаными пуленами, на цыпочках, подошёл к двери, и осторожно заглянул в щель, между досками, из которых была собрана входная дверь.

Вот сверкнула молния, и он увидел, что за дверью стоит мужчина, одетый в дорожный плащ.

-Может перестанешь разглядывать меня через дверные щели, и откроешь наконец, эту проклятую дверь! — раздражённо прокричали с той стороны двери.

-Что тебе надо? — крикнул Горбун через дверь, инстинктивно надевая медальон на шею, и скрывая его в складках одежды.

-Я проделал немалый путь, чтобы приехать к тебе, так что давай открывай! — донёсся с той стороны двери, грубый мужской голос.

Услышав человеческую речь, Горбун осмелел. Иметь дело, вроде как с человеком, было намного проще. Он откинул засов, дверь заскрипела, и перед Горбуном, поливаемый дождём стоял среднего возраста мужчина, одетый в серый дорожный плащ, с которого потоками стекали струи воды.

-Может пригласишь меня в дом, а потом будешь рассматривать! — проговорил ночной гость.

Горбун, немного промешкавшись, показал рукой внутрь хижины.

Гость отряхнул от воды свою широкополую шляпу, и склонившись, шагнул через дверной проём, внутрь.

Шляпу он положил около входа, на деревянную бочку, которая стояла около дверного косяка.

-Ты так и будешь глазеть на меня, или всё-таки уберешь свой меч в ножны, и напоишь меня горячим грогом! – властным голосом проговорил незнакомец.

Почувствовав лёгкое жжение, Горбун потёр место, где с его кожей соприкасался медальон.

Правда опасна…

(Б. Грасиан)

-Ну рассказывай, зачем ты привёл сюда свой отряд? — спросил Бенедикт капитана солдат, который со связанными руками сидел около костра.

С его лица на кожаные штаны капала кровь. Голова была перемотана грязной тряпкой, он остался один из всего отряда. Остальных солдат бандиты убили и сбросили в горную реку, поток воды, которой, унёс их тела сразу к водопаду, расположенному значительно ниже места, где сейчас сидели бандиты и Бенедикт с капитаном солдат. 

Капитан поморщился, поскольку кровь заливала его глаза.

-Ну, что молчишь, рассказывай сам, или я тебе буду помогать! — повторил свой вопрос Бенедикт, — ты делаешь секреты из своего похода, а мне всё практически про ваш отряд известно, зачем ты ищешь жителей деревни, сгоревшей от молнии много времени назад?

-Меня направил сюда Владыка. Вы все сильно пожалеете о том, что вы напали на его отряд. Он пришлёт сюда новых бойцов, в таком количестве, что он сотрет вас всех с лица земли, и тоже самое ждёт все ваши деревни! Всех жителей через одного повесит, а остальных угонит в рабство! – пугая разбойников, разродился многочисленными угрозами капитан.

-Сегодня мы здесь, а завтра там, и твои пустые угрозы, уже практически мёртвого солдата, просто смешны! — сухо рассмеялся предводитель разбойников, услышав разговор.

-Я сыт по горло твоими разговорами. Говори по делу, и не мели всякую чушь! — раздражённо проговорил Бенедикт, доставая из ножен кинжал.

-Нам надо договариваться, иначе тебе будет очень худо! — предупредил его Бенедикт. Капитан солдат поежился, когда Бенедикт провёл по его щеке кончиком кинжала.

-Я разрежу тебя на кусочки, а потом скормлю диким псам, у меня дома есть большой, пребольшой пёс, он с удовольствием попробует твоё немолодое, выдержанное временем, мясо! — продолжил угрожающий тоном Бенедикт, — а твои косточки мы выкинем в лесу, отдельно от твоего оружия, и твоя солдатская душа никогда не попадёт в солдатский рай, или куда ты там хочешь попасть, после своей смерти! — усмехнулся Бенедикт.

-Отдай мне его, ты слишком добр к нему, я не узнаю старого доброго Бенедикта! А я, ему развяжу язык на раз! — проговорил Сигизмунд, выпуская табачный дым из самодельной деревянной трубки, прямо в лицо капитана солдат.

Тот закашлялся и сплюнул тягучей слюной в сторону.

-Он всё понимает! С какой целью ты сюда пришёл, скажи, никто ведь не узнает. А так, может быть, я тебя пожалею, да отпущу. Кто знает, какие мысли у меня в голове! — проговорил Бенедикт, убирая кинжал в ножны. Ну а если не хочешь, тогда тебе придётся помучиться, потом ты всё равно, всё расскажешь, а затем ты исчезнешь, и твой хозяин не узнает, куда ты делся, и посчитает тебя предателем. У тебя, наверное, дома есть семья, что он сделает с ней, а я слышал, о его крутом нраве! — продолжал увещевать солдата Бенедикт.

Капитан криво ухмыльнулся.

-Нас послали на поиски мальчишки, который был в той деревне, которая сгорела дотла! — наконец-то проговорил командир солдат.

-Зачем он твоему Владыке, наверное, знаешь? — спросил в ответ Бенедикт.

-В такие тонкости, Владыка меня не посвящает, я слишком мелкая для него сошка, простой исполнитель приказов, даже не его самого, а его подчинённых!

-Вот тут я верю, тут ты не обманываешь, для него ты пустое место, нет тебя и ладно! — удовлетворённо проговорил Бенедикт.

-А то, хочешь, примыкай к моему братству! — влез в разговор Сигизмунд, — тебе без отряда назад дороги всё равно нет, а воин ты неплохой, подумай над моим предложением. Всё лучше, чем висеть без штанов на дереве, с голой то жопой, а солдат! — весело пошутил разбойник.

Когда уходят герои,

на арену выходят клоуны.

(Генрих Гейне)

-Хозяин интересуется, где обещанное, пришло время платить очередную дань, а от тебя никаких вестей! — проговорил незнакомец, когда его одежда уже немного просохла от жара, исходившего из очага.

Он, вместе с Горбуном расположился за столом, а напротив него сидел сам Горбун, который лихорадочно размышлял над вопросом, который задал ему незнакомец.

-Видимо Колдун платил дань кому-то, более могущественному и могучему магу, чем он сам! — подумал Горбун.

-Мой вопрос поставил тебя в тупик? – спросил незнакомец, приглаживая свои мокрые волосы рукой.

-Признаться, незнакомцу, и сказать, что он не Колдун, тогда как объяснить ему, что он тут делает, и где хозяин хижины! — продолжал размышлять Горбун, судорожно соображая, что ему ответить.

Незнакомец в нетерпении стал постукивать пальцами по поверхности стола.

-Хозяин не любит ждать, стоит тебе просрочить очередную оплату, и тебе конец! — угрожающе проговорил незнакомец, — только в этот раз, размер дани будет больше, чем обычно!

-Почему больше?! — наигранно возмутился Горбун, решив играть роль Колдуна до самой развязки сложившийся ситуации.

-За то, что ты вовремя свои обязательства перед хозяином не исполняешь, а он знает, что недавно здесь побывал Владыка местного королевства! И слова об отсутствии дани, только разозлят его, и ничего более, ты надеюсь, понял меня?!

-В ином случае, живые позавидуют мёртвым! — пошутил незнакомец, — ну ты, напоишь дорогого гостя горячим грогом, ты же видишь, я весь промок и продрог. Какой-то ты нерадивый хозяин, немудрено что просрочил дату оплаты!

Горбун вскочил из-за стола и засуетился, делая вид, что готовит угощенье. Вместо этого, он зашёл за очаг, и незаметно достал из кармана нож. Пока гость его не раскусил, надо кончать незнакомца! — подумал про себя Горбун, — одним покойником больше, одним меньше, невелика разница!

Позже, когда он спрятал нож в рукаве рубахи, и резко выскочил с глиняной кружкой из-за очага, в хижине уже никого не было, и только стул, качающийся за столом, говорил о том, что тут кто-то был ранее. Горбун кинулся к двери, и распахнул её. За ней тоже никого не было. Он вышел на двор, и огляделся по сторонам.

Около кромки леса, стоял незнакомец, и ткнув рукой в его сторону, прокричал:

-Теперь это твой долг, королевский шут, смотри не просрочь, и запомни, что я тебе сказал – иначе живые, позавидуют мёртвым! — рассмеялся незнакомец, и его тело скрылось за деревьями.

-Надо срочно отсюда уходить, пока кто-нибудь ещё, не пожаловал в гости! — твёрдо решил Горбун тем более, что дождь уже давно закончился, и на небе просветлело.

-А ведь, он не сказал, о каком долге идёт речь, и о размере долга, и кому этот долг отдавать? — подумал он, и тут же очень чёткая мысль посетила его мозг, — десять девственниц, плюс ещё три, в счёт просроченного долга!

-Где он возьмёт столько непорочных дев, если во всём греховном королевстве, ну одна, от силы две, будет? — Горбун отбросил навязчивую мысль в сторону, и решил замести следы.

Ему надо было не просто так, взять и уйти. Хижину надо было сжечь, вместе с Колдуном и его бешеным котом. Заскочив внутрь, он увидел, что очаг всё ещё горел. Взяв стул, он закинул его сверху ярко потрескивающих поленьев, сверху полетела деревянная посуда, а также все тряпки. А сверху кучи, он взгромоздил стол. Огоньки пламени, начали весело лизать, свежую пищу.

-А куда, кстати подевалось серое чудовище? — подумал он.

Кота нигде не было видно.

-Наверное, сбежал! — Горбун огляделся вокруг, а затем выскочил из хижины.

Огонь разгорался, вскоре лопнул бычий пузырь, натянутый на оконную раму, и из окна повалил белый дым. Горбун ещё раз, окинул взглядом жилище Колдуна, и двор вокруг хижины. Справа от входной двери, он обнаружил лежащее тело убитого бродяги, которого Колдун убил первым. Горбун ногой пнул дверь, которая отворилась, и ему в лицо, сразу нестерпимо дохнуло жаром. Он схватил за ноги бродягу, и поволок бездыханное тело к дверному проему. Приподняв его, он с размаху, закинул тело внутрь, где уже гудело пламя и валил чёрный дым. Едва успев отскочить на безопасное расстояние, он наблюдал, как рухнула внутрь жилища кровля, затем начала взрываться и стрелять в стороны глиняная черепица. Когда огонь проник через щели брёвен, из которых было сложено жилище, Горбун решил, что пора покидать это не уютное место. Поплотнее запахнув драный плащ Колдуна, который он взял с вешалки на стене хижины, он направился в сторону замка. Горящие остатки жилища, хорошо освещали путь, и он бодро двигался в сторону, откуда приехал. Пройдя некоторое расстояние, он услышал невдалеке храп лошади, и кинулся в кусты. Недалеко от тропинки паслась его лошадь. Была она мокрая и грязная, но это не смутило Горбуна. Он подбежал к ней, радостно похлопал по холке, вставил ногу в стремя, и закинул тело в седло. Только теперь он почувствовал, как ноет его рана. Он взглянул на свою руку, тряпки на ней не было, как не было и самой раны, через разорванный рукав, виднелась целая кожа.

-Приснилось, что ли?! – опешивший от удивления Горбун пришпорил лошадь, и рысцой направился в сторону замка.

Бой пройдёт в два удара. Сначала ударю я,

а потом, о землю ударишься ты.

(Бродяга Кэнсин)

-Как прогулка по горам? — спросил Олаф, когда Бенедикт снял замызганный плащ, и сел в угол, для того чтобы снять сапоги, забрызганные грязью.

-Собирайся Олаф, мы уходим из этого места, искать себе другую родину! — ответил на вопрос Бенедикт.

Олаф от удивления выронил из рук миску, и на пол просыпался горох.

-Опять странствовать, опять новый дом?! – обескураженно спросил он у Бенедикта.

-Для начала надо перекусить, ну а после, сразу собирайся в дорогу, на сборы тебе один день, завтра с утра мы покидаем эту хижину! — проговорил Бенедикт.

-Что случилось? — обиженно проговорил Олаф.

-С собой берём только самое необходимое, всё ненужное бросай здесь. Двери надо забить гвоздями, чтобы дикие звери не разорили хозяйство. Запасной вариант всегда нужен, никогда не сжигай за собой мосты. Всегда оставляй возможность вернуться назад! — игнорируя вопрос Олафа, проговорил Бенедикт.

-Что будем брать с собой? – ещё раз спросил мальчик.

-Всё что можно вынести и украсть, спрячь подальше, а я, когда приду, тебе помогу!

Не получив ответа, Олаф поднял с пола миску, и положил её на стол.

-А сейчас, дай чего-нибудь поесть! — проговорил Бенедикт, и Олаф кинулся к очагу, где в бронзовом казане разогревалась похлёбка.

-Пришлось сражаться? — глядя на свежие кровавые рубцы на руках Бенедикта, спросил Олаф.

-Да было дело, пришлось немного повоевать! — ответил Бенедикт, набивая рот варёными бобами, — кто-нибудь приходил, чего спрашивал, пока меня не было?

-Никто не приходил, и я, никуда не выходил из хижины. Ты же мне тогда сказал! — ответил Олаф, убирая грязную посуду со стола.

-Всё надо помыть и завернуть в тряпицы, по возможности куда-нибудь спрятать! — сказал Бенедикт, вставая из-за стола, и направляясь в сторону двери, — ты пока готовься к походу, а я схожу в соседнюю деревню, надо кое с кем переговорить!

На улице было ещё тепло, поэтому Бенедикт не стал одевать плащ, а в чём был, в том и пошёл в сторону соседней деревни, туда, куда они ходили с мальчиком к кузнецу.

Олаф дождался, пока спина Бенедикта исчезла за поворотом, и начал собираться в путь.

-Ничего, не в первый раз! — думал Олаф, набивая перемётную сумму всем необходимым в дороге…

Бенедикт бодро шагал в соседнюю деревню, навстречу ему никто не попадался, и он начал обдумывать дальнейшие планы.

-Надо бы обрубить все хвосты! — поэтому, первым делом, он решил посетить кузню с кузнецом.

То, что поведал ему капитан, расстроило Бенедикта. Нельзя было подвергать жизнь Олафа опасности, надо было его спрятать любыми путями. Он прекрасно знал, кто такой Владыка, и то, что, он никогда не отступиться от поисков своего врага. А для этого, у него было вполне достаточно сил, а главное средств.

-Как только он разберётся со всеми делами здесь, они сразу же направятся в другое место, подальше от этой хижины, где все знали кто они и откуда пришли. По пути надо как-то известить человека, который и дал ему поручение о воспитании Олафа.

За раздумьями пролетело время, и вскоре показалась кузня, где так долго оттачивал ремесло подмастерья Олаф. Бенедикт направился к хижине, завидев его кузнец приветливо помахал рукой.

-Приветствую тебя, мой дорогой друг!

Бенедикт подошёл к нему.

-И я приветствую тебя, досточтимый сосед!

Кузнец встал навстречу, и обнял его.

–Нам срочно надо покинуть это место, поэтому ты теперь остаёшься без подмастерья! — проговорил Бенедикт, когда они уже сидели на поленнице из дров, и попивали горячий грог.

-И запомни, если кто-то спросит тебя о том, кто мы или где мы, скажешь пропали, и больше не приходили!

-А кто, может спросить, о тебе? — спросил его кузнец.

-Да кто угодно, поэтому всем говори — ничего не видел, ничего не знаю! — проговорил Бенедикт, — а, вообще бы, на твоём месте, я бы собрал манатки, и свалил в неизвестном направлении!

-Что, всё так серьёзно? — спросил кузнец, нахмурившись.

-Всё очень серьёзно! — ответил ему Бенедикт, — может дойти до того, что придут просто спросить, а могут и деревню сжечь дотла, вместе с жителями, правда перед этим, хорошенечко помытарить! — проговорил Бенедикт.

-За что ты удостоился такой чести, если не секрет, конечно? – спросил кузнец.

-Просто я не хочу, чтобы страдали без вины люди, типа тебя и твоей семьи, ты мне много сделал добра. Это мой тебе совет, смени деревню, уезжай туда, где тебя никто не знает! – игнорируя последний вопрос, напоследок проговорил Бенедикт, пожал руку кузнецу, и направился в следующую хижину.

Сегодня, он намеревался обойти всех. Предупредить, рассказать об опасности, а затем вернуться назад. Короче, обрубить все хвосты!

А в это время, пока Бенедикт бродил по деревне, Олаф сложил, всё что можно было унести или украсть, замотал в тряпки, лежавшие на топчанах, и начал искать места, где можно было бы спрятать всё это добро.

Не найдя потайных мест, он, схватил лопату, и начал копать яму, в одном из углов хижины.

Всё что невозможно было взять с собой, он уложил на дно вырытой ямы, предварительно выстелив её плотным стёганным одеялом.

Накрыв сверху скарб тряпками, он начал заваливать схрон землёй

Все инструменты и посуду, Олаф занёс в овин и закрыв дверь, начал забивать в неё гвозди. Не запертой осталось теперь только хижина.

За работой, мальчик не заметил, как пролетел день, и вот уже его наставник показался на тропинке, спускаясь с горного склона. За собой, Бенедикт вёл двух, уже осёдланных лошадей, приученных передвигаться по горным тропам.

-Ночевать не будем, тронемся, как только соберёмся в дорогу! — проговорил Бенедикт, подходя к хижине…

Проще расстаться с человеком,

чем с иллюзиями на его счёт.

(Марта Кетро)

-Отвечай, на вопросы его великолепия! — прокричал палач, стискивая клещи своими огромными ручищами.

Душераздирающий крик узника, отразился эхом от свода пыточной камеры в подземелье. Струйка крови пополнила лужу, собравшуюся около ног допрашиваемого.

-Где весь отряд, с которым ты уходил из замка? — кричал Владыка, собственноручно принимавший участие, в допросе единственного вернувшегося из всего отряда, солдата.

Солдат что-то замычал через верёвку, которая впилась в его рот. Владыка кивнул головой в сторону головы солдата, и палач сорвал верёвку с лица.

-Владыка, как есть говорю, один я уцелел из всего отряда. Все остальные погибли! — заикаясь, и сплёвывая кровавую слюну на землю, прокричал узник.

-Все погибли, а ты остался жить, и ещё имел наглость в замок заявиться! — кричал Владыка, нахлёстывая ладонями по лицу солдата.

-На нас, ночью напали, демоны, всех прикончили, а я подальше от костра лежал, вот меня и не заметили. И я решил прийти, рассказать про это здесь! — оправдывался пытаемый.

-Значит правду ты говорить не хочешь, демоны у него виноваты! — Владыка кивнул палачу, и тот опять накинул верёвку на голову, стянув её на затылке.

Снова, по коридорам подземелья полетели крики, и стоны, единственного, вернувшегося с провалившегося задания, солдата.

Узнать удалось немного, солдат путался в показаниях. То на них напали демоны, то злобные духи гор. И чем дальше допрашивали солдата, тем более запутанной и странной выглядела история поиска волчьего сына.

-Отряд достиг предгорий, где-то там, они нашли башню и эту проклятую деревню. Но там никого не оказалось! А потом эти демоны! — размышлял Владыка, собирая разрозненные показания единственного оставшегося в живых, свидетеля.

-Закончишь с ним, потом повесишь на городской стене, перед въездными воротами, чтобы наука впредь была, мои указания не выполнять! — Владыка властно передал свои требования палачу.

Тот согласно кивнул. Допрашиваемый забился в истерике.

-Но перед этим, хорошенько потрудись над ним! — добавил Владыка, и направился на выход из подземелья, в свою опочивальню.

Вслед ему понеслись удары кнутом, и мычание избиваемого солдата…

-Найди мне, самого верного и проверенного человека, пускай возьмёт солдат раза в два побольше, чем в пропавшем отряде, и пускай идут на место, которое указал дезертир! — распорядился Владыка, находясь уже у себя в опочивальне.

-Да хозяин! — Министр почтительно поклонился, и стал пятиться назад.

-Да, совсем забыл, дезертира пока не вешай, с собой возьми, пускай место покажет, ну а потом, его там и повесь! — Владыка повелительным жестом выгнал Министра из своей опочивальни.

Вернувшись к себе, Министр позвонил в колокольчик, и перед ним возникла фигура Горбуна. Тот, ожидая очередное поручение, в почтении склонил голову.

-Возьмёшь солдат побольше, поедешь по следам пропавшего отряда! — проговорил Министр.

-Да мой господин! – смиренно ответил Горбун.

-Когда доберешься до места, найдешь мальчишку. Что хочешь делай, но мальчонку найди! Всех свидетелей убьёшь, а деревни что там встретишь, сожги дотла! И без мальчишки не возвращайся! Ты понял меня!

-Понял, мой господин! Без мальчонки не возвращаться! — ответил шут, ещё больше сгибаясь перед Министром.

-А как же моя просьба, господин? — спросил Горбун, хитро улыбаясь.

-Вот вернёшься назад с добычей, тогда и поговорим! — ответил на его вопрос Министр.

Кожа под медальоном начала зудеть, Горбун почесал грязными ногтями грудь, искра недоверия, впервые зародилась в глазах королевского шута.

-Ну что застыл, проваливай! Долго не тяни, собирай отряд, забери дезертира из подземелья с собой, и вперёд! — раздражённо крикнул Министр, и Горбун исчез за пыльной гардиной…

Владыка в это время, сидел в кресле, и перебирал пальцами старинный медальон, с изображённой на нём змеей, тело которой обвивало дерево.

Он не помнил, откуда взялся у него этот медальон. Он был с ним всегда, сколько он себя помнил. Владыка считал его своим личным талисманом, и никогда не расставался с металлическим кругляшом, который висел на золотой цепи у него на шее.

У его ног лежала одна из рабынь, на которую он поставил свою кожаную сандалию.

Рукой он погладил спину своего любимого пса, длинная морда которого отслеживала все шорохи, вокруг своего хозяина.

Вот и сейчас собака повернула морду в сторону окна, где зашевелились занавески, увидев кого-то зарычала, оскалив клыки, с которых упало несколько капель слюны на дорогой ковёр, ручной выделки, закрывающий весь пол в келье Владыки.

Владыка обернулся на шорох, около окна, неведома откуда взявшийся, стоял мужчина в сером плаще, и широкополой шляпе на голове.

-Цыц! — прикрикнул Владыка на своего рычащего пса, и собака положила морду на свои лапы, тут-же потеряв всякий интерес к гостю.

-Ну здравствуй, Вукол! — проговорил гость, снимая широкополую шляпу.

-Пшла вон! — прокричал Владыка, отпихивая ногой рабыню, которая, подобрав полы своего халата, кинулась прочь из кельи.

-Я же просил, не называть при них моё имя! — проговорил Владыка.

-Ах да, ты же само совершенство для них, но это сути дела не меняет, Вукол! — ещё раз просмаковал имя гость, отходя от окна, и устраиваясь на лавочке, обитой синим бархатом, стоявшей напротив кресла, которое занимал хозяин замка.

-Повелитель расстроен, я бы даже сказал, он в не себя! Ты не выполнил его поручения, относительно волчонка! — с нетерпением в голосе проговорил гость.

-Мой первый отряд не вернулся, с того места, что мне подсказал Колдун на болоте! Теперь я посылаю усиленный отряд, на поиски этого волчонка!

-Ради выполнения указания повелителя, я даже пожертвовал одной из своих дочерей! — ответил Вукол, сжав рукой за холку свою собаку, пёс недовольно заворчал.

-Пошли два, три отряда. Сам наконец иди и ищи, если не хочешь, чтобы тебя навестил он сам. То, что может случиться, я тебе рассказал! — ответил на возмущение Владыки гость.

-Повелителя не интересуют твои отговорки, ему нужен результат. И чем быстрее ты найдешь и уничтожишь волчонка, тем будет лучше для тебя, Вукол!

В дверь кельи постучали, и из-за двери осторожно показалась голова слуги.

-Вон! — крикнул Владыка, и медный поднос из-под фиников, полетел в сторону дверного проёма.

Угодив в дверь, поднос упал на пол, дверь захлопнулась.

-Действуй быстрее, если не хочешь потерять всё что имеешь, включая свою жизнь и никчемную продажную душу! — предупредил Владыку гость.

-Я ещё раз хочу съездить на болота, проведать Колдуна, может что посоветует, в счёт старого долга! — проговорил Владыка, выливая на лицо остатки вина из кубка, стоявшего рядом.

-К Колдуну ездить тебе больше не надо. Всё что он знал, он тебе рассказал. Повелитель разрешил отдать его на растерзание твоим слугам, как лишнего свидетеля! — ответил гость, вставая и запахивая полы своего дорожного плаща.

-Каким это моим слугам? — изумился Владыка.

-Разбирайся со своими холопами сам, Вукол, а об остальном, я тебя предупредил! — гость, надев шляпу на голову, направился к двери.

-Шевелись, Владыка! — прокричал гость из-за двери, и закрыв её за собой, исчез в коридорах замка.

Вспотевший от страха Владыка взял колокольчик, стоявший на столе, и несколько раз позвонил, призывая слуг.

Как только спустишься вниз до конца,

дорога может вести только вверх.

(Александра Риплей)

Бенедикт с Олафом забирался всё выше и выше по горной тропе. Вот уже внизу остались облака, а лошадь Бенедикта всё карабкалась вверх.

-Куда мы едем? — спросил Олаф, стараясь не отставать от Бенедикта.

-Скоро увидишь, перевалим вон за тот гребень, и там остановимся! — ответил Бенедикт, поправляя сумки, всё норовившие от хода лошади, съехать вниз, на горную тропу.

Лошади, понуро карабкались по каменистой тропе вверх, когда поверхность склона неожиданно выровнялась, и взорам седоков предстала небольшая цветущая долина, окружённая со всех сторон кряжами гор.

-Вот сюда мы и ехали! — проговорил Бенедикт, пришпоривая лошадь, которая с облегчением понесла свою ношу вниз, Олаф устремился за ней.

Сбоку журчал ручей, с прозрачной водой, которая собиралась невдалеке, в небольшое озерцо, лишняя вода из которого, дальше водопадом струилась вниз.

-Умиротворённое место, не правда ли, Олаф! — сказал Бенедикт, когда лошадь мальчика подвезла его поближе.

-Да, красивое место, ничего не скажешь! — восхищенно ответил Олаф.

-Не только красивое, но и спокойное, а главное никого вокруг, на многие версты!

-Где разобьём наш лагерь? — спросил Олаф.

-Вон там, сгружаем вещи и начинаем строить временное жилище. Здесь не всегда умиротворение, бывают и дожди. А грозы здесь, каких в долине, внизу, никогда не бывало! Поэтому, самое важное сейчас, это крыша над головой, и конечно огонь! — проговорил Бенедикт, слезая с лошади.

Первым делом, Бенедикт срубил четыре более-менее прямых дерева, стволы которых, они начали закапывать по углам, небольшой полянки, где мягкая почва перемежалась с каменистой поверхностью. Следом, в дело пошли стволы по тоньше, которые Бенедикт прикрепил к основным стволам.

Затем, Бенедикт начал отрубать мачете самые длинные и целые листья, сооружая из них кровлю для временного жилища.

-Да, забыл тебе сказать, на всякий случай, вон там, есть небольшая пещера, где можно будет укрыться, если нас кто-нибудь внезапно атакует! — ткнул рукой Бенедикт в сторону горного склона.

Олаф посмотрел на горный склон, виднеющийся неподалёку.

Собирать жилище продолжали, пока вокруг не стемнело. Стены и кровля были практически готовы. Конечно, с боков зияли пустоты, не закрытые практически ничем, но их оставили на потом. А сейчас занялись очагом.

Как только, какой-никакой огонь, уже обогревал строителей, они занялись стеновыми проёмами.

Когда на горы опустился туман, в костре весело горел огонь, освещая почти законченные стены.

-Ну вот, время и перекусить! – устало проговорил Бенедикт, умыв руки в ручье, и доставая нехитрую снедь, которую они запасли на старом месте.

Где-то на одном из горных склонов завыли волки.

Олаф обернулся в сторону, откуда доносился вой, и всмотрелся вдаль.

Мы ищем там, где нам удобно искать.

(Бернар Вербер)

Заскрипела защитная решётка, поднимаемая на цепях двумя стражниками, крутившими привод подъёмника наверху крепостной стены. Когда острия решётки упёрлись в верхний свод арки ворот, другие двое стражников, подняли толстый брус, и, прислонив его к стене, начали вдвоём тянуть, за огромные бронзовые кольца, которые висели на створках деревянных ворот. Створки начали медленно, со скрипом и ругательствами стражников, расходиться в разные стороны. Первым, под арку въехал Горбун, за ним потянулись остальные члены его нового отряда, по поиску волчонка. Перед Горбуном была поставлена задача, любыми способами найти мальчугана.

-Без добычи, не возвращайся! — сказал ему Министр.

-Делай что хочешь, я наделяю тебя правами королевского инспектора. Можешь забирать имущество, убивать, жечь хижины и пытать, кого необходимо, что хочешь, делай, но привези его голову! Только убедись сначала, что это волчонок, Владыка не потерпит обмана!

-Я понял тебя хозяин! — Горбун кивнул, почтительно поклонился, и начал пятиться назад к двери.

Ему было не привыкать выполнять неразрешимые задачи, которые ставили перед ним постоянно. Его задача была не из лёгких — найти среди гор и долин мальчугана, которого звали волчонком. С собой они взяли солдата, который ехал впереди, привязанный к седлу лошади. Его лицо и руки были со следами пыток и побоев, и его неотлучно сопровождали двое стражников. Он должен был указать путь, который проделал его отряд в прошлый раз.

Министр отошёл от окна, когда спина последнего всадника, скрылась под аркой ворот.

-Что он будет говорить Владыке, если и этот отряд вернётся с пустыми руками? Тогда им всем несдобровать! Надо что-то придумать заранее, чтобы самому не оказаться в подземелье. Горбун хоть и предан, но не настолько, чтобы рисковать своей жизнью. Он хитер и злобен, и может принять решение, в случае неудачи, не возвращаться в замок! Это был самый плохой вариант из всех возможных, что крутились в голове министра.

-Это был его человек, поэтому, ответственность нести будет лично он! Надо что-то думать и решать, что-то предпринять, так, на всякий случай, прямо сейчас. Всегда должен быть запасной план! — думал он, глядя на давно уже опустевшую арку ворот, тупым бессмысленным взглядом.

Стражники начали закрывать створки ворот. Затем заскрежетала опускающаяся железная решётка…

Повторный путь, нового отряда, был намного короче и быстрее первого. В дороге, почти не останавливались, ни в тавернах, ни на ночёвки в придорожных гостиницах. Принимали пищу, если, не прямо сидя на лошадях, но быстро перекусывали при ночевках, когда делали привал прямо в горах, недалеко от тропы. Выставляли усиленные дозоры, помня уроки разгрома прошлого отряда. Так что, вскоре, оказались около бывшего, выжженного небесным огнём, поселения. На горном склоне стояла всё та же каменная башня, с двумя топорами наверху.

-Вот она, деревня! — прошамкал беззубым ртом, связанный солдат, и отряд направился по горной тропе вверх.

Ехали до темноты, а когда начало смеркаться, невдалеке показались остовы сгоревших хижин.

Негромкий ропот недовольства прокатился по отряду, Горбун упреждающе поднял руку, пресекая недовольные разговоры среди солдат.

-Когда наш отряд ночью разметали, я улизнул с места схватки, а затем долго плутал в ночи и был здесь недалеко, в кустах хоронился, тогда деревня ещё была. Я правда, в неё побоялся заходить и наблюдал издалека. Но люди и скотина здесь присутствовали, жизнь кипела! — проговорил солдат.

-Так кипела, что всё сгорело, дотла! – с сожалением в голосе, проговорил Горбун.

Люди негодуют на несправедливость

равных себе более,

чем на насилие своих властелинов 

(Фукидид)

-Тебе нужно достать только этот меч, и никакой другой меч, тебе не поможет! — проговорила старуха, поправляя кристалл в форме шара, который лежал на покрытом изодранным сукном столе.

-Так поведай мне, как я смогу его достать, старая карга! — со всё закипающей злостью, проговорил в ответ седой старец, сидевший напротив неё.

-Кости поведали мне, что сделать это может только один в этом мире. И это не я, и не ты. Забрать, а вернее взять этот меч в руки и вынести его, сможет только он! — пояснила старуха.

-Ну найти то, ты его можешь? — спросил старец старуху.

-Найти то мы можем, но забрать его может только один!

Седой старец пригубил кислого вина из деревянного кубка, стоявшего на столе.

-Неужели, я настолько слаб и немощен, что не могу забрать древние артефакты из рук этого Кхары, ведь он даже не живой!? — неожиданно начал разговаривать старец сам с собой.

-Не хватит ни тебя, ни твоей магии, ни белой, ни чёрной! Так говорят брошенные мной кости! — ответила старуха на риторический вопрос старца.

-Смотри, пожарю тебя на жертвенном костре, а потом сожру твоё старое сухое мясо, а что не смогу съесть, отдам своим серым помощникам! — пригрозил старец гадалке, но в ответ услышал только издевательское сухое покашливание.

-Тебе это не поможет, потому что, про это мне поведали гадальные кости! – ответила старуха.

-Так брось эти проклятые кости ещё раз! — сухо проговорил в раздражении старец.

Старуха, сгребла костлявой рукой со стола куски костей, и размешав их в деревянной миске, бормоча при этом какие-то, то ли проклятия, то ли наговоры, рассыпала кости на сукно, заново.

Поглядев подслеповатыми глазами на выпавшие сочетания костей, она подняла взгляд на старца.

-Ну что там, старая карга? — злобно выругался старец.

-Сколько не бросайте кости, ответ будет только один – только один живущий, может забрать меч у Кхары, вынести его и передать его тебе! — пояснила сочетания костей старуха.

-А кто поручится за то, что он не использует этот меч против меня? — в ответ спросил старец.

Старуха прожевала беззубыми дёснами, что-то обдумывая в своей голове.

-Никто и ничто, не сможет ему помешать использовать это оружие против кого бы то ни было! — просипела предсказательница.

Старец с силой стукнул деревянной кружкой по столу, расплескивая вино.

-Дозволь сказать слово, мой повелитель! — из-за спины старца показалось изъеденное застарелой оспой лицо.

-Давай, говори! — едко проговорил старец.

-Мы будем хитрее, мой повелитель. И если мы знаем кто этот человек, то мы сделаем его своим другом, но для этого нужно затмить его разум! – произнёс хозяин изуродованного лица.

-Расположить его разум к себе, а не затмить! — поправил старец, выслушав своего спутника, встал из-за стола, и направился к выходу из провонявшей различными травами, почти заброшенной хижины, где обитала старая гадалка.

-Никому ни слова, иначе я выпущу тебе кишки! — с угрозой обратился к гадалке старец, — и вот ещё что, если хоть слово вылетит из этой хижины, то, несмотря на все твои заслуги передо мной, смерть твоя будет не только физической! — старец провёл рукой по деревянному столу, цепляясь когтями за прорехи разорванного сукна, через которые начали возникать небольшие электрические разряды, от синего пламени которых, ткань стала дымиться, и чернеть прямо на глазах.

-Слышишь меня, предсказательница?! — проговорил старец, через открывшуюся дверь, которую предупредительно распахнул перед ним его спутник.

-Иди-иди, отсюда, со своей проклятой магией, старая мразь! — со злобой ответила гадалка, когда, обитая войлочным одеялом дверь закрылась, и гости исчезли за порогом хижины.

Старуха смахнула кости в деревянную миску, вскочила с юношеской молодецкой быстротой из-за стола, и выглянула через затянутое паутиной окно. Старец со своим провожающим, по лесной тропинке удалялся прочь, от хижины старой предсказательницы Брунгильды. Предсказательница схватила в руку кувшин с водой и начала брызгать на место, где только что сидел старец. При этом, она бормотала что-то себе под нос вполголоса, жестами прогоняя что-то, в сторону дымохода.

-А знаете, что я подумал после того, как старая блудница выдала предсказание?! — проговорил в спину шагающего старца его спутник.

-Ну, говори, что задумал, не разговаривай загадками! — ответил старец, оборачиваясь на голос.

-Если меч может забрать только один живущий, значит, его может забрать любой другой, но не живущий, или попросту…! — не успел договорить спутник.

-Покойник! — воскликнул старец, останавливаясь после фразы своего спутника.

-Да, мой повелитель, вы как всегда правы! — подтвердил спутник старца.

-Если это так, значит бегом в мою хижину! — прокричал старец, и не по-стариковски, быстрым шагом направился по тропинке, протоптанной между камнями горного склона.

Моя приправа — это голод, мой девиз — это страх,

моя одежда — это власяница,

зимой мой очаг — первые лучи солнца,

мой светильник — это луна,

мое средство передвижения — это мои ноги,

моя еда и мои плоды — это то, что взрастила земля.

Я не имею ничего, когда засыпаю, и не имею ничего,

когда просыпаюсь, но на свете нет никого богаче меня.

(Иса ибн Марьям)

Вокруг царила полнейшая тишина, и только шум протекающего неподалёку ручья, давал понять Олафу, что он не совсем оглох. Здесь не пели птицы, не орали по ночам дикие шакалы. И никто, никого не жрал в кустах, или около ручья.

Когда стены хижины были готовы, а сверху её уже лежала крыша из пальмовых листьев, скреплённых смесью навоза и мокрой глины, Бенедикт ушёл в горы. Он ушёл на несколько дней, захватив с собой нехитрую снедь, уложенную в небольшой заплечной сумме. Вооружившись обоюдоострым топором в одной руке, в другую руку он схватил лук со стрелами, и его зелёный плащ растворился среди зарослей кустарника, облюбовавшего здесь, практически все плоские каменистые поверхности. Переделав все порученные ему дела, Олаф от скуки начал бродить по окрестностям вокруг хижины. Места здесь были все новые, и им неизведанные. Он хотел всё исследовать, и первым делом, он направился к ручью. Чем ближе он подходил к ручью, тем сильнее шумела вода, которая была настолько прозрачная, что издалека её было практически не видно. Ополоснув вспотевшее лицо прохладной водой, Олаф перепрыгнул через самое узкое место, и направился в направлении пещеры, о которой говорил Бенедикт. Шёл он недолго, и вскоре из-под пуленов, уже осыпались мелкие камни, а он сам карабкался к чернеющему входу, расположенному на отвесной скале. Когда он подобрался к в ходу в пещеру, он взял с земли осколок какого-то камня и, размахнувшись, швырнул его в темноту пещеры. Если не считать нескольких птиц, и пару мелких грызунов, выпрыгнувших оттуда, пещера была пуста. Олаф осторожно заглянул внутрь лаза, и ничего не обнаружив там, смело полез внутрь. Пещера его встретила прохладой, и неприятным запахом сушеного птичьего помёта. Осторожно ступая ногами в темноте, мальчик достал огниво из кармана кожаных штанов. Высекая искры, он поджог небольшой, сделанный им собственноручно, факел, который он предусмотрительно взял с собой. Ветошь сначала задымилась, затем затрещала, а потом, пламя начало пожирать нити промасленной ветоши, и факел разгорелся. Выставив вперёд руку с огнём, Олаф неспешно пошёл внутрь пещеры. Это только на первый взгляд пещера казалась небольшой. Чем дальше продвигался Олаф, тем стены всё больше расширялись и уходили вверх, и в стороны. Вскоре, при свете факела, он уже не мог разглядеть свода пещеры, настолько высоко он поднимался. Поводив факелом слева направо, он пригнул голову и двинулся дальше. В свете факела неожиданно засверкали замёрзшие наплывы из неизвестного мальчику камня. Они искрились и переливались, и были прозрачны как стекло.

-Эх, какая красота! — звуки его голоса далеко разнеслись, и отозвались многократным эхом из темноты.

Казалось, что пещера не имеет конца и края. Мальчику было страшно, но любопытство переселило чувство страха, и Олаф продолжил двигаться дальше, вглубь пещеры. Олаф двигался, удаляясь всё дальше от места, через которое он попал в пещеру, и вскоре за одним из поворотов свет входа исчез совсем. Ощупывая стены руками, Олаф продвигался вперёд, и внезапно наткнулся на стену, испещрённую различными надписями и рисунками. Рисунки были нанесены разноцветными красками, а надписи в основном белой краской. Олаф поднёс факел и стал разглядывать сюжеты. Нарисованные на каменистой поверхности символы все были ему не знакомы. А вот нарисованные фигуры человечков он узнал. Вооруженные, по всей видимости, копьями, человечки склоняли головы и направляли свои руки в сторону ещё одного человека, нарисованного почему-то красной краской, в отличие от остальных рисунков, нарисованных белым цветом.

-Наверное, приносят жертву! — сразу подумалось Олафу, который с интересом продолжал разглядывать сюжеты, нарисованные на скальной поверхности.

На одном из сюжетов, человечек в красном, пожирал дары, которые ему, по всей видимости, приносили человечки. В ответ, он давал человечкам маленькие звёздочки, которые сначала искрились в руках у него, а затем оказывались в руках у белых человечков. За созерцанием сюжета, Олаф не заметил, как в дальнем углу пещеры зажглись красные огоньки. Вскоре, в темноте раздался шорох, Олаф испуганно обернулся на шум, и его глаза отыскали два ярко-красных огонька в темноте. Мальчик отпрянул назад, и направил факел в сторону, откуда исходил свет. Пламя осветило стену пещеры, и ничего более. Олаф стал осторожно подаваться назад, в сторону входа в пещеру. Он старался не поддаваться панике, и не производить шума, но предательские камешки продолжали хрустеть под ногами, выдавая его передвижения. Одной рукой он нащупал нож, который висел в ножнах на поясе. Незаметно, он вытащил ребристое жало из ножен, и направил нож перед собой.

-Не подходи ко мне, я вооружён! -крикнул Олаф в темноту.

-Окружён, окружён! — отразилось многократным эхом от свода пещеры.

Невзирая на шум, Олаф кинулся назад к входу, спотыкаясь и падая на колени, он начал судорожно пробираться на выход. Постоянно оглядываясь и размахивая факелом позади себя, он практически бегом подлетел к просвету, в котором уже было видно, как через облака проглядывали мелкие звёздочки.

Где-то далеко, на склоне горы, завыли волки.

Олаф в спешке вывалился из пещеры наружу, и с опаской оглянулся. За ним, из темноты наблюдали два ярко-красных зрачка.

Если рождение человека

–дело случая или скотской похоти,

можно ли считать важным

и его уничтожение?

(Фридрих Шиллер)

Деревня представляла из себя печальное зрелище. Большинство хижин была уничтожена огнём, и только кузня стояла практически нетронутая.

-Обыщите все хижины! — скомандовал Горбун.

Часть солдат спешилась. Привязав своих коней, они направились в сторону сгоревших останков жилищ. Горбун, не спеша слез с лошади, и накинув удила на ветку одного из близлежащих растущих деревьев, направился в сторону кузни, единственного уцелевшего здесь строения. Внутри хижины его встретила сырость и затхлый запах. Весь инструмент, и всё что внутри, было либо унесено старым владельцем, хозяином хижины, либо разворовано бродячими нищими. Горбуна не интересовал инструмент и кузнечные принадлежности, его интересовали детские вещи, игрушки, всё что угодно, что могло натолкнуть на след пропавшего мальчика, волчьего сына. Не найдя ничего, кроме небольшой деревянный плошки, Горбун приоткрыл полог из изодранной ткани, и вышел наружу. К нему подскочило сразу двое солдат.

-Там, много убитых и сгоревших трупов! — быстро доложили солдаты Горбуну.

Постепенно, по мере обследования деревни, к нему подходили солдаты. Доклад был у всех один, кто-то уничтожил всех жителей деревни, перед тем как сжечь её дотла. Практически все хижины были разрушены, и разграблены подчистую, и только кузня осталась в целом состоянии.

-Предводитель! — неожиданно донеслось из кустов, — взгляните на это! — услышал Горбун и направился в сторону источника звука.

Руками раздвинув лианы, Горбун протиснулся сквозь заросли, за которыми обнаружилась небольшая полянка, посередине которой, на корточках сидел его солдат, указывая рукой на кучу тряпья. Горбун подошёл, достал свой кинжал из ножен, и подцепил обгорелую тряпку, лежавшую в куче тряпья.

-Это детские вещи, предводитель! – доложил солдат.

-Да, вижу я! — грубо ответил Горбун, — значит, мы недалеко от цели!

-А кто поручится, что эти вещи принадлежали нашему мальчику, здесь могли быть и другие дети? — проговорил один из солдат.

-Может быть и так! — задумчиво ответил ему Горбун, — но мы не будем прекращать поиски!

-Ну всё это очень странно. Всё-таки, кто и с какой целью уничтожил жителей этой деревни? — спросил Горбун связанного пленника.

-Я вам клянусь, это не наш отряд, и тем более не я! — с испугом ответил ему солдат.

-Если ты соврал мне, смерть твоя будет ужасной! — угрожающе проговорил Горбун, подцепляя кончиком кинжала, подбородок пленника, — берегись, если ты мне соврал, я тебя на куски порежу, прежде чем заживо сжечь на костре. Ты понял меня солдат?! — проговорил Горбун, пряча кинжал в ножны.

Солдат испугано забился в тень, отбрасываемую стреноженными лошадьми.

-Во всех хижинах останки убитых, кроме хижины кузнеца. Там нет никого! — проговорил десятник, подойдя к Горбуну.

-Либо кузнец сам убил всех и сжёг деревню, либо его подельники! И нам надо выяснить, зачем он это сделал! — проговорил Горбун, — в любом случае, нам надо искать кузнеца. Найдём его, найдём и мальчика! — подытожил Горбун, залезая на лошадь.

Судить о том, что такое война,

могли бы по-настоящему только мёртвые:

только они одни узнали все до конца.

(Эрих Мария Ремарк)

Старец стоял над пепелищем, бывшим, когда-то жилищем старика, промышляющего колдовством.

-Кто-то славно постарался, заметая следы своего преступления! — проговорил спутник старца, вороша носком сапога намокшую от дождя золу.

-Для нас это доброе знамение! — проговорил старец, нагибаясь и разглядывая пепелище.

-Что вы там ищите, хозяин? — спросил спутник, наблюдая сгорбленную спину старца.

-Заканчивай трепаться без дела, а лучше найди мне тело старого пройдохи! — прокряхтел старец, раскидывая в стороны головешки и куски обгорелых досок.

Спутник кинулся в самый центр пепелища, подымая ногами пыль.

В стороне от сгоревшей хижины, раздался какой-то шорох. Спутник поднял голову, и его взгляд встретился с узкими глазами огромного серого кота, который вильнув хвостом, направился в близлежащие кусты, пожелтевшего от жара пламени, можжевельника. Спутник проводил взглядом тело кота, который остановился на полпути, и мяукнул.

-Он что-то от нас хочет! — проговорил спутник, взглянув в сторону старца.

-Иди за ним! — ответил старик, указывая рукой на кота, тело которого уже практически скрылось в кустах.

Помощник заторопился следом, стараясь не упустить животное.

Старец прекратил поиски, и устало присел на обгорелый кусок скамейки, так, кстати, торчавший из горы обгорелых досок.

Вскоре, из кустов донёсся крик помощника. Старец вскочил со скамейки, и кинулся в кусты. Раздвигая плети разросшейся крапивы, старик прочавкал пуленами по жидкой грязи болота, и вышел на небольшую прогалину, посредине которой стоял его помощник, и указывал куда-то рукой.

Серый кот сидел на обгорелом теле, которое было наполовину скрыто жижей болота.

-Вытащи тело из грязи! — скомандовал старец, указывая на труп.

Помощник отогнал кота, и, ухватившись руками за обгорелую доху, стал вытаскивать труп на сухое место.

Даже несмотря на то, что труп был сильно повреждён огнём, было видно, как сильно повреждена мёртвая голова.

-Кто-то славно потрудился над этим телом! — разглядывая находку, проговорил помощник.

-Хватит болтать, заворачиваем тело в тряпку, и грузи его на лошадь! — проговорил старец.

Помощник снял с себя скатку из войлочной ткани и стал разворачивать одеяло.

Кое-как, вдвоём они протащили куль в сторону сгоревшей хижины, около которой были привязаны их лошади. Приподняв вдвоём куль с телом, они перекинули его через круп лошади.

-Здесь нам больше делать нечего! – устало проговорил старец, пришпоривая коня.

Громкое мяуканье заставило старца повернуть голову назад. Около лошадей стоял серый кот.

-Давайте возьмём его с собой! — проговорил помощник.

-Иди сюда! — протянул руку старец, и серый кот практически без разбега, с места, запрыгнул на седло лошади.

Лошадь заржала, мотнула крупом, но скинуть кота не смогла, тот намертво вцепился в кожаное седло.

-Вы обратили внимание, что тело Колдуна практически не гниёт? — спросил помощник старца.

-Зло не пожирает зло! — ответил старик, направляя лошадь, прочь от сгоревшей хижины.

В ответ на слова, за спиной старца злобно заурчал серый кот.

Невдалеке, в кустах, параллельно движению лошадей, промелькнули несколько серых хищников.

Тьма не всегда означает зло,

а свет не всегда несёт добро.

(Филис Каст)

-Кто тебе разрешил туда ходить! — отчитывал Бенедикт Олафа, после того как тот вернулся на новое место их проживания.

-Мне было интересно, и я решил на всякий случай разведать, что у нас рядом! — ответил мальчик.

-Эта пещера будет на крайний случай, когда возникнет какая-нибудь опасность, ты понял меня! — проговорил Бенедикт.

Олаф кивнул головой.

-Там кто-то есть, я видел в темноте его красные глаза! — шепотом проговорил Олаф.

-Не придумывай, и не говори ерунды, тебе со страха привиделось! — ответил Бенедикт, отмахиваясь от мальчика.

-Да нет, я видел, он наблюдал за мной! — с обидой в голосе, прокричал Олаф.

-В любом случае, без особой надобности, я тебе запрещаю лазить в пещеру! — выругался Бенедикт, направляясь к заново построенной хижине.

-Накорми меня, вместо пустых, никому ненужных споров! — проговорил Бенедикт, снимая дорожный плащ и усаживаясь за стол.

Только сейчас Олаф заметил, что весь плащ и штаны Бенедикта были забрызганы кровью.

-Ты сражался с врагами? — неожиданно задал вопрос Олаф.

-Да, пришлось убрать пару свидетелей, чтобы нас не нашли! — ответил Бенедикт, накладывая в миску несколько варёных картофелин.

-А что это были за свидетели? — спросил Олаф.

-Как-нибудь, я расскажу тебе, но только потом, а сейчас нам надо готовиться к возможной встрече с врагами. Тренировать твоё тело и разум! — пережёвывая картофель, проговорил Бенедикт.

-Всё хочу спросить, а что это за враги такие, и что им от нас надо? — пробормотал Олаф.

-Со временем, ты всё узнаешь! — ответил Бенедикт, — а сейчас я иду спать, а ты остаёшься дежурить!

Бенедикт вымазал лепёшкой остатки картошки из миски, откинул её прочь и направился к лежаку. Не снимая одежды, Бенедикт завалился на медвежью шкуру, и тотчас же захрапел.

Олаф прибрал на столе, взял миску и пошёл на двор, к ручью.

Там, под раздававшийся храп, Олаф начал отмывать посуду от остатков пищи. Где-то неподалёку раздался волчий вой. Олаф обернулся в сторону воя, и вгляделся в покрытые зелёными лужайками склоны гор.

Когда уже совсем стемнело, храп в хижине прекратился, и наружу появился Бенедикт. Умывшись в ручье, он разделся догола, и начал стирать замызганные кровью и дорожной грязью, вещи. Там он провозился до полнейшей темноты. Наскоро развесив вещи на верёвке, натянутой между двумя шестами, врытыми в землю, он, набросив шерстяной плед, уселся у очага.

-Иди спать, с утра я заставлю тебя усиленно тренироваться, зло близко, и вскоре, нам надо будет противостоять ему! Ты понял меня, мой мальчик! — проговорил Бенедикт, попивая разогретый на огне настой неизвестной Олафу травы…

Утро началось для Олафа пробежкой до ручья, и полосканием в ледяной воде. Закончив утренний променад, Бенедикт повёл Олафа на косогор.

-Твоим преимуществом должна стать способность сражаться на пересечённой местности, и тогда на плоском месте, ты будешь щёлкать врагов, как семечки тыквы! — поучал Бенедикт Олафа, когда они шли к ближайшему косогору.

Вскоре, горные козлы, облюбовавшие небольшую полянку, наблюдали беготню друг за другом, новых соседей, поселившихся в хижине около горного ручья.

-Не подставляй спину, и свою дурную голову под удары! — кричал Бенедикт, щёлкая в очередной раз мальчика по голове, своим деревянным посохом.

Рубились опять на деревянных палках. Крики и звуки ударов, стихли только с наступлением темноты.

-В следующий раз, будем тренироваться ночью, учись сражаться в полной темноте! — проговорил Бенедикт, когда они направлялись в сторону хижины.

Ночная тренировка началась этой же ночью. Сначала, Олаф долго не мог понять, что хочет от него наставник, когда он открыл глаза, а над ним навис Бенедикт, который тряс его в это время за плечо.

-Давай, вставай! — проговорил Бенедикт, вооружаясь неизменной палкой.

Олаф приподнялся, и спустил ноги на холодную землю внутри хижины. За пологом строения, царила кромешная тьма. Топая, не разбирая дороги, в сторону горного склона, парочка бойцов, скрылась в темноте. Вскоре, из темноты раздались звуки ударов и беспорядочный топот ног. Очередная тренировка началась. На звуки в ночи, вокруг бойцов, на безопасном расстоянии, собрались горные козлы, до этого лежавшие неподалёку. Кроме них, в темноте было хорошо видно, как из глубины запретной пещеры, опять показались красные зрачки неизвестного существа…

Бой, о котором ты впоследствии

пожалеешь, в нём нет смысла.

(Ван Пис)

-Вон там, дымиться труба! — крикнул один из солдат.

-Вперёд, окружаем деревню, чтобы никто не успел уйти! — крикнул Горбун, и пришпорил своего коня.

Несколько хижин на горном склоне, это было первое поселение, которое отряд встретил после того, как покинул сгоревшую деревню. Из одной хижины валил чёрный дым, именно туда Горбун и поскакал. За ним направились ещё двое солдат. Остальные солдаты начали окружать деревню.

Раздались крики, несколько человек начали разбегаться по окрестным кустам.

Горбун подъехал к дымящей хижине. Навстречу, из неё вышел среднего возраста мужчина в кожаном фартуке. Руки и лицо его были закопчёнными.

-Мир дому твоему! — проговорил Горбун, подъехав поближе.

-И тебе не хворать, незнакомец! — ответил мужчина всаднику.

-А что, ты я смотрю, кузнец! — проговорил Горбун.

-Нет, кузни у нас здесь нет, я кожемяка! — ответил мужчина, наблюдая, как к его хижине подъехали ещё двое всадников.

-А скажи мне, где я могу найти кузню, или скажем, просто кузнеца, а то совсем лошади захромать собрались! — спросил Горбун.

Мужчина с сомнением посмотрел на лошадь Горбуна, и покачал головой.

-Все, кому нужны услуги кузнеца, едут из поселения в горы. Есть здесь неподалёку кузня! — пояснил кожемяка.

-Покажешь дорогу моим спутникам! — попросил Горбун прищурившись.

-У меня куча работы! — ответил кожемяка.

-Я вижу, ты хочешь, чтобы я из твоей кожи сделал себе подстилку под седло. Одно моё слово, и солдаты начнут делать за тебя твою работу! — пригрозил расправой Горбун.

-Да я не отказываюсь, мой подмастерье вас проводит до места, где живёт кузнец! — сразу залебезил кожемяка.

-Давай своего провожающего, и побыстрее! — прикрикнул Горбун, — а то я уже начинаю терять терпение!

Мужчина вытер руки о фартук, и скрылся в хижине. Вместо него, на двор выскочил подросток в грязном измочаленном халате, и не говоря ни слова, сразу кинулся на дорогу.

Горбун повернул лошадь, и вся процессия двинулась следом.

Ехать пришлось недолго, вскоре на горной тропе показалась дымящаяся труба, за которой Горбун увидел хижину кузнеца. Далеко разносились звуки ударов по металлу.

Горбун взмахнул рукой, и несколько солдат начали объезжать кузню с двух сторон, блокируя возможные пути бегства кузнеца.

Проводник указал рукой в сторону кузни, и сверкая грязными пятками, побежал прочь по тропинке. В воздухе просвистело, и в тело убегающего, воткнулась стрела. Вскрик, и подмастерье завалился на горную тропинку.

-Берегись! — успел крикнуть ехавший впереди отряда всадник, и стал заваливаться набок. Из горла солдата торчало оперение стрелы.

Горбун упал на шею коня, прижавшись телом к гриве. Мимо просвистела очередная стрела.

Пришпорив коня, Горбун развернулся, и поскакал по тропинке, под защиту зарослей орешника, росшей по сторонам горной тропы.

Слева от хижины раздался шум, и донеслись звуки ругательств.

Горбун махнул рукой, и в сторону хижины поскакали ещё двое солдат. Резкий крик прервался на самой высокой ноте, и вслед послышалось клокотание в чьей-то глотке. Горбун послал ещё пару бойцов в сторону кузни.

В кустах продолжалась бойня. На тропинку выполз один из солдат с разбитым в кровь лицом. Шатаясь из стороны в сторону, солдат прошёл несколько шагов, а затем рухнул лицом вниз. Следом, появился ещё один солдат, с развороченными на груди доспехами. Солдат не смог пройти по тропе, а сразу упал на землю, выплюнув струйку крови на песок.

-Что вы медлите, вперёд! — крикнул Горбун, и по тропе поскакали ещё несколько солдат.

Горбун заблаговременно достал ятаган, и медленно поехал вперёд.

Там, за кустами, прямо посередине тропы, сражался крестьянин и два солдата. Крестьянин, размахивая молотом, отгонял солдат от себя.

Сзади подбирались ещё двое спешившихся с коней, солдат из отряда Горбуна.

-Живьём брать! — распорядился Горбун, слезая с лошади.

Крестьянин, размахивая молотом, зацепил одного из солдат, тело которого отлетело с тропы в кусты. Но сам, в это время не заметил нападающих с тыла. Оставшийся на тропе солдат сделал обманный выпад мечом, крестьянин отпрянул назад, и на его голову накинули сетку. Крестьянин попытался выпутаться, но его хорошенько приложили по голове кистенём, и он, пошатнувшись, упал на тропу, стукнувшись головой о камень. По тропинке потекла кровь из разбитой головы.

-Вяжи его! — скомандовал Горбун, и на поверженного врага накинулись несколько солдат.

-Не убейте его, солдафоны! — прикрикнул Горбун на солдат.

Связав руки крестьянина верёвкой, его приподняли, и прислонили к стволу одного из деревьев, росших около тропы.

-Приведите его в чувство, надо его допросить! — приказал Горбун.

Один из солдат пошёл в хижину, а второй начал хлестать его по щекам.

-Перевяжи ему голову, иначе скоро некого будет допрашивать! — распорядился Горбун, видя нерасторопность его солдат.

Из кузни раздались крики, и на тропу выскочила девчушка, следом из хижины солдат выволок за волосы женщину, и потащил её в сторону Горбуна.

-А вот это, совсем хорошо! — проговорил Горбун, увидев пленницу, — кое кто будет посговорчивей!

Когда повязка на голове была сделана, крестьянина облили водой из ведра, и он пришёл в чувство.

-Ну что, кузнец, готов поговорить! — спросил Горбун, подымая носком сапога подбородок связанного крестьянина.

-Знаешь, почему королей убивают

кинжалами, а не мечами?

-Нет!

— Самое ценное в оружии

— это его быстрота.

Когда ты хочешь убить кого-то быстро,

то самое ценное — это время.

-Это не простой меч, это символ принадлежности его хозяина к высшей власти на всех прилегающих землях! — проговорил Бенедикт, наблюдая, как Олаф моет посуду под проточной водой ручья.

В древней Арамеи, как повествует легенда, существовало целое искусство изготовления стальных клинков. Лезвие меча нагревали до цвета вечерней зари, и шесть раз вонзали в ягодицы молодого раба. Известны также приемы подобной закалки охлаждением меча в теле свиньи, барана или теленка. Но это, если мастер только начинал обучение подмастерьем, ну или в худшем случае, был гол как сокол, и не мог позволить себе содержать раба! Настоящие мастера закаливали свои мечи и ножи в телах пленников. Был ли смысл в этом страшном ритуале? Спросишь ты. Оказывается, как это ни крамольно звучит, был и есть. Он связан с насыщением поверхности стальных изделий одновременно кровью и ужасом рабов — для повышения их твердости, износостойкости и предела выносливости. И производится оно в расплавах, содержащих озёрные соли. Чаще всего применяется желтая кровяная соль, названная так потому, что в прежние времена ее получали, сплавляя обугленную животную кровь с озёрной солью и железом. Древние воины обмывали окровавленные в бою клинки в озерной воде, а затем сушили в пламени костров. После чего клинки становились тверже и прочнее, а их владельцы относили это чудесное превращение на счет своих смертоносных ударов!

-Откуда ты всё это знаешь? — спросил Олаф, откладывая очередную миску, в стопку помытой им посуды.

-Я сам был когда-то рабом, в теле которого один старый мастер намеревался закалить один из своих мечей! — ответил, немного подумав, Бенедикт.

-И как тебе удалось сбежать? — спросил Олаф своего наставника.

-Я всегда был бунтарём в душе, поэтому рабская скотская жизнь была не по мне! — ответил Бенедикт, — и поэтому, когда мне представился случай, я сразу сбежал!

-И никто не устроил за тобой погоню? — спросил Олаф.

-А некому, было, погоню устраивать, я убил мастера его же мечом, вернее, раскалённой заготовкой под меч! Я до сих пор помню этот тошнотворный запах горелой плоти! — скривился Бенедикт, — но, по-другому было никак, иначе я бы повторил судьбу нескольких рабов, которые пытались сбежать до меня. Никогда не оставляй за собой следов, мой мальчик! — проговорил Бенедикт.

-Но давай продолжим, единственное исключение из традиции закалки оружия, состоит в том, что в том мире, где я был рабом, у настоящих мастеров, закалять только что выкованные мечи надо было в крови дракона, вместо крови раба, масла или, не дай бог, в воде. Но для этого, нужна была кровь дракона, а это такая редкая и дорогая вещь, что по силам, только избранным из самых опытных мастеров. Это не просто мистицизм или жестокость, это создает явно превосходящее всех и вся, оружие. И это не магическое преимущество, кровавые мечи дракона все еще лучше всех каких-либо существующих практик изготовления стальных клинков.

-А какими это свойствами может обладать кровь дракона, которые каким-то образом улучшают твёрдость клинка? И при всём, при этом, одновременно должна оставаться жизнеспособной кровью для живого существа? — спросил Олаф наставника.

-Мастеру не нужна более твердая сталь, она ломается, как не нужна и более мягкая сталь, она гнется. Драконья кровь — это просто жидкость, которая не горит, подобной маслам или воде. Драконья кровь — неожиданно хороша для стальной заготовки. Обычно, это не совсем то, что нужно для закаливания, но кровь драконов обладает скрытой магией. Закалка клинка в крови дракона не похожа на обычную закалку — это больше похоже на выдержку хорошего старого вина. При мне нагревали лезвие до белого каления, погружали его в кровь, а затем запечатывали глиной и оставляли примерно на тридцать дней. Затем, лезвие меча остывало невероятно медленно. Благодаря внутренней магии драконьей крови, очищающей металл, и устраняющей все трещинки и кривизну, конечным результатом является практически не разрушаемое лезвие, которое не требовало дальнейшей обработки. Затем, лезвие должно быть заточено с помощью магии, в результате чего лезвие имеет кромку толщиной всего в волос — но, несмотря на магию, задействованную в процессе ковки, на сам меч не накладывается никаких реальных магических свойств. Это также объясняет, почему Драконы спят на сокровищах из золота и сокровищ, сделанных из других металлов — магия в их крови взаимодействует с металлом, давая им то же ощущение нежности, что и ящерица на жарком солнце! — продолжил свой рассказ Бенедикт, когда они вдвоём уже шли в сторону хижины.

-Это также может объяснить, почему эти проклятые драконы так легко не обжигаются — их кровь так хорошо помогает распределять тепло! — добавить наставник.

-Расскажи мне ещё про мечи! — сказал Олаф, когда они устроились около очага, наблюдая, как закипает травяной настой.

-Однако более жесткие лезвия, как правило, считаются лучшими — они лучше возвращаются к своей первоначальной форме, и не так легко гнутся. Но, более твердые клинки не всегда лучше, повышенная твердость обычно увеличивается вероятность разрушения клинка. Возможно, в крови дракона много чего, что изначально ядовито для людей. Тонкое покрытие ртутью или мышьяком на клинке может значительно повысить убойную эффективность стали. Если добавить к этой реальной угрозе психологическое бремя осознания того, что клинок твоего врага отравлен, и сражения можно выиграть еще до того, как клинок будет извлечен. Возможно, закалка раскаленного клинка в ядовитых металлах насыщает полученную сталь смертоносностью, которую нельзя просто стереть. Это в металле и будет решающим фактором в каждом сражении, в котором используется клинок. Возможно, кровь дракона содержит прожорливую заразу, которая процветает в обжигающих кровотоках драконов. При хранении внутри холодного оружия невидимая нашему глазу жизнь, находится в состоянии покоя, пока ее не оживит горячая человеческая кровь. После проникновения в человека, яд клинка быстро уничтожает жертву, поскольку человек не может противостоять яду, рожденному в крови драконов. Преимущество такого меча в том, что с клинком можно обращаться, чистить и ухаживать за ним до тех пор, пока он не соприкоснется с кровью. Закалка, меча в крови, придает мечу свойства крови и, следовательно, животного, из которого взята кровь. Человеческая кровь? На самом деле довольно плохо, так как люди, чья кровь используется для гашения меча, явно низшая каста, рабы! Кровь носорога? большая сила, но дерьмовое зрение — лезвие никогда не сломается, но ты ни хрена им не добьешься. Кровь летучих мышей? Получается красивый, легкий клинок, с которым очень легко и быстро обращаться, но он скрипит каждый раз, когда будешь вытаскивать его из ножен — у всех на зубах. Лошадиная кровь? Прыгает вам в руку, но очень чувствительна к тому, что клинок разрубает. Змеиная кровь? Ядовита и любит кусать руку, которая им владеет! Кровь ящерицы? Медлительный, и нетерпимый к холодной погоде. Кровь дракона? Меч будет превосходить других, станет необратимым, неуязвимым, магически разумным и обладающим своей собственной волей. Видимо в крови дракона исключительно высокое содержание вещества, побочный продукт их эволюции из магматических царств расплавленных сердец гор. Старыми мастерами было опытным путём обнаружено, что один кулак крови дракона на каждые двенадцать кулаков расплавленного железа является идеальным соотношением для самой твердой «драконьей стали». При закалке горячей стали в крови дракона, жидкость эффективно превращается в печь, которая охлаждает оружейную сталь равномерно и, по совпадению или божественному замыслу, с идеальной скоростью, обеспечивающей максимальную твердость. Наконец, вещество из недр гор является превосходным смазывающим средством, а использование крови дракона при шлифовании клинка из драконьей стали, как известно, дает максимально острую кромку. Слишком медленное охлаждение металла делает его слишком мягким, но слишком быстрое охлаждение делает его твердым, но хрупким. Видимо, драконья кровь, содержит металлы, которые нагреваются, когда он дышит огнем, а затем они охлаждаются кровью. В результате эти металлы охлаждаются не слишком быстро, не слишком медленно, но в самый раз. Такие материалы могут присутствовать в крови дракона, особенно если части дракона были размолоты в кровь. Что происходит во время закалки, так это то, что эти материалы покрывают лезвие, обеспечивая превосходную устойчивость к разрушению, образованию вмятин и требуя меньше усилий, чтобы оставаться острым! — Бенедикт внезапно замолчал, и начал разливать горячий напиток по деревянным мискам.

-Да, интересно было бы обладать таким мечом, покрошить какое-нибудь дерево! — мечтательно проговорил Олаф, принимая из рук Бенедикта миску с парящим напитком.

-Мы обязательно найдём с тобой этот меч, но как только ты немного подрастёшь, и окрепнешь. Мы направимся на поиски его, но чуть позже!

-А зачем он тебе так сильно нужен, ведь нам и так хорошо вдвоём, в этом прекрасном и тихом месте? — неожиданно спросил Олаф.

-Ты странные вопросы задаёшь! — проговорил Бенедикт, — ты что, не хочешь узнать кто были твои родители, и за что их убили. А как только мы получим этот меч, мы сразу не только узнаем про это, но и накажем тех, кто это сделал! — зло проговорил Бенедикт.

-А сейчас, ты не можешь мне это рассказать? — спросил Олаф.

-Сейчас тебе ещё рано про это знать, и эта правда будет выедать тебе мозг, ты ничего не сможешь с этим сделать, и будешь от этого мучиться. Сначала, я научу тебя всему, что знаю сам, чтобы ты смог переварить всю правду о своих предках и врагах! — проговорил Бенедикт, отхлёбывая горячего напитка.

-И когда ты будешь готов физически и морально, тогда я открою тайну тебе, и мы с тобой для начала завладеем мечом, а затем уже разберёмся с твоими, ну и заодно с моими врагами! Нам надо будет найти и наказать неимоверное количество народу…

Мне всё равно, что ты ничего не знаешь,

я всё равно буду тебя пытать!

-Если ты ничего не скажешь, для начала я убью твою дочку, затем жену, ну а потом, уже и тебя! Но, перед этим, вдоволь покуражусь на твоих глазах, с твоими женщинами! — проговорил Горбун в лицо кузнеца, — ну, а в противном случае, могу тебя и отпустить!

-Обещала свинья говно не жрать! — сплюнув кровавой слюной, ответил кузнец.

-Я своё слово держу, в отличие от моих солдат, поэтому либо ты говоришь мне про мальчика из соседней деревни, либо я отдам для начала твоих женщин моим проголодавшимся до любви солдатам! А потом мы будем с тобой разговаривать о наших неотложных делах! — Горбун махнул рукой, и двое солдат, схватив за ноги, приволокли визжащую женщину на поляну, где сидел связанный кузнец.

-Погодите, я всё расскажу! — крикнул кузнец, увидев, как с его жены, один из солдат стал срывать вязаную кофту.

-Постой-ка! — крикнул Горбун, останавливая насильника.

Солдат бросил разорванную кофту на землю, и в ожидании расправы, отошёл в сторону хижины.

-Началось это давно, соседский пастух привёл ко мне мальчика, на обучение кузнечному делу. Я не требовал платы, просто мальчик помогал мне по моему ремеслу, а я его обучал премудростям ковки металла! — начал говорить кузнец.

-Для чего кузнечное дело понадобилось пастуху? — спросил недоверчиво Горбун.

-Да я почём знаю, привёл помощника, и попросил в обмен на его помощь, обучить его! — испуганно ответил кузнец.

-Говори дальше! — сказал Горбун.

-Мальчик работал у меня, пока в один прекрасный момент, не прибежал испуганный пастух, и не сказал, что если мы не покинем деревню до утра, то погибнем! — продолжил свой рассказ кузнец.

-Когда это случилось? — спросил Горбун.

-Да не очень давно, этой весной он приходил!

-Ну и что было дальше?

-А что дальше, собрал все свои пожитки, и сбежал с семьёй из деревни сюда, благо у них не было своего кузнеца!

-А зачем ты перед своим бегством, всю деревню убил и сжёг всё дотла, следы заметал? — хитро прищурившись, спросил Горбун.

-Это кого я убил, никого я не трогал. Ночью, тихо все вещи в куль собрал, и побежали мы прочь! — изумлённо проговорил кузнец.

-Что же это получается, твой пастух тебя предупредил, а всех остальных зарезал и деревню сжёг?! Отчего такое к тебе отношение, ты чего-то не договариваешь, а кузнец!

Горбун взмахнул рукой, и солдат двинулся в сторону жены кузнеца. Женщина заверещала, отползая в кусты около тропинки.

-Эй, я всё вам рассказал, что знал, не трогайте мою семью! — крикнул кузнец.

-Если скажешь, где мальчик и пастух, будешь и дальше гнуть своё железо, а нет, так здесь все и останетесь! — крикнул в лицо кузнеца Горбун.

-Не трогайте её, я знаю, где пастух, я вас туда проведу! — крикнул кузнец.

-Мне проводники не нужны, скажешь, где они, и мы уйдём! — проговорил Горбун.

-Вы можете не найти это место, это высоко в горах! — крикнул кузнец в лицо Горбуна.

-Говори, тварь, иначе твои женщины своими криками похотливыми разбудят окрестные горы! — пригрозил в очередной раз Горбун.

-Туда надо ехать, туда! — указал рукой кузнец в сторону мимо деревни, — два дня хода, и вы наткнётесь на ущелье в горах! Если идти вверх, прямо по центру ущелья, увидите горный ручей. Там, от водопада повернёте налево, и вы увидите их жилище! — кузнец замолчал, опустив голову.

Крики женщины прекратились, и она кинулась к кузнецу. Там, обнявшись, они и застыли.

-Теперь то мы можем поразвлечься? — игриво спросил один из солдат, сально ухмыляясь.

-Когда мальчонку найдём, тогда и будете развлекаться, а сейчас убить всех, включая коз и баранов, в этой проклятой деревне! — пресекая намерения солдат поразвлечься, выпалил Горбун.

Среди солдат прокатился возглас неодобрения.

-Ладно, ладно, шучу! — проговорил Горбун, — коз и баранов можете оставить в живых!

Юмор Горбуна никто из солдат не оценил.

-Прямо всех убить? — переспросил один из солдат.

-Бегите! — внезапно крикнул кузнец.

Женщина вскочила и, подхватив дочку, бросилась в кусты. В следующее мгновение женщина завалилась на куст сирени, из её тела, со спины торчало оперение стрелы, выпущенное кем-то из солдат.

Второй солдат, стоявший сзади кузнеца, выхватил палаш, и с размаху полоснул по шее кузнеца, который повалился на землю, брызжа кровью на песок.

Вдалеке раздались крики крестьян, солдаты начали выполнять распоряжение своего командира.

-Когда со всеми покончите, деревню сжечь дотла! — добавил Горбун, доставая кресало и высекая искры на пересушенную солому стены хижины кузнеца. Несколько движений, и сухая солома занялась огнём. Вскоре, вся деревня была объята пламенем, а крики крестьян стихли. Солдаты выполнили указание своего командира.

-Всех в огонь, никого не оставлять в живых! — крикнул Горбун, забираясь в седло.

Когда колонна солдат, возглавляемая Горбуном, потянулась по горной тропинке, от деревни остались только дымящиеся костры, да блеявшие козы, которые разбрелись по окрестностям, спасаясь от удушливого дыма горящих хижин.

-Вот такие неприятные сраные дела! — проговорил старик, наблюдающий за всем, что произошло, из кустов можжевельника.

Когда солдаты исчезли за поворотом горной тропы, старик разогнулся, вышел из кустов, и направился по неприметной тропинке, вверх по косогору.

Людям непременно надо расставлять

ловушки для других людей,

а без этого они все будут недовольны.

 (Маугли)

-Чую что-то произошло, или происходит прямо сейчас! — взбаламученный Бенедикт не мог найти себе место с самого утра.

У него всё валилось из рук, потухший за ночь очаг не хотел разгораться, несмотря на кучу хвороста, который он закинул в костёр. Очаг дымил, но никак не хотел показать языки пламени, а лишь плевался прогорклым дымком.

-Олаф, иди сюда! — позвал Бенедикт мальчика.

-Что случилось? — спросил Олаф, подошедший к своему наставнику.

-Одень свой рваный плащ, и бегом на тропу, посмотри вниз, нет ли там гостей. И не возвращайся до вечера, если, конечно, кого не увидишь раньше! — распорядился Бенедикт, — да, перед этим хорошенько перекуси, и с собой возьми лепёшку и кувшин воды. Сиди тихо, как я тебя учил, и не высовывайся без надобности!

Олаф кивнул головой, и кинулся к соломенному матрацу, наполненному засушенной снедью…

Камень был холодный и мокрый, но Олаф терпел, и продолжал следить за горной тропой. Никого, кто мог бы представлять опасность для них с Бенедиктом, мальчик пока не увидел. Прошёл старый пастух, гнавший стадо овец. Пара стариков с торбами нищих, да несколько сборщиков горных лекарственных растений, собирающих их в горах, для последующей перепродажи на городских рынках.

Пустота на горной тропе, и бездействие заставили желудок заурчать, и Олаф развязал свою мошну.

Перекусив на скорую руку лепёшкой и запив её водой, Олаф закинул остатки сушеного хлеба в суму.

На горной тропе послышался шорох, вниз по отвесной скале посыпались мелкие камни. Олаф осторожно выглянул из-за уступа, и увидел на тропе двигающегося в его сторону старца с посохом.

-Выходи, больше можешь не прятаться за камнем! — проговорил старик, останавливаясь на повороте тропы, как раз за камнем, за которым прятался мальчик.

Дождавшись пока Олаф вылезет из укрытия, старец присел на валун, лежащий сбоку тропы.

-Беги, скажи Бенедикту, что к вам едет поисковый отряд, и вам надо схорониться, он знает где. Когда опасность сойдёт на нет, я извещу вас! — проговорил старец, затем поднялся, и пошёл по тропе дальше.

Дождавшись, пока старик исчезнет за поворотом тропы, Олаф закинул суму на плечо, и кинулся по тропе, в сторону их жилища.

Не прошло и часа, как Олаф уже подходил бодрым шагом к их хижине.

Ему навстречу вышел Бенедикт.

-Я встретил какого-то старика, и он сказал мне, что нас ищут! — крикнул запыхавшийся Олаф, останавливаясь около Бенедикта.

-Надо поработать над твоим бегом, ты совсем не умеешь двигаться в горах! — проговорил Бенедикт, услышав, как тяжело дышит мальчик.

-Я быстро бежал вверх по тропе, я торопился! — стал оправдываться Олаф.

-Что еще сказал тебе старик, и как он выглядел? — спросил Бенедикт.

-Я встретил странного старика, и он как будто бы знал, за каким камнем я спрятался! — крикнул запыхавшийся Олаф.

-Что за старик, как он выглядел? — переспросил мальчика Бенедикт.

-Старая рваная, выгоревшая на солнце рубаха до самых пят, и суковатый высохший посох. Сам седой как лунь и борода до пояса! — быстро ответил ему Олаф.

-Тебе ничего не показалось странным в его облике? — спросил Бенедикт.

-Острый пронзительный взгляд, он как будто пронизывал меня насквозь, когда он посмотрел на меня, у меня всё внутри затряслось. Я даже испугался и хотел бежать, но в это самое время он заговорил! — поведал Олаф своему наставнику.

-А что кстати, он тебе сказал?

-Он просил срочно передать, что нас разыскивает какой-то отряд, и нам надо срочно куда-нибудь спрятаться! — ответил Олаф.

-Что за отряд? — спросил Бенедикт.

-Старик больше ничего не сказал, он рассмеялся, и пошёл дальше по тропе. Я дождался, пока стихнут удары его посоха по камням, и побежал сразу к тебе!

-Да, давай-ка последуем совету старика, нам нужно быстро собираться! — вдруг произнёс Бенедикт.

-Опять будем менять место для нашего дома. В очередной раз мы опять куда-нибудь будем убегать!

-Нет, в этот раз ты спрячешься в той пещере, в которую я запретил тебе входить! Сказал Бенедикт.

-В ту самую пещеру? — крикнул испуганно Олаф, — я видел его красные глаза, там, внутри пещеры!

-Хозяин этих красных глаз, при определённых условиях, может стать нашим другом! — успокоил Бенедикт Олафа.

-А кто он такой? — спросил Олаф.

-В этой пещере когда-то жил старый дух, раньше это был очень мощный дух, он был злобный и мстительный, но столетия смягчили его крутой нрав, и он теперь добрый, и почти покладистый! — ответил Бенедикт.

-Он не показался мне добрым, скорее наоборот, в его присутствии, я чувствовал страх и желание поскорее убежать из пещеры! — усомнился Олаф словам своего наставника.

-Он является Джинном, был когда-то очень давно, создан из ослепительного огня, который не даёт дыма. Такие Джинны обладают большим багажом знаний и мудростью. Некоторые полагают, что они способны предсказывать будущее, и многие Колдуны прибегают именно к их помощи. Джинны могут не только принести неприятности человеку, но и вселиться в его тело. Причём такое происходит либо по собственной воле Джинна, либо по велению Колдуна. Порою люди обращаются к услугам чёрной магии с целью нанести вред другим, наводят порчу. Именно для таких целей используются Джинны! — проговорил Бенедикт, проверяя кинжал и небольшой меч в ножнах, которые он повесил себе на пояс.

-Теперь, я ещё больше его боюсь! — воскликнул Олаф, бросив за пол дырявый мешок.

-Находясь в теле человека, Джинн, прежде всего, воздействует на твою голову. У жертвы случается помешательство, неадекватное поведение, бессонница, постоянные переживания, печаль, ну и так далее. Также, если в человека поселился Джинн, он может слышать посторонние голоса, его могут посещать мысли о том, чтобы свести счёты с жизнью, ему снятся кошмары на протяжении долгого времени. И, как правило, в подобных ситуациях лекари бессильны! — вспоминая что-то из прошлой жизни, с горечью проговорил Бенедикт.

-А есть какая-нибудь защита от этих Джиннов? — спросил Олаф.

-Есть старинное заклинание, защитный талисман! — ответил Бенедикт.

-И что надо говорить, когда Джинн нападёт на меня? — переспросил Олаф.

-Когда Джинн нападёт на тебя, будет уже поздно читать какие-нибудь заклинания. А вот заранее, можно сказать следующее: — Прибегаю к защите славы твоей, о тот, за исключением которого нет божества, с мольбой, чтобы не впал я по твоей воле в заблуждение, ты – живой, которого не постигнет смерть, в то время как Джинны и люди смертны! — прошептал Бенедикт, — но только при этом Джинне, говорить такое не надо. Он должен нам помочь, и без его помощи нам будет очень трудно!

Бенедикт вложил оружие в ножны, и стал быстро перебирать вещи, висевшие на стенах хижины.

-Ну, в любом случае, он уже не тот злобный Джинн, которым он был раньше. Так что лучше иметь дело с ним, чем с этим поисковым отрядом. Нам от них будет только зло, и ничего более, так что давай-ка собираться! — сказал Бенедикт.

-А почему ты не прибегнешь сам к колдовству, чтобы покончить с этим отрядом? — спросил Олаф наставника, — ведь ты столько всего знаешь и можешь!

-Колдовство – это деятельность, которая непосредственно связана с Джиннами и другими духами. По этой причине, когда человек начинает заниматься чёрной магией сам или прибегает к услугам Колдунов, он становится уязвимым для Джиннов, и они могут спокойно поселиться в его теле. Впадая в любой тяжкий грех, человек отдаляется от Всевышнего и приближается к шайтану, становясь тем самым более уязвимым для злых духов! — ответил Бенедикт на вопрос ученика.

Ничего не поняв, Олаф кинулся к недавно изготовленному из ивовых прутьев сундуку, откинул крышку, и начал кидать в мешок их немногочисленные вещи.

-Забирать надо всё! — проговорил Бенедикт, — здесь спалят всё дотла, я видел деревню, где побывал этот отряд, они не оставляют после себя ничего и никого в живых, поэтому берём всё самое ценное, что можем унести.

-А кто это такие, и что им от нас надо? — спросил Олаф.

-Быстро перетаскиваем всё необходимое нам в пещеру! — зло распорядился Бенедикт, — они нас там не найдут!

-А хозяин пещеры точно нас защитит? — дрожащим голосом спросил Олаф.

-Даже если они сунуться туда, наш старый друг поможет нам. Я попробую с ним договориться, пойду, кстати, переговорю с Джинном, а ты давай собирайся! — сказал Бенедикт, доставая откуда-то с тёмного угла хижины мешок, — попробую задобрить нашего нового друга!

Бенедикт направился в сторону заброшенной пещеры.

Олаф стоял и наблюдал, как Бенедикт карабкался по горному склону.

Когда фигурка Бенедикта исчезла в тёмном жерле пещеры, Олаф продолжил сборы. В мешок, со стола полетели кухонные принадлежности. Следующей на очереди была глиняная посуда с при стенных полок. Половина посуды, сделанная с таким трудом, была разбита. Но, на разбитые черепки, времени на сожаление, не было. Когда вечером, на пороге хижины, появился Бенедикт, Олаф практически закончил все сборы.

-Хозяин пещеры принял наш дар, поэтому мы можем рассчитывать на его гостеприимство! — Бенедикт подошёл к груде мешков, наваленных посреди хижины.

Взяв по очереди в руки скарб, наставник схватил их за горловины и потащил наружу, где водрузил на тележку.

-Что стоишь, давай помогай! — Бенедикт схватился за ручки тележки, и направился в сторону пещеры.

Страшный скрип деревянных колёс, далеко разносился по-тихому и спокойному месту. Чем ближе оказывалась пещера, тем страшнее становилось Олафу, и тем неохотнее двигались его ноги в сторону места, куда они направлялись. Когда они подошли к склону, тележку пришлось тащить, вдвоём наверх. На пару затащив все мешки к входу в пещеру, Бенедикт спустился вниз, и притащил тележку.

-Сруби ветки и заметай следы! — проговорил Бенедикт.

Олаф выхватил палаш, который всегда был при нём, торча в ножнах за поясом, и начал рубить ветки орешника. Вскоре, он уже поднимал пыль, заметая следы тележки и собственных ног на тропинке, по которой, они только что, карабкались наверх. Когда следы колёс и собственных пуленов, более-менее покрылись толстым слоем песка, Олаф отбросил далеко в сторону распотрошённые ветки, и подошёл к своему наставнику.

-Пошли внутрь! — Бенедикт шагнул в темноту пещеры.

Олаф осторожно последовал за ним.

Гостей, пещера встретила сумеречным холодом. Откуда-то, из темноты потянуло сквозняком с запахом сырого мха.

-Я приветствую тебя ещё раз, хозяин этого места. Это я Бенедикт. А это, мой ученик, который ещё учится у меня премудростям жизни! — проговорил Бенедикт.

-А что, у него нет собственного языка! — спросил кто-то из темноты.

Голос отразился эхом от тёмного свода пещеры.

-Меня зовут Олаф, а Бенедикт — мой учитель! — трясущимся голосом проговорил мальчик, поправляя пояс, с висевшим на нём палашом.

-Ну что ученик, проходи! — прохрипел из темноты хозяин пещеры.

В следующую секунду, посреди пещеры, из воздуха посыпались искры, и кучка дров, лежащих на земле, сразу воспламенилась, освещая пространство пещеры. При свете костра, Олаф увидел, что с той стороны горящих дров, сидит раздетый до пояса старец. Его кожа была испещрена многочисленными знаками, непонятными для Олафа. Цвет кожи старца практически сливался со стенами пещеры. Старик был абсолютно лысый, за место волос, на его блестящем черепе были нанесены какие-то знаки.

-Ну что застыл, как истукан? Присаживайся к огню! — тихо проговорил хозяин пещеры, указывая острым когтистым пальцем на горящие дрова.

Олаф взглянул на Бенедикта, тот махнул головой, указывая ему на огонь. Олаф осторожно подошёл к костру, и присел на плоский поросший мхом камень.

-Ну что Бенедикт, стоишь, присаживайся к нам. Расскажи, что же привело вас ко мне, что заставило вас сменить такую прекрасную хижину, расположенную на прекрасном горном плато, на мою старую и тёмную пещеру? — спросил хозяин пещеры, проводя над костром рукой, заставляя огонь разгораться сильнее.

-Сейчас, сюда едет поисковый отряд, в надежде найти меня и моего ученика! — проговорил Бенедикт, усаживаясь около костра.

-Если это не вселенский секрет, расскажи, зачем им этот мальчик. Кто он такой, и что сотворил, что в его честь снарядили целый отряд?! — поинтересовался Джинн.

-Отряд снарядил местный Владыка всех окрестных мест! — ответил Бенедикт.

-Незаконный владыка чужого древнего разрушающегося царства, я знаю его, это никчёмный и трусливый получеловечишка, обычная потомственная мерзота! — сухо рассмеялся Джинн.

-Какой план, Гарри?

-Хорошо. Нам нужно кое-что найти.

Спрятанное здесь, в этом замке.

И это поможет нам победить.

-Ясно. И что это?

-Мы не знаем.

-Где оно?

-Этого мы тоже не знаем.

Я понимаю, сведений мало…

-Их вообще нет.

-Поторапливайтесь, бездельники, я вам напоминаю, что, если мы не найдём мальчонку, мне нечего делать в замке. А если мне нечего там делать, то вам и подавно, если только не желаете висеть на бревне, над крепостной стеной, как урок другим, более расторопным подданным его величества! — Горбун плевался словами в бессильной злобе, стараясь расшевелить уже порядком утомлённый бесплодными поисками отряд.

Следуя информации полу3ченной от убитого ими кузнеца, солдаты под предводительством Горбуна длинной вереницей плелись вдоль склона горы, по одной из троп. Исходя из слов кузнеца, хижина мальчонки, была уже где-то рядом. Казалось, вот-вот и отряд будет уже у цели. Но за поворотами горного склона появлялись всё новые и новые изгибы тропы, и никаких хижин видно не было.

-Проклятые крестьяне, даже место указать толком не могут! — причитал заместитель Горбуна, который ехал впереди вереницы солдат.

-Не удивлюсь, если кузнец нас обманул! — сетовал один из подчинённых.

-Всё равно, другой информации у нас нет! — проговорил его напарник, ехавший с ним рядом в паре.

-Хватить сплетничать, как базарные шлюхи! — прикрикнул на них заместитель Горбуна.

Наконец, когда день клонился к закату, за одним из поворотов показалась небольшое плоское плато.

-Впереди хижина! — крикнул всадник впереди, и пришпорив своего коня, поскакал вперёд по тропе.

Вниз, из-под копыт его лошади, посыпались мелкие камни.

-Сраный ублюдок, вернёмся в крепость, повешу! — злобно выругался Горбун, пришпоривая коня.

-Хижину взять в клещи! — распорядился его заместитель.

По мере того, как всадники выезжали на плато, они стали окружать жилище двумя группами всадников, отрезая возможные пути к бегству.

Несколько солдат спешились, и бегом направились к жилищу.

Радости солдат не было предела. Когда Горбун приблизился к хижине, около неё уже стояли полукругом его солдаты.

-Где мальчишка? — крикнул Горбун, и соскочил с коня.

Один из солдат развёл руками в стороны. Горбун подошёл к хижине и заглянул внутрь. Там была пустота. Не было не только жильцов, не было ничего. Ветер гонял обрывки тряпок внутри. Кроме них, не было ничего.

-Искать! — крикнул Горбун, дав пинка под зад ближайшему солдату, который застыл около хижины.

Подчинённые кинулись врассыпную.

-Десять динаров тому, кто найдёт ублюдка первым! — крикнул Горбун, подгоняя своих солдат.

Солдаты развели костёр прямо в хижине, когда огонь разгорелся, они расхватали горящие головешки и пользуясь ими как факелами, начали обследовать окрестности.

-Ищите любые посторонние вещи, чего здесь не должно было быть. Найдете их, найдём и беглецов! — распорядился Горбун, наблюдая, как хижина превращается в гору растительного пепла.

-Куда они могли деться! — Горбун присел на валун, покрытый мхом, и огляделся вокруг.

-Обыщите всё вокруг, они не могли уйти далеко. Ну, давайте, шевелитесь, бездельники! — кричал заместитель Горбуна.

Строй солдат рассыпался по небольшому плато, с горящими факелами в руках.

-Будьте наготове, не повторите судьбу своих предшественников! — предупредил Горбун.

Где-то на горном склоне завыли волки.

-Начинается! — проговорил связанный солдат, тело которого сбросили как куль около горящей хижины.

-Что поджилки трясутся?! — ехидно заметил Горбун, глядя на съежившегося солдата, который пытался спрятаться в кучке колотых поленьев, когда-то сложенных в ровную пирамидку.

-Лежи и смотри, как мои люди делают за тебя твою работу! — сказал Горбун, развязывая кисет с самосадным табачком.

Хижина практически догорела, оставив на месте жилища гору дымящегося пепла.

Ночь вступила в свои права, темнота сгустилась, и Горбун теперь, смог различать только дрожащие на ветру огоньки факелов.

-Командир, в округе никого нет! — проговорил подошедший из темноты заместитель Горбуна.

-Ищите дальше, и без мальчика не возвращайтесь! — пригрозил в очередной раз Горбун, надсадно чихая от табачной пыли в носу.

-Нас всех убьют, надо уходить отсюда, лучше искать днём! — крикнул пленник из кучи дров.

-Молчи тварь! — Горбун сапогом пнул в бок лежавшего дезертира.

-Поверьте, я говорю правду! — крикнул повторно дезертир, и получил ещё один удар сапогом под дых.

-Я же сказал тебе заткнуться! — прорычал Горбун в ответ.

-Сюда, быстрее! — невдалеке раздался крик.

Несколько солдат кинулись на звук, но, когда они оказались на месте, там никого не было, и только копьё со щитом, валялись на земле.

-Всем в круг, занять круговую оборону! — крикнул заместитель командира, подбегая с факелом к месту пропажи своего солдата.

Солдаты образовали некоторое подобие окружности, выставив кончики копий по всему периметру.

-Командир, такими поисками в темноте, мы рискуем потерять весь отряд! — заместитель подошёл к Горбуну, — вокруг, дальше собственного носа ничего не видно!

-Не паниковать и продолжать поиски, у нас нет выбора. Либо мы найдём мальчонку, либо весь отряд будет болтаться на виселицах, вдоль городской стены! — ответил Горбун, поднимаясь с камня, и доставая меч из ножен.

-Пошли, держаться всем вместе, и так же отражать все нападения. Поодиночке, всех вас уничтожат! — проговорил Горбун, направляясь к месту пропажи солдата.

Как только Горбун покинул костровище, оттуда раздался резкий крик связанного пленника, который сразу прекратился.

-Собаке, собачья смерть! — выругался Горбун, несколько прибавив шагу.

Заместитель выставил пику в сторону потухшего костра, и стал пятиться в сторону солдат.

-Держаться всем вместе, не разбредаться, если хотите жить! — ещё раз предупредил всех Горбун, подходя к солдатам.

-Смотрите! — крикнул один из воинов, указывая на склон горы.

Горбун посмотрел в сторону, куда указывал его подчинённый.

-Ну и что ты там увидел? — спросил он у солдата.

-Там что-то сверкнуло, я точно видел! — оправдывался солдат.

-Всем туда, трое останетесь охранять лошадей, а то они и так уже сходят с ума! — распорядился заместитель.

-Пошли вперёд веером, не забывайте смотреть по сторонам! — Горбун один из первых направился в сторону, куда указал солдат.

Вереница воинов быстро направилась в сторону горного склона.

Когда солдаты вплотную подошли к пологой скале, сзади раздался волчий вой.

-Видимо мы на правильном пути, полезайте все наверх! — крикнул Горбун, взбираясь на камни.

Из-под ног воинов посыпалась мелкая галька.

-Не отставать! — кричал заместитель, протянув плетью пару ближайших солдатских спин.

Отряд стал взбираться вверх по склону. Под сапогами, предательски елозил мокрый мох, растущий на камнях. Вниз летели вырванные ногами стебли растений, камни и труха раздавленных полусгнивших стволов деревьев.

-Я вижу пещеру, наверху! — крикнул один из солдат, указывая копьём на чернеющий на склоне провал.

-Все туда! — крикнул Горбун, меняя свою траекторию, и забирая в сторону пещеры.

Камнепад усилился, солдаты поползли по склону быстрее. Снизу, у основания горного склона раздался непрекращающийся звериный вой.

-Я же сказал вам, что мы движемся в правильном направлении! — воскликнул Горбун.

Солдаты обступили вход в пещеру, из которого вился лёгкий дымок.

-Ты, пошёл! — ткнул рукой в сторону одного из солдат Горбун, — и ты, вместе с ним!

Солдат замялся на входе в пещеру, трогая дрожащими руками ножны палаша, висевшие на его поясе.

-Ну что встали, вам непонятно! — крикнул заместитель командира отряда.

-Если сейчас же не пойдёшь туда, я лично тебя прирежу, прямо здесь! — со злобой в голосе проговорил Горбун.

Солдат выхватил палаш, и двинулся к входу, освещая путь перед собой факелом. Когда его спина исчезла в темноте, следом за ним направился второй солдат.

Потянулись долгие минуты тягостного ожидания.

-Ну что там? — крикнул в пещеру Горбун.

-Ничего не видно! — крикнули из пещеры в ответ.

-Если там никого нет, откуда в пещере дым? — тихо проговорил заместитель командира.

-А кто сказал, что там никого нет! — Горбун повернул лицо в сторону своего подчинённого.

-А-а-а…! — крик одного из солдат прокатился эхом, отразился от свода пещеры и внезапно затих.

-Вы двое, вперёд! — крикнул Горбун, указывая остриём палаша в сторону пары солдат, стоящих около входа в пещеру.

Выставив вперёд факелы, и выхватив из ножен палаши, солдаты скрылись в пещере.

Из темноты пещеры повеяло могильным холодом, и в полнейшей тишине раздался истерический смех.

Из чёрного провала пещеры, появился смеющийся в истерическом хохоте солдат. Выйдя из пещеры наружу, он выронил копьё, и шатаясь из стороны в сторону, остановился напротив своего командира.

-Что там случилось, где остальные? — крикнул заместитель командира отряда, подбегая к солдату.

Тот, безумными глазами поглядел на своего начальника, и истерически расхохотался.

-Я грешник, я очень грешен! — в истерике кричал он.

Неожиданно, солдат схватился руками за своё лицо, и начал раздирать кожу ногтями. Из глубоких царапин, оставляемых пальцами, потекла кровь. При этом он громко хохотал и двигался по склону, уходя всё дальше от входа в пещеру. Горбун и его солдаты, застыли в недоумении. Вскоре, спина солдата исчезла в темноте, откуда доносился только истерический смех и падение мелких камней вниз. Через какое-то время раздался протяжный удаляющийся крик, видимо солдат сорвался с горного уступа. Через некоторое время, раздался глухой тупой удар далеко внизу. Мгновенно, все члены отряда, выхватили своё оружие и направили его в сторону входа в пещеру. Из темноты показался следующей солдат, который протягивал грязные руки в сторону своих сослуживцев. Оружие он потерял где-то внутри пещеры. Глядя на всех пустыми безумными глазами, он также хаотично размахивал руками, но в отличие от предыдущего солдата, отправился в сторону своих товарищей. При приближении безумца, солдаты стали расступаться, пропуская его между собой. Солдат не сразу стал удаляться от входа, а стал бродить кругами натыкаясь на камни и кустарники. Постоянно спотыкаясь, вставая и продолжая идти в темноте склона горы. В отличие от первого у него не было истерического смеха, но он всё время бормотал о том, что он великий грешник, и сколько грехов он совершил. Вскоре, он споткнулся и упал лицом на каменистую поверхность склона. Заместитель подошёл к упавшему, и рукой перевернул его к верху лицом. В него упёрся взгляд безумных глаз, заместитель начал его трясти, схватившись за отвороты кожаных доспехов, в надежде привести его в чувство. Наконец, после череды бессмысленных фраз, которые он беспрерывно бормотал, солдат воскликнул: — Умри грешник!

После крика, солдат ткнул рукой, в которой был зажат кинжал, вверх. Кинжал попал между пластинами доспехов заместителя, одетых на его грудь, и кончик металлического лезвия вылез из спины заместителя командира. Заместитель надсадно кашлянул, и сквозь зубы потекла густая тёмная кровь. Заместитель поперхнулся кровью, и навалился своим телом на лежащего солдата.  Ошарашенные солдаты обернулись в сторону Горбуна.

-Там осталось ещё двое наших, но пока никто больше не появился. Что нам теперь делать?! — неслось со всех сторон.

-Убейте его! — неожиданно донеслось из-под свода пещеры.

Солдаты застыли в немом страхе.

Из чёрного провала пещеры, на прогалину, на которой собрались оставшиеся в живых солдаты, выскочил ещё один член отряда. Он молча бежал в сторону Горбуна, направляя в него острие своего копья. Никто из воинов не успел отреагировать на нападение, но тут Горбуну повезло, нападающий зацепился сапогом за торчащий камень, солдат наклонился и его пика воткнулась в каменистую поверхность. Копьё сломалось пополам, а солдат по инерции упал на землю, но тут же перевернулся, вскочил на ноги и выхватил свой палаш из ножен. Но теперь Горбун был готов встретить опасность, он легко отбил своим коротким мечом палаш солдата в сторону, и в ответ рубанул мечом в обратную сторону, в надежде разорвать горло своего противника. Солдат, несмотря на безумный взгляд и бессмысленное выражение лица, успел отпрянуть в сторону. Скрестились мечи, посыпались в темноте искры. Но солдату не дали шанса поразить Горбуна, сзади на его голову, не покрытую шлемом, обрушился кистень, который проломил череп и застрял в черепе. Уже практически мёртвый солдат, ещё пару раз махнул мечом, а потом резко упал вперёд, окрашивая землю вокруг своей кровью.

-Нам надо уходить, командир. Пока нас всех не перебили! — неожиданно воскликнул один из солдат.

-Даже не думай, мы в любом случае, сделали то, зачем мы сюда шли! Отсюда не уйдёт никто, пока мы не схватим этого маленького ублюдка! — раззадоренный схваткой Горбун, поднёс кончик меча к кадыку говорившего.

В пещере оставался ещё один солдат, но внезапно вокруг всё стихло. Не стрекотали в темноте насекомые, не шуршали в траве грызуны, стих даже ветер.

Скоро, в полнейшей тишине и темноте, послышались шаркающие шаги, и из пещеры показался последний солдат, который был внутри. Он, как ни в чём ни, бывало, подошёл к своим соратникам.

-Ребята, нам надо уходить отсюда, иначе всех нас перебьют, и с каждой последующей смертью, она будет всё более ужаснее и ужаснее! — просто проговорил он обступившим его солдатам.

-Хорош разводить разговоры, все идём туда, в пещеру, все вместе! — резко и громко проговорил Горбун, глядя на то, как поползли пораженческие разговоры в подчинённом ему отряде.

Смелость у солдат осталась далеко, внизу, у основания склона, где находилась пещера. А теперь, напротив самой пещеры, все чувства заместил страх, который прямо выливался волнами из чёрного провала пещеры.

-Чтобы остаться в живых ребята, нам надо бежать отсюда, и чем быстрее мы покинем это место, тем лучше! — солдат бросил копьё к ногам, вынул меч и отшвырнул его подальше от себя. Оглядев своих сослуживцев, направился по тропинке вниз, прочь от пещеры.

Горбун выхватил кинжал из ножен, и с силой швырнул его в спину уходящему солдату. Прошелестев в воздухе, нож воткнулся между лопаток дезертира, пробив незащищенную доспехами спину. Солдат с удивлением обернулся назад, взгляд его стал более осмысленным, он прошёл ещё два шага и начал спотыкаться. Сначала упал на одно колено, затем на другое, а потом и вовсе завалился куда-то между камнями. Солдаты отряда озлоблено посмотрели в сторону Горбуна. Остро чувствуя, что власть ускользает между пальцами, предводитель вынул из ножен меч.

-Кто уйдет, и не выполнит мои указания, того повесят в замке, вы поняли меня трусы! — Горбун воинственно направил меч сторону пещеры.

-Ну что встали, бездельники и трусы, шевелитесь. За мной! — Горбун направился в сторону входа в пещеру.

Чем ближе он оказывался около чёрного провала, тем сильнее становилось чувство страха. Страх заменял все чувства в его голове, особенно тяжело давались последние шаги.

Никто из солдат не дёрнулся за Горбуном следом. Вскоре, его одинокая горбатая спина исчезла в тёмном проёме.

-Надо убить его, и вернуться в замок, всё свалим на него. Давайте, мы с вами договоримся между собой, и будем придерживаться нашей истории. Нам надо вернуться в замок! — тихо проговорил один из солдат, толи самый смелый, толи самый трусливый из всех.

-Но, только говорить надо всем, одно и то же. Даже если будут бить или пытать, и тогда мы выживем! — поддержал смельчака другой солдат.

-Но если хоть кто-то расколется, к примеру, в таверне, или своей жене, или шлюхе в борделе, тогда всем конец!  — резюмировал сказанное смельчак.

-Ну что, вы решили, идёте за ним или всё-таки, предлагаю убить его, как только он выйдет оттуда, если это не сделает за нас те, кто находится в этой пещере! — проговорил солдат.

Никто не высказался против, кто-то кивнул, кто-то молча согласился.

Солдаты обступили выход из пещеры, в ожидании Горбуна. Долго никто не появлялся, слышались только шорохи, да стук металла по камням. Солдат, стоявший ближе всех к входу, начал вглядываться в темноту, внезапно из провала выпорхнуло несколько черных тел летучих мышей, солдат отпрянул, спрятавшись за валуном. Вскоре начало светать, как только солнце показалось за верхушками гор, окрасив их в тёмно-бордовый цвет, в темноте пещеры, раздались шаги, и из проёма показалась фигура Горбуна.

-Мы возвращаемся назад! — медленно проговорил Горбун, взглянув своими пустыми глазами в сторону своих подчинённых.

Солдаты с облегчением опустили оружие. Кто-то вложил меч в ножны, кто-то убрал от проёма копьё.

-Мы все направляемся вниз! — проговорил Горбун, и направился по протоптанной дорожке вниз по склону.

За ним, потянулись возбуждённые и радостные солдаты. Следом, за ногами, посыпались мелкие камни. Утреннее солнце поднялась еще выше, освещая обратный путь своими лучами. В кустах заверещали птицы, пробежала одинокая лисица. Обратный путь был намного быстрее, шли вниз достаточно бодро. Некоторые солдаты облегчённо шутили, отпуская сальные шуточки. Наконец показались стреноженные лошади.

А в это время, за уходящим отрядом, ненавистными взглядами, смотрели вслед несколько пар глаз из пещеры.

–Да, правду говорят, что Джинны очень могущественны! — восхищённо проговорил Бенедикт, глядя вслед удаляющемуся отряду.

-Главное не забудь, что за всё добро или зло, надо платить! — многозначительно ответил ему Джинн из глубины пещеры, — теперь, ты будешь мне должен!

-Да, можешь становиться в очередь! — ехидно ответил Бенедикт, приподнимаясь с камня, — ну если что, я готов к твоим услугам!

-Видишь, на моей стене появилось твоё лицо! — Джинн рассмеялся, дрова внезапно разгорелись, освещая замшелую стену, на которой были изображены рисунки.

Бенедикт вгляделся в стену, и увидел нарисованную углём фигурку в плаще, а рядом ещё одну, но маленькую фигурку.

-Это чтобы я не забыл про твой долг! — весело проговорил Джинн.

-А он точно всех убьёт? — прерывая речь Джинна, спросил Бенедикт, — а то, я могу ему помочь!

-Ты главное, не переживай, если будет жив, будет убивать тех, с кем он идёт рядом. Уж поверь мне, древнему! — ответил Джинн.

-А вы злой или добрый Джинн? — неожиданно спросил Олаф из угла пещеры, где он сидел всё это время, не проронив ни слова.

-А это, смотря с какой стороны посмотреть, для кого я отец родной, а для кого и злой отчим! — ответил старик.

-Прости его, он ещё очень молод и горяч не к месту! — извинился Бенедикт за Олафа.

-Каковы бы ни были страдания молодой человек, происходят они от желаний. А так как всё в этом мире взаимосвязано, то желания одних причиняют страдания другим. Например, утоление голода причиняет страдания тем животным, птицам, водным обитателям, чья плоть пошла в пищу. Таким образом, желания – это тоже своего рода зло, с точки зрения древней философии! — добавил Джинн.

-Кстати, у тебя нет трёх желаний, могу помочь тебе в их осуществлении! — Джинн хитро улыбнулся, и в его глазах, загорелись красные агрессивные огоньки.

-У него другая задача! — осадил хитрого старика Бенедикт.

-Убить всех людей,

я должен убить всех людей…

-Эй!

-О, Фрай! Мне снился чудесный сон,

и ты в нем был.

(Футурама)

Поредевший бойцами отряд, ехал по горной тропе, назад в замок. За световой день преодолели почти половину расстояния. Дорогу знали, поэтому обратная дорога была быстрее. По мере того, как день клонился к вечеру, скорость движения уменьшалась. Тропу стало плохо видно, а потом и совсем пару раз чуть не отклонились от правильного пути.

-Привал! — Горбун заметил лысую прогалину на горном склоне, проглядывающую сквозь редкие деревья и горные кустарники.

-Что-то с нашим командиром не так! — тихо прошептал на ухо один солдат своему напарнику, с которым он ехал рядом.

-Он изменился после того, как побывал в этой пещере, тут ты прав! — ответил ему напарник.

-Давай спать по очереди, и друг друга, если что, предупредим! — проговорил солдат, увидев, что отряд останавливается на привал.

Горбун не стал ждать, пока солдаты расседлают и стреножат своих лошадей, а сразу завалился на траву, и захрапел.

-Что-то тут не так, смотри, дозорных не выставил, лошадь не расседлал, а сразу спать завалился! — возмутился один из солдат.

-Давайте сами постовых назначим, договоримся промеж собой, кто первым будет дежурить, и кто будет следующим! — тихо проговорил солдат, кивая на спящего Горбуна.

-Я пойду первым, заснуть всё равно не смогу, все поджилки трясутся! — вызвался солдат, с обезображенным шрамом, лицом.

-А что так, если так трусишься, зачем в солдаты пошёл? — спросил его, предложивший дежурить, солдат.

-Да вот, одной такой же ночью у нас в походе, всех спящих, дезертир вырезал, как баранов каких-то! — дрожащим голосом поведал солдат, проведя рукой по обезображенному лицу.

-Это он тебя так разукрасил, что ли?! — со смехом отозвался другой воин, раскуривающий трубку около костра, который в спешке развели посреди поляны.

Чем больше разгорался костёр, тем всё ближе к нему оказывались солдаты, передвигая свои лежанки поближе к теплу и свету.

И только храпящий Горбун так и лежал в темноте, за пределами круга, освещаемого горящими поленьями дров.

-Спит как младенец! — удивился солдат, лёжа около костра, лицом в сторону лежанки Горбуна.

-Может прирежем его от греха, и всех делов! — предложил второй солдат, кутаясь в шерстяное одеяло.

-Поздно уже глотку ему резать, сдаст кто-нибудь обязательно, как только в крепость вернёмся! — ответил его собеседник, натягивая на голову одеяло.

-Я думаю, повесят его в крепости, за возвращение без добычи, сколько таких уже на стене болталось, и до сих пор висят, продолжают вороньё кормить! — донеслось из-под шерсти.

-Это вернее всего и будет! — ответил солдат, засыпая около костра.

Вскоре поляну заполнили звуки храпа.

-Как можно спать в такое время, да ещё и храпеть!? — возмутился караульный, отмеряя шагами расстояние от костра и обратно.

Бросая иногда взгляды в сторону Горбуна, постовой начал думать о своём возвращении в крепость, под бочок своей любимой городской шлюхи.

-Ну и что, что шлюха, зато в доме, всегда будет чем перекусить и чего веселящего налить в кружку! — размышлял постовой, бормоча себе под нос.

Вдруг, что-то его насторожило. Он огляделся вокруг, сжимая копьё в руках. Что-то изменилось в окружающей обстановке. Он не мог понять, что. И тут его взгляд упёрся в место, где располагался лежак Горбуна – на нём никого не было!

Он скинул плащ с плеч, и хотел повернуться к костру лицом, чтобы поднять тревогу, но тут из его груди вылезло лезвие ребристого кинжала. Удар был настолько силён и точен, что сталь пробила кожаный доспех на спине, прошла между рёбер и вылезла спереди, раздвинув защитные металлические пластины на груди. Крик застрял в горле, заливаемый кровавой жижей. Солдат постоял пару мгновений, и стал заваливаться вперёд. Упасть ему не дала рука убийцы, которая схватила его за волосы, и тело убитого мягко опустилось на траву. На месте постового стоял улыбающийся Горбун.

Осмотрев замутнёнными глазами место, где расположились спящие солдаты, он направился в сторону костра.

Криков практически не было, одного за одним, не проявляя никаких эмоций, Горбун, перерезал глотки, лежащим около костра солдатам. Закончив с одной стороны, он направился на другую сторону костровища. Там лежало ещё несколько солдат. Дело было сделано практически бесшумно, если не считать предсмертных хрипов убиваемых.

Горбун вытер лезвие кинжала о плащ им же убитого воина, и присел на камень, вросший в траву, неподалёку от костра.

Неожиданно он поднял свою голову и осмотрелся.

Горбун, судя по его удивлённому взгляду, очень удивился, увиденному им месту кровавой резни. Он резко вскочил с камня, и судорожно оглядываясь, начал махать кинжалом вокруг себя.

-Выходи подлая тварь, я не дамся просто так, как эти деревенские увальни. Тебе придётся хорошенько постараться, чтобы убить меня! — кричал Горбун в темноту, в адрес своего воображаемого убийцы.

Кусты ответили Горбуну гробовым молчанием, в котором было слышно лишь потрескивание дров в костре, да шорохи, издаваемые лесными мелкими грызунами.

Пробегав ещё немного вокруг костра, Горбун убедился, что ему ничто не угрожает.

-Странно, почему убийцы не тронули меня? — задал себе вопрос Горбун, присаживаясь около огня, — убили всех, кроме меня и лошадей! И главное ушли, и ничего не взяли и не спросили. Всё это очень странно!

-Куда теперь ему ехать, без солдат, без мальчика. Дорога в крепость закончится виселицей, которую ему ещё придётся заслужить, пройдя через пытки и издевательства! Министр постарается выслужиться перед своим хозяином, и свалит всю вину в провале очередного похода, теперь на него, оплошавшего уродца! — Горбун это понял, выезжая из ворот замка, и наблюдая за выражением лица своего хозяина в окне опочивальни, расположенного наверху крепости.

Тот, кто учится, не размышляя,

впадет в заблуждение.

Тот, кто размышляет, не желая учиться,

окажется в затруднении.

-Что это было? — спросил Олаф, вытаскивая из пещеры мешки со скарбом, и складывая их в одну кучу перед тем, как спустить их вниз, к основанию горного склона.

-В этом, и есть все Джинны, они коварны и очень хитрые! — ответил наставник мальчику.

-А что он говорил про три желания? — спросил Олаф, — я бы попросил кое чего у него! — продолжил Олаф.

-Однажды, ещё до сотворения мира, Создатель вдохнул жизнь во вселенную. И свет дал жизнь ангелам. И земля дала жизнь человеку. И огонь дал жизнь Джиннам, существам, обреченным на жизнь в пустоте между мирами. Тот, кто разбудит Джинна, получит право на исполнение трёх желаний. Как только будет выполнено третье желание, дьявольские легионы Джиннов выйдут на землю. Бойся только одного, бойся Джинна! — пояснил Бенедикт, спуская тележку по склону.

-А кто разбудил нашего Джинна? — спросил Олаф.

-Вернись назад в пещеру, и расспроси его об этом! — со злостью ответил наставник, постепенно опуская тележку вниз.

-Не, не хочу обратно туда идти, лучше расскажи про Джиннов сам! — ответил Олаф, волоча за собой два огромных мешка со скарбом.

-Джинн принадлежит к древней расе существ, созданных из огня, после создания ангелов, но раньше, чем были сотворены люди. Поэтому, он презирает нас, людей. Его цель — вызволить своих собратьев, других Джиннов, из пустоты между мирами, куда они были заточены, и установить на земле царство зла. Чтобы добиться своей цели, Джинн должен собрать определённое количество человеческих душ; а вот для этого, он выполняет желание каждого встреченного им человека, а в уплату забирает его душу. При этом все желания исполняются так, что человеку от этого становится только хуже: он либо погибает мучительной смертью сам, либо подвергает такой же страшной участи других людей. Даже смерть не прекращает его мучений: собранные Джинном души отправляются в чистилище, где продолжают страдать.

-Это я зря хотел, но я не знал, что он потребует взамен! — поёжился Олаф.

-Мало того, когда необходимое количество душ собрано, Джинн должен найти того, кто пробудил его, и выполнить три желания пробудившего, после чего врата в иной мир откроются, и Джинны явятся в мир людей и устроят ад на земле. Однако, если хотя бы одно желание из трёх не будет выполнено, Джинн вынужден будет вернуться в заточение, а все собранные им души освободятся! — продолжил свой рассказ Бенедикт, опуская тележку на каменистую поверхность.

Олаф уложил на тележку мешки, и они вдвоём повезли груз, в сторону спалённой дотла хижины.

-Опять начинать всё заново! — сокрушённо проговорил Олаф, увидев, что сделали солдаты с их новым жилищем.

-А кто сказал, что мы здесь остаёмся, я, подозреваю, что это не последний отряд, желающий пустить нам кровь, будут и другие! — ответил Бенедикт, сгружая мешки около пепелища.

-И куда же мы направимся? — обречённо спросил Олаф.

-Не переживай, двум хорошим людям будут рады везде, просто не всегда хозяева новых мест об этом догадываются! — пошутил Бенедикт.

-Расскажи ещё про Джиннов! — попросил Олаф, когда они собирали уцелевший от разгрома скарб, и откапывали спрятанное добро.

-Джинн, он не способен ничего сделать по собственной инициативе, он может лишь исполнять чужие желания; даже убить человека он может лишь в том случае, если тот сам этого пожелает или, по крайней мере, если желание человека может быть им истолковано именно так. Джинн также не способен силой или внушением принудить смертного пожелать чего-либо, а должен убедить его это сделать. Впрочем, ему это почти всегда удаётся. Несмотря на то, что Джинн чрезвычайно умён, хитёр и коварен, его всё же возможно победить, если обдуманно сформулировать последнее желание. Например, в своём третьем желании, можно потребовать, чтобы Джинн дал оружие, которым можно его одолеть! — продолжил Бенедикт, навьючивая на лошадей тюки со скарбом.

-А как же теперь ты, ведь он сказал, что ты его должник! — спросил Олаф Бенедикта.

-Уж позволь мне самому разобраться с этим, ты лучше давай осмотрись, чтобы мы ничего не забыли. Мы срочно уезжаем отсюда! — ответил наставник, глядя в сторону пещеры, на склоне горы.

К вечеру, всё что можно было собрать, было собрано, и погружено на лошадей. Олаф, с сожалением оглядел поляну с выжженным кратером посередине, и взял лошадь под уздцы. Процессия двинулась в путь, по извилистой горной тропинке.

Когда путники с лошадьми исчезли за поворотом, из кустов на полянку, кряхтя выбрался Горбун.

Вся его одежда была в крови, а лицо и руки исцарапаны колючими кустарниками, сквозь которые он пробирался до места сгоревшей хижины. Горбун закинул за спину мешок с провизией, поправил одежду, со съехавшим на бок кинжалом в ножнах, и не спеша двинулся следом за беглецами. Из провала пещеры, за Горбуном наблюдал улыбающийся Джинн, на теле которого, то и дело вспыхивали знаки, то белым, то кроваво-красным светом.

Как будто почувствовав взгляд, Горбун обернулся, но кроме склона, густо поросшего низкорослыми деревцами, он ничего не увидел.

Если человек говорит правду,

рано или поздно его выведут на чистую воду.

(О. Уайльд)

Обгоревшее тело Колдуна лежало на плоском жертвенном камне. Вокруг него, в освещаемом факелами зале, стоял старец со свечою в руке. В другой руке, он сжимал кинжал, отбрасывающий в свете факелов, блики на стены, сложенные из огромных серых валунов.

-Каждый этап ритуала должен сопровождаться музыкой. Хорошее исполнение радует богов и располагает их к обряду. Попроси его исполнить просодию! — приказал старец, указывая кинжалом на человека, стоявшего у стены. Тот, взял в руки дудку, и начал играть медленную печальную мелодию.

-От такой дрянной музыки и мёртвые зашевелиться могут, и не надо никакого колдовства! — громко рассмеялся старец, рисуя над мёртвым телом, непонятные окружавшим его спутникам знаки.

Горячий воск, расплавленными каплями, падал вниз, на обгорелое лицо Колдуна, расплываясь на нём серыми пятнами, и тут же застывая. Музыкант продолжать выводить мелодию на дудке, всё сильнее и громче. Наконец, мелодия проникла везде, заползая в уши противными вытягивающими энергию, звуками.

На пике мелодии, старец махнул рукой, один из стоявших рядом, спутников скинул капюшон плаща, в который он был одет, и выпростав из рукава руку с коротким обоюдоострым мечом, молниеносно полоснул по горлу музыканта. Окровавленная дудка, вывалилась из рук музыканта, и упав, покатилась по каменному полу зала.

Схватив умирающего, убийца приволок его агонизирующее тело к камню, и горячая кровь полилась на мёртвое тело Колдуна.

В это время, старец кричал в воздух заклинания, потрясая свечой в воздухе, и нанося беспорядочные удары кинжалом по телу Колдуна.

-Говори, тварь, хотел сбежать, не выполнив своей работы! — кричал в исступлении старец.

Тело музыканта было отброшено прочь, и теперь около камня бесновался только старец. Спутники предусмотрительно покинули круг, начерченный на полу, вокруг жертвенного камня, и вовремя.

Мёртвое тело Колдуна начало дёргаться и извиваться на камне. Старец крепко держал Колдуна за горло, продолжая дырявить его холодное тело.

Наконец, в наступившей тишине, раздался хриплый голос, повеяло могильным холодом.

-Повтори, тварь, я не понял, что ты сказал! — крикнул старец, прекращая наносить удары кинжалом.

Он прижал голову Колдуна к своему уху, затем, через некоторое время отбросил его тело прочь. Мертвец выпустил облачко синеватой пыли, и его тело, осыпаясь кусками трухлявой одежды, упало на пол.

-Сожгите его, и чем быстрее, тем лучше! — приказал старец, и его помощники кинулись исполнять его поручение.

-Не забудьте этого несчастного менестреля, хуже него, играли только к обедне при раздаче милостыни нищим на городской площади, в крепости этого ничтожества – Викула! — крикнул старец вслед своим помощникам.

-Я так и предполагал, что этот мерзавец, проклятый бастард, хочет завладеть этим мечом. Ну ничего, я устрою ему кровавую встречу со своим поганым прошлым, которое он так тщательно скрывает! — выругался старец, направляясь в свои покои.

В соседнем помещении, в очаге, сложенном из неотёсанных камней, ярко запылало пламя, в котором корчилось тело Колдуна.

-Ну что, выяснил, кто убил Колдуна? — спросила старца, лежащая в его покоях женщина на топчане, прикрывшая свою наготу стёганным сшитым из кусков материи, одеялом.

-Выяснил, так я и думал, что этот ублюдок ищет меч, чтобы занять место, которое по праву рождения принадлежит мне, слышишь женщина мне, и никому другому! — кричал старец, бегая по покоям, и размахивая в воздухе своими костлявыми руками.

-Не кричи, успокойся, иди ко мне, я тебя успокою и согрею своим теплом! — ласково проговорила женщина.

-Да подожди ты, не до тебя сейчас, надо срочно что-то предпринять, пока этот бастард не нашёл волчонка! — отмёл домагивания лежащей девы старец.

-Так возьми, и убей уже его, и делу конец! — с раздражением в голосе, предложила женщина.

-Не могу, существует предсказание, что только, он может убить моего кровного врага! — ответил старец.

-Тогда наколдуй Викулу, сделай же чего-нибудь, ты же мужчина, наконец! — продолжала подзуживать старца женщина.

-Не могу же я убить своего единокровного брата, хотя бы он и конченный подонок, и мразь, ведь я же наследный король всех этих проклятых земель! — крикнул старец.

-Только этого никто не знает, кроме твоего любимого братца, единокровного мерзавца, Викула! — ехидно заметила женщина.

-Я знаю, но нарушать предсказания нельзя! — со злобой в голосе ответил старец.

Врагов вокруг тебя плодит твое

стремление выпятить собственное эго.

Я не особенный, я просто кучу времени

потратил на боевые искусства.

Теперь я показываю, что умею.

В мире есть много людей,

которые могут сделать то же самое.

(Джет Ли)

-Пойми, Олаф, убить врага можно легко, тем более, если чувствуешь к нему ненависть или просто вражду, а попробуй-ка, убей незнакомого тебе человека, который может оказаться врагом, ещё худшим, чем тот, кого ты знаешь! Понимаешь меня Олаф? — Бенедикт вёл свою лошадь.

Олаф брёл со своей лошадью, за ним.

-А откуда я узнаю, что он враг? — спросил мальчик наставника.

-Здесь очень важны твои чувства, я бы сказал интуиция. Распознать вражину под личиной друга, который только и ждёт, чтобы воткнуть нож тебе в спину, это дело посложнее будет, чем проткнуть тело явного врага пикой!

-Мой тебе совет, никому не верь, ни другу, ни врагу, ни женщине, которая рядом! — Бенедикт обернулся к своему ученику.

-Но кому-то же надо доверять, одному же никак не выжить в этом мире! — ответил Олаф.

-Доверие, Олаф надо заслужить, а для этого необходимо время! — ответил Бенедикт.

-А куда мы идем, учитель? — неожиданно спросил Олаф.

-Раз в горах нас нашли, значит надо найти такое место, в котором нас искать теперь точно никто не станет, поближе к тому, кто нас искать, бесконечно отряды отправляет! — пояснил Бенедикт, поторапливая лошадь по горной тропе.

-Это где такое место? — в ответ спросил Олаф.

-Поедем в крепость, поближе к врагу. Пускай ищет на окраинах своей империи, а мы в это время, будем прямо у него под носом! — ответил громко Бенедикт, и отвернулся от мальчика.

В кустах, неподалёку, в изумлении замер Горбун. Он прекрасно всё слышал. Продолжать теперь путь за этой парочкой больше не было смысла, и Горбун решил возвращаться в город немедленно.

-Там, я точно найду этих двоих! — тихо прошептал Горбун, и пополз от кустов назад.

Олаф не видел хитрого взгляда своего наставника, который обернувшись, давно почувствовал своего врага на расстоянии. Теперь он понял, что враг уже достаточно далеко от них. Горбун отстал от Бенедикта и Олафа, залез на лошадь, и тихонько тронул поводья. Лошадь понуро побрела в сторону, противоположную направлению, которое при Горбуне выбрал Бенедикт.

Невдалеке заржала лошадь.

-Ты слышал учитель?! — ткнул рукой в сторону кустов Олаф.

-Ничего страшного, пускай думает, что он всех обхитрил, и пребывает в ложной уверенности дальше! — ответил Бенедикт, трогая поводья.

Лошадь, повинуясь требованию своего седока, изменила направление, и поехала в другую сторону.

-Нам надо посетить моего старинного друга, в крепость мы поедем намного позже! — пояснил Бенедикт, видя удивление во взгляде Олафа.

— Люблю предательство,

но ненавижу предателей. 

(Гай Юлий Цезарь)

-Ты куда дел отряд, лишенец? — грозно спросил Министр, у павшего перед ним ниц раба.

-Пощади, хозяин, я тебе ещё пригожусь! — крикнул с пола Горбун, отрывая от каменистой поверхности своё уродливое лицо.

-Чем ты мне пригодишься, никчёмное создание, ты бездарно просрал отряд, который милостиво дали под твоё начало. Что я теперь скажу Владыке?! — проревел Министр, пиная лежащее на полу тело.

-Смилуйся, не убивай, я найду их, и отдам тебе, на красивом блюдечке! — крикнул Горбун, закрывая тело руками от беспощадных ударов ногами.

-На кой, тогда ты вернулся в крепость, если обещаешь сейчас мне их найти. За новыми солдатами для продолжения поисков? — удивился Министр, прекращая на время бить ногами своего раба.

-Я всё выяснил, куда они направляются, и теперь готов их найти. Если бы я не знал цели их пути, никогда без мальчонки сюда бы не вернулся!

-Излагаешь, конечно, красиво, и логика в твоих словах есть! — проговорил Министр, отходя от Горбуна и наливая из кувшина, стоявшего на кривоногом столике чарку вина.

-В самое ближайшее время, они вдвоём должны быть здесь, в крепости! — доложил Горбун, приподнимаясь с пола.

-Ты в своём уме такое говорить, или ты совсем спятил в своих горах, и решил свои идиотские мысли здесь излагать. Или решил, что я как тот горный козёл, среди которых ты провёл столько времени, буду слушать твои глупые бредни! — выругался Министр, опрокидывая в глотку изрядное количество красного вина.

-Я сам это слышал из уст его наставника, когда сидел в кустах, преследуя их по горной тропе! — ответил Горбун.

-Может он соврал, и движется сейчас совершенно в другом направлении! — проговорил Министр, — а мы с тобой будем в это время сидеть и ждать, когда он постучит в крепостные ворота!

-Он и рассчитывает на то, что их никто не догадается искать у себя под носом! — пояснил Горбун, вставая с грязного пола, и угодливо сгибаясь перед своим господином.

-Знаешь, что, если в течении ближайшего времени, ты не приведёшь ко мне мальчонку, я тебя повешу, и будешь болтаться на городской стене, на радость местным воронам. А в твоё безобразное лицо, городские нищие будут кидать гнилые яблоки! — припугнул Горбуна Министр.

-Как скажешь, хозяин! — угодливо поклонился Горбун, и стал пятиться задом к выходу.

-Я жду мальчонку! — крикнул Министр, когда лицо Горбуна скрылось среди складок тяжеленых гардин, закрывающих тайный проход в покои Министра.

-Глупый уродец, никому нельзя ничего доверить! — выругался Министр, наливая из кувшина очередную порцию вина.

Горбун ещё немного постоял с другой стороны тайного хода, а затем двинулся по тёмной лестнице вниз. Выйдя из него наружу, Горбун пошёл по коридору, услужливо сгибаясь перед стражниками, охранявшими в длинном коридоре, входы в покои своих господ.

-Но ничего, придёт и моё время, все заплачете кровавыми слезами! — злобно сверкнув глазами из-под густых бровей, пробормотал Горбун, угодливо улыбаясь встреченным им на своём пути, людям.

Пройдя по нескольким тёмным коридорам и проходным залам, Горбун, постоянно кланяясь и лебезя, вышел через чёрных ход с кухни замка, на внутренний двор. Повсюду, сновали мальчики на посылках, грузчики разгружали подошедшие телеги от мешков и корзин со снедью, которые тут же исчезали в воняющем жиром и дымом, заднем дворе королевской кухни.

Вскоре, тесные коридоры замка, сменились на не менее тесные улочки, мощенные булыжником. Перепрыгивая лужи с помоями и шарахаясь от нечистот, которые щедро лились с верхних окон каменных построек, Горбун направился в таверну, на окраине города.

Сунув медяк на входе, угрюмого вида здоровяку, в карман его поношенного зипуна, Горбун прошмыгнул внутрь.

Таверна встретила посетителя вонью прокисшего пива, и потными портками пьянчужек, облепивших деревянные столы, плотно расставленные в распивочном зале. В камине, на шампуре, вращалась туша свиньи. Истекая жиром, она источала запах горелой шкуры. Капли жира капали в огонь, шипя и брызгая, на сидевших рядом пьянчужек.

Равномерный гул разговоров, окутывал наравне с прогорклым дымом всё внутреннее пространство таверны.

Горбун потёр начавшие слезиться от дыма глаза, и направился в сторону деревянной стойки, за которой сновал трактирщик.

-Привет, Анджело, мне нужен Кривой Нос! — проговорил Горбун, подойдя к хозяину таверны.

-Кривой Нос всем нужен! — небрежно ответил тот, протирая от остатков пищи тарелку, и бросая её на стопку ровно таких же.

-Мне он нужен срочнее всех! — повторил Горбун, кидая на стойку несколько медных монет.

Трактирщик сгрёб монеты куда-то под стол рукой, и кивнул головой в сторону двери, которая виднелась в стене, направо от стойки.

Горбун утвердительно кивнул головой, и направился к двери.

Около двери сидел нищий, и с невозмутимым видом, периодически почёсывая причинное место, выстругивал из куска дерева какую-то фигурку.

-Куда прёшь! — нищий бросил своё занятие, и преградил рукой с ножом путь Горбуну, который намеревался открыть дверь.

-Мне нужен Кривой Нос! — пояснил Горбун, берясь рукой за ручку двери.

-Он просил его не беспокоить! — проговорил нищий, пуская пузыри через щели в гнилых зубах.

Горбун сунул руку в карман и вложил в жилетку, топорщившуюся на голом теле нищего, несколько монет.

-Обожди чуток, там сейчас занято! — остудил пыл Горбуна постовой.

Горбун прислонился к дощатой перегородке, и достал кисет с табаком.

Через какое-то время, когда Горбун успел достать табачку, скрутить козью ножку из пергамента и выкурить цигарку, дверь заскрипев отворилась, выпуская в зал грязную беззубую старуху. Та, злобно стреляя по сторонам жёлтыми белками глаз, направилась на выход из таверны.

Нищий кивнул в сторону двери, и Горбун взялся за ручку. Дверь, в очередной раз заскрипела, и Горбун скрылся за деревянной створкой.

Нищий опять взялся за свое дело, продолжая выстругивать фигурку, разбрасывая вокруг себя щепки.

Внутри было темно, Горбун сощурил глаза, и держась одной рукой за стенку, пошёл вперёд. Стало светлее, и он увидел стоящий стол, за которым шла бойкая игра в карты.

-Дальше! — проговорил один из играющих, швыряя на стол две монеты с изображением орла на одной из сторон.

Деньги покатились и притулились около большой кучи монет, лежавших на кону, посредине стола.

-Кто таков, чего надо? — спросил один из игроков, сидящих за столом.

-Кривой Нос, это я королевский шут, неужели не узнаешь? — спросил Горбун, проходя мимо игрального стола, и приближаясь к тахте, накрытой узорчатым одеялом, на котором восседал тучный мужчина.

-А это ты, хитрая горбатая бестия! — изумлённо проговорил мужчина, прогоняя крикливо намазанную белилами шлюху, которая до этого, мирно сидела у него на коленях.

Обиженная дама, вихляя тощим задом в разорванных старых вязанных чулках, пошла в сторону игрального стола.

-Что это ты, решился покинуть королевский двор, и снизошёл до нас, забытых всеми бродяг! — проговорил мужчина, щёлкая пальцами.

На щелчок из темноты показалось фигура мужичка в захватанном переднике.

-Принеси-ка нам по чарке хорошего вина, и раздавленную тушку цыплёнка! — приказал мужчина.

Половой кинулся исполнять поручение.

-Только хорошенько цыплёночка покроши, и соуса не жалей! — кинул вдогонку мужчина, наблюдая как половой исчезает за грязными рваными занавесками, скрывавшими запасной ход на кухню.

-Ну рассказывай, чего приключилось, раз ты решил бросить королевский двор и спуститься к нам, на грешную землю? — устало проговорил Кривой Нос.

-Мне надо найти одного человека, а ещё мальчонка, который таскается всегда за ним! — ответил Горбун, присаживаясь на вытертый плед, покрывающий старый топчан.

-Что за парочка, пришлые или свои? — спросил Кривой Нос.

-Высокий крепкий малый, а с ним мальчуган белобрысый! — проговорил Горбун.

-Ха, таких полгорода наберётся, если искать. Всё своё время потрачу, и время своих людей, и то если все дела наши грешные бросить! — возмутился Кривой Нос, наблюдая как половой раскладывает на тарелках мясо ещё дымящегося цыплёнка, и ставит рядом две плошки с кроваво-красным соусом внутри.

-Давай поедим, а то всё о делах, да о делах, о себе некогда подумать! — проворчал Кривой Нос, беря кусок куриного мяса, и обмакивая его в соус.

-Я хорошо тебе заплачу, и тем больше будет плата, чем быстрее твои люди его найдут! — проговорил Горбун, отщипывая кусок цыплёнка, и погружая его в соусницу.

-И какова же щедрая оплата по-твоему за мой каторжный труд? — спросил Кривой Нос, поднимая кубок с вином, и запивая им мясо.

-Тысячу динаров, если завтра, но чем дальше, тем плата будет меньше! — ответил Горбун, в свою очередь беря кубок с вином в руку.

-А почему только его, если ты говорил вначале о малом, и ребёнке? — хитро прищурившись, спросил Кривой Нос.

-По большому счёту, мне нужен только мальчонка, мужик меня не интересует, можешь его убить, продать или сделать с ним, всё что угодно! — ответил Горбун, отпивая из кубка вино.

-Заманчивое предложение, но в чём здесь подвох? — Кривой Нос поморщился, — не обижайся, но я давно отвык, доверять людям, вроде тебя!

-Никакого подвоха, находишь мне эту парочку, и деньги твои. Каждый день поисков стоить будет минус пятьдесят динаров!

-А кстати, что за мальчуган такой дорогой, давай найду тебе много дешевле! — рассмеялся Кривой Нос, наблюдая за ответной реакцией Горбуна.

-Мне нужен, именно этот, и никакой другой! — ответил спокойно Горбун, уничтожая тушку варёного цыплёнка.

-Для ускорения поиска, мне необходимы приметы, какие-то особенности, не могу же я таскать с улицы всех светловолосых подростков! — проговорил Кривой Нос, откидываясь на спинку топчана, и вытирая жирный рот грязной тряпкой, висевшей на его шее.

-Ты волка если когда-нибудь видел, то увидишь некое сходство в чертах его лица с этим животным! — пояснил Горбун, вытирая руки о салфетку, которой был накрыт поднос с едой.

-А мужчина с ним, есть какие приметы, или тоже белобрысый и всё? — спросил Кривой Нос.

-Достаточно крепкий телом малый, вот с ним надо быть осторожней. Толи бывший наёмник, толи охранник, не знаю, но вызывает опасение при встрече с ним! — предупредил Горбун своего собеседника.

-Договорились, как найду чего, пришлю посыльного за деньгами! — сказал Кривой Нос, махая рукой в воздухе.

Около стола, из темноты помещения сразу нарисовался половой, который собрал остатки еды, и так же тихо, как пришёл, удалился прочь.

-Да, хитрить не надо, мальчугана я видел, поэтому абы кого не таскайте с улиц! — предупредил Горбун, открывая дверь, и выходя в питейный зал. Дверь за ним закрылась, приглушив гул разговоров и стук кружек в соседнем зале таверны.

-Знаешь, что, собери-ка всех моих уличных бригадиров, надо кое о чём с ними пере трещать! — властно проговорил Кривой Нос.

Нищий в рваной дохе, сквозь дыры, в которой, проглядывало грязное мускулистое тело, кивнул, и быстро исчез за занавесками.

Каждой женщине следует быть ведьмой,

А сукой она быть просто обязана.

-А куда мы едем? — спросил Олаф Бенедикта.

Вот уже несколько дней, их небольшой караван, двигался вдоль засеянных полей, и истоптанных домашними животными пастбищ.

-К одной моей хорошей знакомой, старой боевой подруге из моего весёлого прошлого! — с улыбкой на губах ответил Бенедикт, понукая свою лошадь.

Ехали они преимущественно по ночам, а днём прятались в гуще зарослей, стреножив своих лошадей, и отдыхая прямо в одежде. Лошадей не рассёдлывали, а сами не разводя огонь, спали по очереди закутавшись в плащи, и лёжа прямо на земле, на шерстяных старых одеялах.

Когда вино в бурдюках высохло, а лепёшки, запасённые загодя в поход, закончились, начали грызть сухари, иногда Олаф бегал собирать ягоды, разнообразив ими лёгкие перекусы на коротких стоянках. В поселения не заезжали, хоронились от случайных прохожих в придорожных кустах.

Один раз, несмотря на скрытность передвижения, всё-таки напоролись на лесную банду дезертиров.

Бандиты потребовали от Бенедикта все припасы и добротную одежду. Наставник для вида начал распаковывать мешки, а когда бандиты расслабились, Бенедикт напал на них. Бил он их жестоко, убивая практически с первого удара. Первым упал высокий худощавый разбойник, которого Бенедикт полоснул кинжалом по шее, неведомо откуда взявшимся в его руке. Долговязый, брызгая из горла кровью, упал на землю сразу, чем отличился от своего подельника, которому Бенедикт разбил лицо сапогом, а затем воткнул в глазницу, его же палаш, который он, от внезапного удара, выронил из рук. Третий, не стал дожидаться своей очереди, и задал стрекоча. Но убежать далеко не успел, поймав спиной кинжал, метко брошенный Бенедиктом.

Наставник, несмотря на страх в глазах, заставил Олафа выпотрошить все карманы и мошну разбойников, а затем сложить всю добычу в перемётные сумки. Сам он, собрав оружие, оттащил мёртвые тела в ближайшие кусты и привалил их срезанными листьями пальм. Затем, их небольшой караван, как не бывало, продолжил движение дальше.

-Никогда не проявляй жалости к своим врагам, и не поворачивайся к ним спиной. Зарежут при любом удобном случае, ну или в лучшем случае ограбят, а потом всё равно, непременно убьют! – поучал Бенедикт Олафа, когда они ехали ночью по тракту.

Вскоре, в темноте показались хижины какого-то поселения. Вся деревня была огорожена невысоким частоколом. Невдалеке забрехали собаки, потянуло дымом и смесью различных запахов готовившейся пищи.

Олаф с трудом терпел чувство голода, усиленно глотая выделяющиеся слюнки, и чем ближе они подъезжали к поселению, тем всё больше становилось слюней во рту у Олафа.

Подъехав к одному из домов, Бенедикт спешился, привязал лошадь, и направился ко входу.

Громко постучав в дверь, Бенедикт скинул капюшон с головы и принялся ждать.

Внутри жилища послышался стук падающих на пол предметов, затем зажегся свет, и загремев щеколдой, дверь отворилась.

-Не боишься, ночью дверь открывать незнакомцам? — спросил насмешливо наставник, и тут же, ему в грудь упёрлись вилы.

Вскоре, они уже сидели за грубо сколоченным столом, на котором дымилась варёная картошка, и щекотал ноздри свежесобранный с грядки, зелёный лук в пучках.

В довершении всего, в центре стола красовался кувшин с красным вином.

Воды в доме не было, поэтому Олафу запивать картофель пришлось кислым виноградным вином.

-Ну рассказывай, где тебя носило, и что это за парень? — спросила хозяйка жилища, щедро подливая вино в кружки.

Олаф быстро наелся, и теперь сидел, тупо глядя перед собой в винном угаре, слабо представляя себе, что вообще происходит вокруг.

Бенедикт начал своё повествование, Олаф сначала перестал понимать связки слов, потом отдельные слова, а потом и вовсе забылся под мерное бормотание своего наставника.

-Кто это такой? — спросила хозяйка, наблюдая, как Олаф упал лицом в миску с картофелем, а затем, и вовсе сполз под стол с лавки.

-Давно у меня никто не валялся под столом! — пошутила женщина.

-Надо его положить куда-нибудь! — Бенедикт приподнялся, взял под мышки подростка, и потащил его в сторону топчана, накрытого цветастым одеялом.

-Погоди, не сюда! — остановила хозяйка Бенедикта, и пошла в другую комнатку.

Там, откинув занавеску она показала рукой на сеновал, пристроенный к хижине. Бенедикт, протащив Олафа внутрь, уложил его на сено.

Мальчик громко захрапел, распугивая мелких грызунов, притаившихся в сене.

-Хочу его у тебя оставить на время, мне надо отлучиться по неотложным делам, — проговорил Бенедикт, сидя за столом, и потягивая из чарки вино.

-Что это за мальчик, и откуда он у тебя? Только не заливай мне тут, что это твой сын! — спросила его хозяйка дома.

-Хозяин поручил мне его воспитать, сделать из него воина! — ответил Бенедикт.

-Так что же не воспитываешь, а таскаешься по окрестностям, рассказывай всё, иначе не возьмусь! — ответила хозяйка, убирая со стола остатки снеди.

-Хочу, чтобы ты между делом, его обучила своему ремеслу, а я тебе всё сейчас расскажу! — пояснил Бенедикт, присаживаясь за стол.

-Моё ремесло дорогого стоит! — ответила женщина.

-Что за своё обучение хочешь получить? — спросил Бенедикт.

-Враг в поселении у меня есть, проходу не даёт! — пояснила женщина.

-Так дай чего он хочет, или убей по-тихому, ты же это умеешь делать, как никто другой! — тихо проговорил Бенедикт.

-Хочет он не того, что ты думаешь, он меня инквизитору местному сдать со всеми потрохами грозился, обвиняет меня в ведовстве!

-Так твоё слово против его слова! — улыбнулся Бенедикт.

-Он староста деревни, свидетелей подговаривает против меня, ему больше поверят, чем мне! — ответила хозяйка хижины.

-Если ты согласна с моим предложением, я твою проблему решу! — согласился Бенедикт на предложение хозяйки.

-Только сделай всё так, как будто сам решил счёты с жизнью свести, чтобы на меня подозрение не упало! — добавила хозяйка.

-Могла бы этого и не говорить, покажи, где живёт твой разлюбезный друг! — съехидничал Бенедикт.

-Утром покажу его дом! — ответила хозяйка.

-Утром не могу, мне надо срочно уехать, поэтому пошли, дом старосты покажешь, издалека, сейчас! — добавил Бенедикт, подымаясь со стула…

Олаф открыл глаза, жутко трещала голова, и хотелось неудержимо блевать. В жилище никого не было, поскольку стояла мёртвая тишина. Олаф повернулся на бок, и попытался встать с сеновала. Поднявшись на ноги, Олаф шатаясь и держась руками за стены, направился в светёлку, где они вечером ужинали. Стол был чисто прибран. Олаф прошёл по всему жилищу, и никого не обнаружив, вышел через сени на двор.

Улица встретила Олафа ярким утренним солнышком, и лёгким сухим ветерком.

Где-то около соседнего дома, за плетнём, блеяли козы. В овине, замычала в ответ корова.

-Что, проснулся? — донеслось сзади.

Олаф обернулся, и увидел хозяйку жилища, которая несла ведро с водой от колодца к дому.

-Что встал как истукан, помоги бедной и слабой женщине! — с укоризной проговорила она, подходя к Олафу.

Мальчик схватил ведро, и шатаясь понёс его внутрь жилища.

-Что же ты такой слабенький, если бы не ведро с водой, ветер, наверное, тебя унёс бы со двора! — пошутила хозяйка.

-А где Бенедикт? — спросил он, когда они вошли в дом.

-Сказал обождать тебе его здесь. Сделает все свои срочные дела, а затем уж и вернётся за тобой! — ответила хозяйка.

-А что мне делать, пока его не будет? — спросил озадаченный Олаф.

-Будешь мне во всём помогать, и всему у меня учиться! — ответила женщина, выкладывая на стол куриные яйца, и краюху хлеба.

За окном раздались крики, и мимо плетня, огораживающего жилище, пробежало несколько селян.

Хозяйка бросила на стол полотенце, и кинулась на двор. Олаф бросился за ней.

Хозяйка бросила на стол полотенце, и кинулась на двор. Олаф бросился за ней.

-Что случилось, что все кричат? — спросила хозяйка, у пробегающей мимо соседки, которая бежала назад к своему жилищу, вылупив от натуги свои ошалелые глаза.

-Да Филипп, ночью повесился! – заикаясь, поведала соседка, беспрестанно охая и жестикулируя руками.

-Это который, у нас в деревне их двое! — переспросила хозяйка, вытерев мокрые руки об свой передник.

-Да староста который был. Говорят, висит в светёлке, весь синюшный, глаза вылупил, язык вывалил, да ещё и обмочился. В хату не войти, вонища страшная стоит! — стала расписывать в ярких красках увиденное соседка, — да, ещё собаку свою загодя прирезал, с собой, наверное, на тот свет забрал!

-А собаку то, за что надо было убивать? – неподдельно возмутилась хозяйка.

-Да я почём знаю, может чтобы вешаться не мешала, своей брехнёй. Кто их теперь разберёт! — добавила соседка, и побежала дальше, разносить горячую новость по соседним домам.

-Что творится, раньше такого никогда не было! – возмущённо проговорила хозяйка, вернувшись в хижину, и продолжая накрывать на стол.

-Значит было за что, за дела свои грешные. Совесть не выдержала. Злой человек, наверное, был. Много плохого делал! — предположил Олаф.

-Злой так это точно, я бы сказала, мерзопакостный был человечишка! — со злостью в голосе проговорила хозяйка.

-А вы его за что так невзлюбили? — спросил Олаф.

-Много будешь знать, скоро состаришься. Кстати, зови меня Жозефиной! — представилась женщина, садясь за стол.

-Сегодня вина не будет, поэтому свой устаток снимай кислым молоком и упорным трудом, выгоняй его через пот! — проговорила Жозефина, наливая в кружки молоко из кувшина.

Игнорируя тошноту, и несмотря на дурное самочувствие, Олаф с жадностью накинулся на еду.

-Да не торопись ты так, твою еду у тебя никто не забирает! — проговорила Жозефина, наблюдая, как Олаф набивает свой рот едой.

Когда с завтраком было покончено, Жозефина позвала с собой Олафа, и они вдвоём пошли на двор.

-Поколешь дров для очага, и потом сложишь всё в поленницу, около этой стены! — указала на хижину хозяйка.

Олаф схватил лежащий рядом колун, и принялся за знакомое ему с детства дело.

Солнце ещё не заняло своё место на середине небосвода, а гора поленьев была не только расколота, но уже и сложена под навесом, вдоль стены.

-Молодец, хорошо работаешь! — похвалила Жозефина мальчика.

-Ну а что, я же не лодырь какой! — ответил польщённый Олаф.

-А теперь в лес пойдём, травы целебные собирать! — проговорила Жозефина, передавая Олафу матерчатую сумку.

Олаф достал из мешка кинжал в ножнах, и укрепил их на поясе.

-Да ты воин, я погляжу! — рассмеялась женщина, глядя на приготовления Олафа.

-Это если кто на нас нападёт! — пояснил смущенно Олаф, поправляя оружие на поясе.

-Лучше тогда возьми вилы, пользы больше будет! — добавила Жозефина, и направилась с корзиной в руках на выход.

Мальчик взвесил в руках вилы, и отставил их в сторону. Вместо них, он подошёл к мешкам, и выудил оттуда небольшой кистень, который он тоже засунул за пояс.

-Ну ты где, догоняй! — крикнула Жозефина с улицы.

Закинув суму за спину, мальчик выскочил на двор.

Лес встретил травников утренней прохладой, повсюду царил сумрак, поскольку солнечный свет не мог пробиться через густую листву чащи, в которую забрались Жозефина с Олафом.

-У каждого растения свой характер и нрав. Собирать травы надо в определенное время и строго в заповедных местах, чтобы всякие проходимцы не уносили, проходя мимо, с собой, магическую силу растений! — бормотала Жозефина на ходу, пробираясь сквозь заросли.

–Когда собираешь растения, вначале сбора следует пасть ничком наземь, и молить мать — сыру землю, чтоб она благоволила нарвать с себя всякого снадобья. Без этого, не все растения показываются обычному человеку, а чародейские травы, так те вообще, даются в руки только знахарям, колдунам или ведунам! — продолжила Жозефина.

-А ты кто тогда, тоже ведьма? — опасливо спросил Олаф.

-Для кого ведьма, а для кого знахарка и ведунья! — рассмеялась Жозефина.

-Не отвлекай меня, своими глупыми вопросами. Самыми ценными считаются растения, собранные ранним утром, до восхода солнца. Именно тогда распускаются магические цветы, и показываются чародейские травы! — Жозефина наклонилась и сорвала пучок травы, быстро засунув его в свою корзину.

–А почему, мы тогда не пошли ранним утром? — спросил Олаф.

-Для этого есть специальная ночь, когда все деревенские лекари и знахари запасают растения на целый год, а смелые юноши идут в эту ночь в лес, за волшебным цветком папоротника. Потому что, нашедший цветок, обретает способность отыскивать клады, станет невидимым, или сможет понимать язык животных! — ответила Жозефина мальчику.

-И когда будет такая ночь? — спросил Олаф.

-В середине лета, и в эту магическую ночь, собирают Адамову голову, Разрыв-траву, чертополох и другие волшебные травы. Трава Мария-Магдалина помогает от тоски, Анютины глазки от сглаза, Иван-да-Марья и Донник — от порчи, Разбой-трава — от застоя крови, Богородская трава — от порчи Колдуна и домового, когда он ночью наваливается на спящего, Просвирки или Проскудки, если их настоем моются девки — способствует росту волос. Многие растения способны излечивать болезни и отпугивать нечистую силу. Травы и цветы имеют множество разновидностей, часто одно и то же растение называют по-разному в зависимости от места, где его находят, и, наоборот, одно имя может носить до десятка трав. Вот, например, Адамова голова. Растение служит обязательным атрибутом колдунов и знахарей, его собирают тоже ранним утром. Корень Адамовой головы помогает увидеть затаившуюся нечисть, а человек, употребивший настой, увидит, на ком лежит порча. Она облегчает тяжелые роды, внушает храбрость воинам, и помогает им заживлять раны. Плотники берут её с собой на стройку церквей и каменных домов, чтобы не бояться высоты. Адамову голову вшивают в одежду для защиты от болезней, или носят на цепочке, на шее. Корень травы освящают святой водой, кладут в монастыри на сорок дней, а после носят с собой, как оберег. Еще одна магическая трава — нечуй-ветер. Обладающий этой травой человек, может остановить ветер на воде, избавить себя и свою лодку от потопления и ловить рыбу без невода. Но её мы не найдём сейчас, она растёт зимой на берегах рек и озер, и искать растение надо в начале года, в полночь. В это время нечистая сила прогуливается по озерам и рекам, и бросает магическую траву для усмирения бури. Говорят, что обнаружить траву могут только слепые от рождения люди. Но я слышала, что это придумали бродячие слепцы, пользующиеся доверием простодушных крестьян. Есть чудодейственная разрыв-трава, известной и под названием Расковник. Это невысокое растение с острыми листьями, похожа на саблю или иголку. Трава Расковник отмыкает любые замки и разрушает преграды, помогает от дурного глаза и порчи. Здесь её нет, она растет по старым селищам, в темных местах леса, и на тайных лугах. Найти ее могут лишь посвященные в таинство чернокнижия люди или же — змеи и черепахи, вороны и сороки. Потому что, разрыв-трава не показывается из земли, обнаружить ее можно только случайно, в том месте, где внезапно сломается коса или плуг, трава разрушает все металлы! — продолжала поучительный рассказ Жозефина, наполняя при этом свою корзину.

-А как мне понять, что это Расковник, а не какая другая бесполезная трава? — спросил Олаф.

-Если не знаешь, как её определить, есть один способ — бросить найденные луговые травы в воду, и только магическая Разрыв-трава поплывет против течения. Если на эту траву скованная лошадь найдет — железа спадут; если подкованная наступит — подков вырвет из копыта, вот так! — ответила Жозефина, — а, рвать ее надо так: если где соха вывернулась или лошадь расковалась, то по зорям выстилай на том месте сукно, или кафтан, или епанчу, или что-нибудь, лишь бы чистое, и она выйдет насквозь из земли!

-Прямо чудная трава какая-то, от всех недугов и хворей спасает! — удивился Олаф.

-Кроме этого, если носить при себе Расковник, то будешь защищен от любых болезней. Если человек, сделав разрез, вростит ее в руку, то будет непобедим в драке и приобретет такое обаяние, что ему даже поклонится враг или разбойник, и не обидит! Но это больше к мужикам, что стенка на стенку ходят, мне это не интересно! — проговорила Жозефина.

-Да, где разбойники зарывают награбленное богатство в землю, и запирают на железный замок, а клад стережёт нечистая сила, то, чтобы добраться до сокровищ, кладокопатели ищут Разрыв-траву, она разрывает любой металл. А вот, кстати, и Плакун-трава! — указала Жозефина на неприметную с остроконечными листьями травку.

-Видишь, высока в стрелу, а цвет багров. Правда, что она здесь делает непонятно. Она вообще-то, по поверьям, около озер должна расти. Видимо, где–то рядом, вода. Её считают оберегом от нечисти, она помогает справиться с демонами и повелевать ими. Трава «заставляет плакать нечистых духов. Одна она в состоянии выгнать домовых, кикимор и прочих, и открыть путь к заклятому кладу, который стерегут нечистые духи». Прочитав заговоры, обладатель корня Плакун-травы может заключить договор с домовым. Вырезанный из корня Плакун-травы крест носят при себе от чёрной немощи. Траву кладут в изголовье кровати беспокойным детям, чтобы те хорошо спали ночью.

От нечисти оберегают и колючие сорные травы. Например, Чертополох отпугивает чертей, успокаивает скорбящих о покойнике, и уберегает людей от тревоги! — продолжала Жозефина.

-А как им пользоваться, этим Чертополохом? — спросил Олаф, устало присаживаясь на трухлявый ствол почти сгнившего дерева.

-Скорбящего человека бьют не жалея, колючей травой. Можно Чертополох сварить с воском, чтобы получить Вощанку, которую вкладывают в ладанку и носят с собой как оберег. Либо, можно положить в трещину над воротами или под крышу дома, для защиты от нечисти, а, чтобы сберечь скот от болезней, им окуривают хлев или овин.

Или вот возьмём, к примеру Полынь. Когда в начале лета, в лесах и около водоемов появляются русалки, они могут напугать, защекотать до смерти, завести вглубь леса или утопить человека. Оберегом от их проказ считают Полынь — ее горький вкус и неприятный запах, отпугивает речных обитательниц. Для защиты от них, горькую траву добавляют в букеты цветов или венки.

-Ты так много всего знаешь о травах, откуда? — изумлённо спросил Олаф.

-Хорошие у меня учителя были, сначала бабка, затем мать, ну и сама потихоньку училась. В доме всегда полно гостей было! — вспомнила с печалью на лице Жозефина.

-А где сейчас твои учителя? — спросил Олаф.

-Бабка померла в изгнании, на болотах, куда её крестьяне выгнали из деревни. Хотя потом сами к ней же и бегали за помощью или советом, когда припирало! — зло ответила Жозефина, — а мать на костре сожгли, как ведьму какую, по доносу соседей, которым она помогла когда-то лечиться травами! Так что Олаф, не делай добра, не получишь и зла!

-Премудрая форма, должна заключать в себе премудрую силу! – в ответ проговорил Олаф.

-Вот смотри, ищи вот такие листочки, среди травы. Растёт, где по суше, смотри не перепутай с вот такой травой! — Жозефина ткнула ученику в нос пучок травы.

Олаф поморщился от резкого неприятного запаха растения.

-И вот такую травку сегодня ищи, будем снадобья из них готовить! — распорядилась Жозефина, и полезла в кусты.

Ползали по полянкам до самого обеда, пока солнце стояло вертикально в небе. Набрав полный мешок, изрядно уставший Олаф подошёл к Жозефине, чей зад, затянутый в цветастую шерстяную юбку, торчал из кустов неизвестного Олафу растения.

-Я всё собрал! — проговорил Олаф в кусты.

-Сейчас идём! — донеслось из зарослей, зад пришёл в движение, и на полянке показалась голова Жозефины, с застрявшими иголками в волосах.

Волоча за собой мешок и корзину, набитую разнообразными травами, сборщики трав, направились в сторону своей хижины.

-Ты кто таков? — спросил проходящий мимо селянин, у Олафа, когда они с Жозефиной возвращались назад в деревню.

-Проваливай своей дорогой, какое твоё дело! — накинулась Жозефина на прохожего.

-Да ничего, просто поинтересоваться хотел, что за мальчуган у нас в деревне появился! — мужичок опасливо потупил свои хитрые глазки, — аккурат в то время, когда староста повесился!

-Давай иди, шутник. В следующий раз прихватит, придёшь ко мне, так помогать не буду, так и сдохнешь под плетнём! — припугнула прохожего Жозефина.

-Молчу, молчу! — ответил мужичок, прибавляя шаг.

-Сказали бы ему правду, а то по деревне теперь, говорить будут про меня! — сказал Олаф, следуя за Жозефиной.

-Кто много лишнего болтает, тот долго не живет! — ответила Жозефина на укор Олафа.

Олаф опасливо посмотрел на хозяйку хижины, и прибавил шагу.

Вторую половину дня, Жозефина и Олаф посвятили разборке собранных в мешки растений, и развешивании их на тонкой верёвке, в сенях жилища.

Запахи смешались, и теперь дурманили голову Олафу, которому было поручено изучать уже висевшие в сенях травы.

-А отчего они? — спросил Олаф.

-Каждая от своего недуга, может вылечить, или наоборот убить человека. Смотря для чего отвар сварить! — пояснила Жозефина.

-Вот эта, например, Сон-трава, она обладает целебными свойствами, и применяется как успокаивающее и снотворное средство. Он расцветает весной одним из первых. Сон-трава — это сирота, и мачеха-земля первой выгоняет его наружу в холодную погоду. Лиловый или светло-фиолетовый с желтой сердцевиной цветок надо собирать уже в конце весны. Траву используют как сильное снотворное средство, способное погрузить человека в глубокий сон, равносильный временной смерти. Даже медведь, лизнувший корень Сон-травы, залегает на всю зиму в берлогу, и человек, последовавший его примеру, проспит с начала зимы и до самой весны. Сон-трава пробуждает пророческие способности, я использую её во время гаданий. Сначала прячу траву под подушку, читаю заветные слова, и жду предсказаний во сне, а после толкую увиденное. Вот это Осот, растет красна и светла, листочки кругленьки, что денежки, собой в пядь, а цвет розный. Осот продаю торговым людям и купцам, он умножает деньги и приносит владельцу честь и славу. Вот это растение — Петров крест, считается царь-трава, он оберегает от порчи. Траву берут с собой в далекий путь для защиты от опасностей! — Жозефина повесила рядом ещё пару пучков свежесобранной травы.

-А вы порчу наводите на соседей? — спросил Олаф.

-Почему так решил, или может подсказал кто? — спросила Жозефина, пристально посмотрев на мальчика.

-Да нет, я так, подумалось что-то! — смущено ответил Олаф, потупив взор.

-Порчу наводят не ведьмы или Колдуны, иногда, конечно, и они, но это редкость, её наводят завистливые соседи или кровные родственники. Когда порченые приходят ко мне, она у них, уже есть, а я помогаю таким людям, либо покинуть этот мир, либо снять порчу! — ответила на вопрос Жозефина, — и Бенедикт попросил меня научить тебя это делать!

-А зачем? — спросил изумлённый Олаф.

-А это ты у него спроси, зачем это тему! — ответила Жозефина.

Среди бела дня я бродил с факелом в руках,

объясняя: «Ищу человека»

(Диоген)

Городской рынок гудел как пчелиный рой. Всюду сновали беспризорные дети. Нищие, сидя на прикормленных точках, расположенных в самых людных и проходимых местах, осматривали прохожих, что шествовали мимо них, по своим шкурным делам.

Усиленные патрули дежурили на всех значимых городских перекрёстках и рынках, не забывая при несении службы, забирать причитающуюся им мзду, у рыночных торговцев и тех же самых нищих, собирающих милостыню. Всех подозрительных, волокли в околоток, и там допрашивали с пристрастием, выясняя их личность, намерения и текущее благосостояние. Последнее проверяли, выворачивая наизнанку сумки, мешки и карманы.

Знающий человек, заподозрил бы неладное во всех этих вроде бы не связанных друг с другом, вещах.

Бенедикт стоял в тени одного из прилавков, оценивая окружающую обстановку, и обдумывая свой дальнейший план. Задача у него была одна, убить Горбуна, который видел их обоих в лицо, и смог бы опознать их при задержании, или просто проходя мимо по улице.

Предыдущий план приходилось менять на ходу, поскольку в связи с последней информацией, которую он добыл, просто стоя на рынке, подготовленные заранее меры, теперь были неэффективны. Согласно новому плану, теперь ему надо было устранить Горбуна, и чем быстрее это он сделает, тем лучше.

Но в поднявшейся суете, сделать это было теперь затруднительно.

Постояв ещё немного, Бенедикт направился в одну из таверн, на окраине города.

Среди пьянчуг и оборванцев ему было легче затеряться, чем на улицах города.

-Эй ты, стой, кому говорят! – неожиданно донеслось сзади.

Бенедикт несмотря на оклик ускорил свой шаг, и шмыгнул в подворотню.

-Стоять! — сзади послышался топот ног, его догоняли.

Бенедикт сделал вид, что не услышал и продолжил быструю ходьбу, теперь уже в грязном сыром переулке. Сверху стукнули ставни, кто-то вылил помои на мостовую. Бенедикт шарахнулся в сторону, и затянул песню, прикидываясь местным пропойцей.

-А ну, стоять! — один из догоняющих, властно схватил его за плечо, и развернул к себе.

В лицо пахнуло перегаром, перед Бенедиктом стояли двое солдат.

-А ну ка предъяви свою дорожную грамоту! — проговорил один из них, видимо старший караула.

Бенедикт засунул руку внутрь плаща, делая вид, что ищет там бумажку.

-Давай поторапливайся, иначе сведём тебя в тюремную камеру, там будешь оправдываться, кто ты такой! — нетерпеливо крикнул второй солдат из-за спины своего напарника.

-Будешь на дыбе песенки петь! – добавил старший караула.

-Этого достаточно! — проговорил Бенедикт, вынимая из-за пазухи серебряную монету, и засовывая её солдату в руку.

-Королевский гвардеец не продаётся! — солдат рассмотрел деньги, и быстро засунул их себе в карман.

-А ну пошли! — солдат схватил Бенедикта за шиворот, и поволок его по мостовой.

-Подождите, у меня ещё есть одна монета! — проговорил Бенедикт, засовывая руку внутрь первого кармана.

Солдат остановился, ожидая пополнения своих запасов серебром, но вместо монеты, в руках у Бенедикта сверкнуло лезвие кинжала. Короткий резкий взмах рукой, и брызжа кровью, солдат стал заваливаться на мостовую, зажимая кольчужной перчаткой своё горло. Напарник караульного, завидев куда повернулось дело, начал выдёргивать свой меч из ножен, но ручка застряла в складках плаща. Этого потерянного солдатом мгновения, хватило Бенедикту, чтобы окровавленное лезвие кинжала, воткнулось в незащищённый доспехами бок и там провернулось вокруг своей оси. Солдат, схватившись руками за отвороты плаща Бенедикта, упал к ногам своего убийцы.

Постояв немного на коленях, до момента, пока львиная часть его крови не перекочевала на мостовую, солдат упал ничком в грязную лужу на мостовой.

-Люблю я тихие безлюдные переулки, а ещё больше, жадных до чужого добра, служивых! — Бенедикт огляделся по сторонам.

Схватив за верх плаща, он потащил солдата в темноту, под арку проходного двора, затем вернувшись обратно, тоже самое проделал с другим караульным.

Завалив мёртвые тела мусором, лежащим в углу подворотни, и спугнув пару огромных серых крыс, Бенедикт направился прочь из переулка.

Выглянув из-за угла стены, он увидел, что в его сторону направляется шатающийся портовый грузчик. Он распевал матросскую песню, орал что есть мочи, заунывно проглатывая часть слов. Бенедикт подождал, пока пьянчужка прошёл мимо него, и скрылся за поворотом переулка.

Выждав ещё некоторое время, Бенедикт направился в сторону таверны, чьё покосившееся строение уже виднелось за поворотом дороги.

Таверна, встретила Бенедикта гулом разговоров, и вонью, доносившейся из кухонной пристройки, откуда то и дело выныривали половые, исполняя заказы посетителей.

Свободных столиков не было, поэтому, Бенедикт отыскал место около окна, отодвинул пьяного спящего посетителя, и уселся на краю скамейки.

-Чегось, изволитесь? — подскочил к новому посетителю половой, угодливо выгнув свою спину.

-Кусок жареного мяса и пинту вина! — сказал Бенедикт.

-Свиньи или молодого телёночка? — уточнил вопрос половой.

-На твой вкус! — ответил Бенедикт, отсылая полового на кухню.

Бенедикт выглянул через окно на улицу. Тускло горели факелы на стенах, освещая мощенную мостовую. Пока, кроме бредущих в таверну, и валяющихся, после посещения питейного заведения на мостовой пьянчужек, никого больше на улице не было.

Половой брякнул кружкой по столу, поставив рядом деревянное блюдо с куском жареного мяса.

Бенедикт понюхал кусок, убедившись, что жареное мясо было до этого не испорчено, вынул из ножен кинжал, и вонзил его в мясо. От запаха пива, на столе зашевелился посетитель. Бормоча несвязные фразы, он протянул руку в сторону блюда. Бенедикт без церемоний откинул руку, пристукнув пьянчужку по голове. Пьяница всхрапнул, и затих на столе.

Бенедикт отхлебнул пива, в нос ударило перебродившей сивухой. Следом, в рот полетел ломоть отрезанного мяса. Вкус от мяса был нисколько не лучше, противного привкуса пива.

-Надо же умудриться так испортить простейшее блюдо! — удивился Бенедикт, пережёвывая пищу.

Выглянув в окно, он приметил двоих нищих, которые отирались около входа в таверну.

-Неужели кто-то заприметил его, когда он разделывался с солдатами в переулке! — подумал Бенедикт, отпивая очередной глоток пива, и закусывая напиток мясом.

Нищие подозрительно отирались рядом, изредка о чём-то переругиваясь между собой.

Бенедикт оглядел распивочный зал таверны. Куча пьяниц из окрестных домов и уличные ремесленники, составляли почти половину постоянных посетителей таверны. Остальная половина, заезжие торговцы, солдаты и всякого рода мошенники.

Нищие расположились около таверны надолго, Бенедикт уже пожалел, что решил перекусить в таверне, но дело было уже сделано.

Уничтожив мясо и прикончив кружку пива, Бенедикт решил действовать. Дождавшись, когда таверну собралась покинуть одна из весёлых компаний, Бенедикт бочком втёрся в их пьяную толпу. Схватив одного из пьяниц за плечи, он, как и все, стал распевать залихватскую песню, которую затянул кто-то из компании.

Двери таверны распахнулись, и все вывалились в ночную прохладу переулка.

Нищие засуетились, пытаясь разглядеть всех в лицо. Бенедикт, сделав вид, что он сильно пьян, нагнул голову, и пустил слюну на землю. Один из нищих брезгливо отстранился от него, толкнув рукой его в спину. Распугивая грязных кошек и бродячих собак, компания двинулась по середине мостовой, в сторону городской стены.

Пьяный, которого за плечи обнимал Бенедикт, начал вырываться. Бенедикт отпустил плечи собутыльника, который размахивая руками, и шатаясь по обе стороны от компании, пошёл вперёд, горланя одному ему понятную песню.

Когда таверна скрылась за поворотом, Бенедикт скромно отстал от компании, которая направилась дальше по дороге, периодически теряя собутыльников, чьи тела остались лежать в лужах нечистот.

Бенедикт обернулся и посмотрел назад, там никого не было, после этого, он направился в сторону крепости.

Как правило… околдованного человека,

у которого утащили душу, может поймать

шум ручья или реки, и унести его к смерти.

(Карлос Кастанеда)

-Много не клади, куда столько навалил! — крикнула Жозефина, наблюдая, как Олаф насыпал половину деревянной миски мелко нарубленного Кровавика.

-А сколько класть, никто же не сказал! — возмутился Олаф на резонное замечание Жозефины.

-Во всём хороша мера и пропорция, или ты хочешь отравить хворого немощного соседа! — пошутила хозяйка.

-Да я его даже не знаю! — испуганно ответил Олаф, выгребая часть растения из миски.

-Относись к растениям как к живым существам, травы могут переходить с места на место, менять свой вид и внезапно исчезать, разговаривать между собой, кричать и плакать. Растения, это живые существа, реагирующие на внешние воздействия и обладающие силой. Они делятся ею с нами, и учат применять её. Научись различать травы по вкусу и запаху. Они, наши живые, дышащие, полноправные друзья. И они жертвуют жизнью во благо всех существ, чтобы питать, лечить и становиться неотъемлемой частью магии. Травы учат нас пускать корни, поворачиваться к свету, создавать то, что нам нужно для выживания, и возвращать полученное тем, кто нас окружает. Задумайся о жизненном пути растения. Он начинается с семени, которое покоится в темной влажной почве, а затем при сочетании подходящих условий переходит в царство воздуха и солнца. Трава ищет пропитание, протягивая тонкие, похожие на волоски корни в землю для получения воды, одновременно направляя свою энергию вверх, распуская листья и подставляя их солнцу, принимая свет и превращая его в пищу, они могут общаться друг с другом посредством корневых систем. Глаза человека не способны увидеть, как травы и деревья ищут свое потомство, и направляют к нему питательные вещества, посылают сигналы бедствия! — продолжала обучение Олафа Жозефина.

-Я стараюсь, правда, много чего надо запомнить! — ответил возмущённый Олаф, продолжая превращать в пыль одно из растений.

-Поначалу, тайным знанием, передаваемым по наследству, о силе трав владели только ведуны-зелейники, но со временем и в семьях крестьян и горожан появились травники и лечебники. Их распространяли бродячие торговцы. В них подробно описывались чародейские и лекарственные растения и их свойства. Читала в одном из таких, как с помощью трав отыскать клад, стать храбрым и научиться понимать язык зверей. Как сейчас помню: Трава, настаивать ее и пить с прочими такими же травами или же и одну, узнаешь всякие травы, и на что они надобны; если куда пойдешь, то травы и всякие вещи с тобой говорит будут и скажутся, но что надобны; при том же и прочих животных, гадов и зверей голоса спознаешь, что они говорят между собой, и все премудрое знать будешь. Ну прямо, бред сивой кобылы! — рассмеялась в голос Жозефина.

-А где такой манускрипт взять можно, я бы почитал! — проговорил Олаф.

-Да вон, валяется на полу, подложен под ножкой стола, чтобы стол не качался, — с пренебрежением ответила Жозефина, указывая рукой на пол.

-Только не советую, время потратишь впустую, только голову себе запутаешь ерундой всякой. Хуже нет переучивать кого-то, проще научить заново! — убедительно проговорила Жозефина, потрепав Олафа по плечу рукой, — лучше делом займись!

Да; но тайное общество, следовательно

враждебное и вредное, которое

может породить только зло.

(Толстой Л. Н.)

Бенедикт пробирался в тени торговых палаток, освобождённых на ночь от товаров и продавцов. Только иногда, между прилавками, на земле, спали самые бедные, а на поверку, наверное, просто, самые ленивые или жадные торговцы и торговки. Лежали они не на земле, а на собственном товаре, сложенном в мешки, заодно и охраняя их. Охранение на ночь, конечно никто не выставил, торгаши надеялись на свою многочисленность. Только самый отъявленный головорез, мог полезть в такую плотную кучу сопящих и храпящих во сне людей, готовых за своё добро, перегрызть глотку любому разбойнику, посягнувшему на их собственность.

Бенедикту не было дела до мешков с товарами, у него была другая цель, поэтому миновав рынок, перепрыгивая через лежащие сонные тела и бесконечные кучи мешков со скарбом, он оказался на окраине центральной площади, по другую сторону которой располагалась сама городская цитадель. Крепость представляла собой возвышение, окружённое ещё одной крепостной стеной, высотой в несколько человеческих ростов.

Бенедикт не собирался штурмовать стены, а намеревался тайком проникнуть внутрь, пользуясь чужой личиной. Кем он станет, когда пойдёт внутрь крепости, он ещё не решил. Но он теперь знал главное, Горбун сидел в недрах, этого окружённого стенами, сооружения.

Место, где найти Горбуна, ему подсказал один из торговцев пряностями, на этом же самом рынке, через который пробирался Бенедикт, благо личность была достаточно приметная в городе, и искать Горбуна долго не пришлось. Тайну ему выдали не просто так, а за определённую плату, которую, впрочем, Бенедикт уже вернул назад, забрав её из карманов, убитого им после интимного разговора, торгаша.

-Мёртвым деньги ни к чему! — проговорил он, вытирая лезвие кинжала об пыльную одежду стукача.

Жестоким он не был, просто свидетели Бенедикту, которые могли передать их разговор кому угодно, были ему ни к чему.

Уязвимость любой монархии в том,

что вся власть сконцентрирована в одних руках.

Гибель одного человека влекла

за собой гибель всей системы.

(Бернар Вербер)

-Ты убил нашу дочь! — истеричный возглас прокатился под сводами королевских покоев.

-Более бесполезного создания не было в этой крепости! — проговорил владыка, нервно расхаживая по своим покоям.

-Это была твоя дочь, единокровная наследница! — продолжалась истерика королевы.

-Какая мне польза от этих многочисленных наследниц, их слишком много для моей казны, и слишком мало для будущего процветания моего царства! — кричал Владыка, расшвыривая все вещи, лежащие на стульях и столах, вокруг себя, бегая по покоям, освещаемым дрожащим светом горящих факелов.

-Куча высокомерных и тупых, бездарных бездельниц, от моего никчемного Министра больше пользы, чем от всех них, вместе взятых. — продолжал кричать Владыка.

Истерика королевы сменилась громкими рыданиями.

-Да ещё, этот волчий сын, без него как будто не было больше проблем в королевстве. Позовите сюда этого бездельника, пускай расскажет, как он выполнил моё поручение! — крикнул Владыка, опрокидывая со стола кубок с вином. По полу пролилась кроваво-красная жидкость.

По коридору застучали шаги, отворилась дверь в покои.

-Да, мой повелитель! — первый Министр, согнувшись в почтительном поклоне, стоял перед Владыкой.

-Пошла вон! — крикнул Владыка в сторону своей королевы, которая, пуская слюни в белый платок, поддерживаемая своими фрейлинами, покинула покои.

-Где волчий сын? — спросил Владыка Министра, когда они остались вдвоём.

-Он со своим защитником уже в городе, логово, где они скрывались до этого, уничтожил отряд, который я послал на поиски волчонка, теперь их ищут уже здесь! — пояснил Министр, учтиво кланяясь.

-Что ты постоянно кланяешься, как старая развалина. Кто ищет, сколько ты людей привлёк к этому делу? — раздражённо спросил Владыка.

-Задействовал всех, начиная с нищих, и заканчивая городской стражей. Теперь мы знаем, как они выглядят, и это намного упрощает его поиски! — доложил Министр.

-Не испытывай моего терпения, ты слишком много потратил времени на его поиски, и теперь заявляешь, что его ещё не нашли! — Владыка в ярости схватил кубок со стола, и кинул его в лицо своего подчинённого.

Министр не стал уклоняться от брошенного предмета, и кубок угодил ему прямо в лоб. Из рассечённого места, по лицу потекла струйка крови.

-Прочь с моих глаз бездельник, и больше не показывайся, пока не найдешь волчонка! — Владыка раздражённо взмахнул рукой.

Министр, не разгибаясь, стал пятиться назад, и вскоре его фигура исчезла за балдахином, прикрывающим тайный вход в опочивальню короля…

Горбун сидел за столом, в своей небольшой каморке, расположенной прямо под лестницей, одного из коридоров, который выходил на задний двор замка. По лестнице беспрестанно сновали туда-сюда служанки, подмастерья и господские слуги. Топот стоял непрерывный, но Горбун привык к нему. За столько лет, что он провёл в замке, служа сначала королевским шутом, а затем, когда вид Горбуна надоел Владыке, посыльным по особым поручениям первого Министра, он адаптировался к постоянному шуму над головой. Он спал, ел и сидел в ожидании неожиданных заданий, которые ему поручал его нынешний хозяин.

Поручения были по большей части устранить кого-нибудь, ну в крайнем случае — припугнуть, но это было значительно реже. Горбун уже давно потерял счёт этим никчемным людишкам, которых он отправил на тот свет. Вначале, его конечно мучила совесть, он плохо спал, разговаривая и оправдываясь во сне перед теми, кого он загодя укокошил. Иногда, после выполненных поручений, он напивался в местной харчевне, разговаривал с соседями за столом, пытаясь повиниться в содеянном, перед очередным незнакомым ему собутыльником, а потом, добравшись до своего топчана, спал мертвецким сном праведника. Но после того, как после одной из попоек, на него донёс кто-то из посетителей таверны, он забыл туда дорогу. Донос прочитал его хозяин, и на следующий день, тело стукача нашли в одной из канав, неподалёку от харчевни, ну а Горбуна за излишнюю болтливость, хорошенько высекли, добавив и без того безобразной спине Горбуна, несколько глубоких шрамов. Затем сны стали спокойнее, покойники больше не беспокоили его по ночам. Потух, некогда горевший многочисленными, по большей части неосуществимыми желаниями, взгляд. И на место, хотя и безобразного на внешний вид, но когда-то доброго в душе юноши, пришёл наученный горьким опытом, циничный и злопамятный уродец. Страшный и снаружи, и в душе, убийца.

Горбун давно уже не помнил всех убитых им в лицо, да ему это было и не нужно. Зачем, хладнокровному и мстительному человеку, лишние душевные переживания, которые только мешали выполнению поставленных перед ним, хозяином, задач.

-Ну ничего, кровопийцы, хлебнёте скоро своей крови! — выругался куда-то в стену, Горбун, сжав кулаки до скрежета кожи.

Он опрокинул кружку, и в глотку полилось красное виноградное вино.

Внезапно зазвонил колокольчик, висевший на шнуре, около стены.

-Проклятый лизоблюд! Что тебе ещё надо? — выругался сквозь зубы Горбун, отставил кружку, и поднялся из-за стола.

Отодвинув гардину, откинул засов, и приоткрыл деревянную дверь. Горбун взял со стола горевшую свечу, вышел в коридор, а затем, прошёл внутрь потайного коридора, и закрыл за собой дверь. В лицо пахнуло сыростью.

Освещая перед собой путь, Горбун направился по ступеням вверх. Под ногами хрустело засохшее крысиное дерьмо, пролетело над головой несколько летучих мышей.

Миновав несколько поворотов, он очутился перед окованной металлом, деревянной дверью. Приоткрыв её, он изобразил на лице некое подобие улыбки, и шагнул внутрь.

-Ты где ходишь, неужели нельзя прийти на вызов, сразу! — крикнул Министр, когда Горбун, кланяясь предстал перед ним.

-Да хозяин! – невозмутимо проговорил он сквозь зубы.

-Доложи, что с поисками волчонка! — спросил Министр, нервно стуча пальцами по поверхности стола, за которым он сидел, скрестив руки.

-Я задействовал все свои связи. Их ищут все, весь городской сброд, начиная от нищих на рынках и папертях, и заканчивая городской стражей! — ответил Горбун.

-Цену хорошую предложил за их головы, я надеюсь? — Министр посмотрел в глаза своего раба.

-Цена такая, что сам всё готов был бросить, и немедленно идти искать их! – ответил, скривившись Горбун.

-Что же не пошёл сам? — съехидничал Министр.

-Те люди, с которыми я разговаривал, найдут их быстрее меня. Я только время и силы зря потрачу! — ответил Горбун, кланяясь.

-Смотри, если в ближайшие дни, никого не найдут, тебя первым виновником назначу! Понял меня? — сухо проговорил Министр, глядя на бывшего шута.

-Да уж, куда понятнее! — в ответ прокряхтел Горбун, и пятясь задом, исчез в дверном проёме.

Дверь скрипнув, закрылась, сверху упала занавесь, закрывая потайной ход.

-Выродок! — выругался Горбун, направляясь по каменным ступеням вниз.

Очутившись в своей каморке, он не стал рассиживаться, а сразу, прихватив с собой оружие, и накинув сверху плащ с капюшоном, направился в город.

Миновав внутренний двор замка, и пройдя внутреннюю крепостную стену, он оказался на мостовой, одного из грязных узких переулков, города. Оглядевшись по сторонам, и не заметив ничего подозрительного, он направился в таверну.

На улицах было пустынно, мало было желающих слоняться по тёмным переулкам, в промозглую погоду. Да и рисковать своей шкурой, вечером, в этом наполненном всяким отребьям городе, никому видимо не хотелось. Горбун накинул капюшон на голову, укрываясь от моросящего дождя, и быстро пошёл, скрываясь в тени каменных стен домов.

В одном из проходных дворов, завидев фигуру Горбуна, от стены отделились две фигуры в тёмных одеждах, и широкополых шляпах.

-Не проходи мимо, прохожий! — проговорил один из них, доставая из-под плаща кинжал, лезвие которого опасно блеснуло в лунном свете.

Второй, при этих словах злорадно ухмыльнулся.

-Куда так ночью, можно торопиться!? — продолжил мужчина с оружием, направляя его в сторону груди Горбуна.

-Странно, вроде, спи себе спокойно, под тёплым бочком своей супруги, так нет, лучше шляться по ночам, по всяким злачным местам! — проговорил второй, распахивая полы своего плаща.

-Проход по нашему двору платный! — угрожающе произнёс «таможенник», поводив кинжалом перед лицом жертвы.

-Всего пара серебряных монет, и можешь поторапливаться дальше, если, конечно, твоя жизнь стоит тебе дороже двух серебряников! — проговорил второй, показывая из-под полы плаща, короткий палаш.

Оба грабителя весело рассмеялись. Сзади раздался шорох, и на мостовую, в свете луны, упала тень третьего «таможенника».

Дальше обмениваться остротами смысла не было, и Горбун шагнул в сторону разбойника.

-Держи, первая серебряная монета, тебе! — резко крикнул Горбун, и острый клинок молниеносно вылетел из-под полы плаща.

Бандит, протянувший руку за деньгами, внезапно почувствовал холод металла, чуть ниже челюсти. Стилет проткнул голову насквозь, и его остриё вылезло сзади, под затылком бандита, его шляпа слетела с головы, и шлёпнулась на мостовую. Плюнув кровавой слюной изо рта, бандит выпучил удивлённые глаза. Горбун резко выдернул сталь из шеи нападавшего.

Тело ещё не успело упасть на мостовую, а второй бандит, кинувшийся на подмогу своему подельнику, лишился одного глаза. Стилет воткнувшись в глазницу, вышел из черепа сзади. Грохнулось на мостовую тело первого нападающего. Горбун скакнул в сторону. В месте, где он только что стоял, сзади, нападающий обрушил топор на длинной ручке. Лезвие лязгнуло о булыжники, высекая искры. Второго шанса напасть, Горбун бандиту не дал. Его стилет просвистел в темноте, разрезая горло третьего. Послышалось бульканье и последующий хрип, затем, очередной стук упавшего на мостовую тела.

В конце двора раздался топот ног, к нему спешили двое. Судя по одеждам, это были городские стражники.

-Что-то подозрительно быстро они оказались рядом! — Горбун огляделся по сторонам. Что было делать стражникам, ночью в подворотне, было не совсем понятно, поэтому он сразу приготовился к обороне.

-Что тут произошло? — властным голосом проговорил один из стражников, когда солдаты оказались рядом.

-Вы не похожи на патруль городской стражи! — проговорил в ответ Горбун.

-Поговори мне ещё, предъяви-ка лучше свою дорожную грамоту, умник! — ответил солдат, вынимая меч из ножен.

-Давай, давай, поторапливайся, если не хочешь провести эту ночь в каталажке! — поддержал второй солдат, требование своего напарника.

-За убийство трёх добропорядочных граждан с целью ограбления, ночью в каталажке не обойдёшься, это судя по всему, виселицей пахнет! — припугнул Горбуна второй солдат, тоже вынимая оружие из ножен.

Горбун засунул руку в потайной карман своего платья, и достал оттуда, блеснувший в лунном свете, жетон.

-Что же сразу не сказал, что ты королевский тайный агент?! — разочарованно произнёс солдат, убирая меч в ножны.

-Уберите здесь! — приказал Горбун, указывая на тела убитых им бандитов.

Один солдат посмотрел на другого.

-Давайте за работу ребята, не всё же по ночам, вместе с бандитами бегать! — пошутил Горбун, спрятал жетон, убрал стилет под плащ, и быстро направился прочь, вдоль стены, по проходному двору.

-Говорил тебе, что всё это может плохо кончиться, зря я согласился с ними сотрудничать! — обречённо проговорил солдат, кивая на трупы.

-И денег не заработали, и работы прибавилось! — ответил второй солдат, берясь за ноги первого убитого бандита, — а ты что встал, бери и потащили!

-Как думаешь, догадался он про нас, может его убить надо было? — спросил солдат, когда они вдвоём несли тело в угол подворотни.

-Ты видел, как он с ними разделался, да и имён он наших не знает, темно кругом, так что, надеюсь, пронесёт! — ответил второй.

-Тяжёлый какой! — выругался солдат, кидая тело за кучу отбросов, лежащих в углу подворотни.

Между тем, Горбун миновал несколько улиц и проходных дворов, быстро проскочил городскую площадь, и очутился около знакомой таверны.

Сунув несколько медяков в руку нищему, охраняющему потайной вход, он прошёл в покои Кривого Носа.

-А, старый и уродливый образина! — приветствовал нежданного гостя Кривой Нос.

Игнорируя глупую шутку хозяина покоев, Горбун прошёл вперёд, и уселся за стол.

-Веди себя как дома, и никого не стесняйся! — подколол Кривой Нос, обнаглевшего гостя, останавливая своего личного нукера, направившегося было к Горбуну.

-Оставим сантименты, шлюхам, которые работают, по ту сторону двери! — ответил Горбун, располагаясь напротив хозяина.

-Мне нравится этот парень, насколько безобразен снаружи, настолько великолепен внутри! — разразился похвалой Кривой Нос.

-Я прямо краснею, как молодая девственница! — ответил гость на двоякую шутку Кривого Носа.

-Мальчонки твоего в городе нет! — безапелляционно заявил Кривой Нос.

-Откуда у тебя такая уверенность? — спросил Горбун.

-Я перешерстил весь город, и могу с уверенностью сказать, что мальчика в городе нет, и никогда не было! — повторил Кривой Нос.

-Я не верю тебе, просто ты не смог найти их в этом городе, только и всего! — выругался Горбун.

-А может, ошибся ты сам, или твои информаторы обманули тебя. Сказали тебе то, что ты хотел от них услышать! — проговорил Кривой Нос, приближая своё одухотворённое вином лицо к обезображенному лицу Горбуна.

-Информация достоверная, я это знаю точно! — крикнул Горбун, привставая с кресла.

Нукер выхватил кинжал, и приставил его к горлу Горбуна.

-Я потратил много сил и времени, как и мои люди, которые перевернули весь город в поисках этого дрянного мальчишки. А ведь они контролируют мои многочисленные дела в городе, которые практически пустили на самотёк! — проговорил Кривой Нос, опуская кулак на столешницу, и опрокидывая ударом кувшин с вином на пол.

-К чему это ты клонишь? — спросил Горбун, усаживаясь на своё место.

-Да я не клоню, а прямым текстом тебе говорю, что теперь ты мне должен третью часть обещанной тобой платы, за поимку твоего волчонка! — пояснил Кривой Нос, плюясь слюной в лицо своего собеседника.

-Я обещал платить, только когда ты найдёшь и приведёшь мальчика ко мне! — ответил Горбун, утирая рукавом заплёванное лицо.

-Нет, ты обманул меня, сказав, что мальчик в городе, поэтому максимум через неделю, жду тебя здесь с деньгами, иначе я тебе не завидую. Меня ты знаешь! — припугнул Кривой Нос Горбуна.

-А теперь проваливай, и не вздумай сбежать из города! — крикнул в спину удаляющегося Горбуна хозяин покоев.

Совершенство — добродетель мертвых 

(Антуан де Сент-Экзюпери)

-Говорят, ты вызвался добровольцем? — спросил Старец, стоявшего перед ним, закованного в кандалы раба.

-Не пристало свободному и гордому представителю племени Кемеров, томиться в подземелье, и вращать это ненавистное колесо, приводящее в движение тухлую воду в твоих желобах! — проговорил раб, гордо подняв свою голову, и выпятив костлявую грудь.

-Ну что ж, такое желание похвально, а для необразованного раба, вдвойне похвально! — потрепал рукой по лицу жертвы Старец.

-Моё имя впишут в свитки времён моего племени, а твоё скоро забудут! — со злостью выплюнул слова раб, потрясая кандалами.

-Тебе уже, наверное, сказали, что надо будет сделать? — игнорируя речь Кемерца, проговорил Старец, заглядывая в глаза своему рабу.

-В общих чертах, что-то говорил надсмотрщик, когда выбирал агнца на заклание! — ответил раб.

-Немного не так, но в целом идею ты понял правильно. Тебе надо добраться до владений Кхары, и принести мне кое-что, что находится в его владении незаконно! — пояснил Старец, наблюдая за лицом раба.

-Если я выполню твоё поручение, обещай мне, что отпустишь на волю всех моих соплеменников, которые вместе со мной, томятся в твоём подземелье! — сказал Кемерец.

-Если ты принесёшь мне что я хочу, я не только освобожу всех, кого ты сейчас скажешь, но лошадей и еды им в дорогу дам! — ответил Старец, поглаживая свою седую бороду.

-Что ты хочешь, чтобы я забрал и принёс тебе? — спросил Кемерец, дрожащим от ненависти голосом.

-Тебе поручаю добраться до урочищ Кхары, тебя туда проводят мои люди, и взять у него меч, да не простой, коих у него и у меня превеликое множество, а один, на лезвии которого выгравировано изречение: «Не мир пришел я принести, но меч».

-А как я узнаю, что именно этот меч нужен тебе, а не любой другой, с такой же надписью? — спросил Кемерец.

-Когда погрузишь его лезвие в тело врага, сам увидишь, что это тот самый меч, что мне нужен. Он озарит твой путь из подземелий Кхары, и будет тебя вести до самого моего владения! — проговорил Старец, давая знак своим слугам.

-Да, я совсем забыл сказать, чтобы попасть в подземелье Кхары, нет, скорее выйти оттуда и вынести нужный мне меч, необходимо быть мертвецом! — с усмешкой проговорил Старец, давая команду слугам.

Двое стражников накинулись на раба с двух сторон. Не без труда повалив его тело на жертвенный камень, они придавили своим весом его тело лопатками к каменной поверхности, залитую засохшей кровью.

-Держите его крепко, а ты раскрой его рот! — скомандовал Старец третьему слуге, стоявшему около стены зала.

Раб послушно подскочил к жертве, и раздвинул руками челюсти Кемерца.

Выкрикивая заклинания, Старец взял с полки у стены запечатанный сургучом кувшин, и поднёс его к горлу жертвы.

-И запомни, Кемерец, если ты не принесёшь мне нужный меч, смерть твоих соплеменников будет ужасной. Они все умрут смертью рабов, а не воинов, и будут даже на том свете прислуживать господам! Через страдания пойдут к смерти, и во всём будешь виноват ты, проклятый Кемерец! — крикнул Старец, и тут-же зашептал заклятия.

Кемерец задёргался, прижатый к камню, но его сил было недостаточно, чтобы вырваться из цепких рук слуг.

Зелёная жижа потекла из горлышка кувшина в горло раба, тело его выгнулось, он начал захлёбываться зельем. После того, как кувшин опустел, предупреждая рвотный рефлекс, Старец зажал рот раба руками. 

Зелёная жижа потекла через нос, глаза Кемерца покраснели и вылезли из орбит.

Тело Кемерца задёргалось в конвульсиях, и через какое-то время, опустилось на поверхность жертвенного камня. Слуги разжали руки, отпуская раба. На камень изо рта потекла тоненькая зелёная струйка, залитой в горло жидкости.

Старец отбросил кувшин прочь, и бормоча заклятия, достал из кармана халата ожерелье из костей. Приподняв мёртвую голову, он надел его на шею Кемерца.

-Восстань Кемерец, сын поганого племени Кемеров! — крикнул Старец, зажигая факел, и продолжая читать заклинания.

Тело задушенного зелёной жижей раба, продолжало лежать без движения, пока Старец не закончил водить огнём над его телом.

Прочитав ещё несколько заклинаний, Старец выхватил у своего слуги кинжал из ножен висевших на поясе, и нагревая его лезвие огнём, начал колоть им труп Кемерца.

Сначала мёртвый раб лежал безучастный к уколам оружия, но вскоре его руки и ноги стали подёргиваться, и Кемерец открыл свои глаза. Вместо осмысленного взгляда, в Старца упёрся взгляд белесых мутных глаз.

-Вставай, проклятый Кемерец! — крикнул Старец.

-Да мой господин! — донеслось изнутри трупа, и мёртвый раб приподнялся над поверхностью жертвенного камня.

-Ты понял, что я от тебя хочу, и что тебе надо сделать? — спросил Старец у Кемерца.

-Да мой господин, я знаю, что мне нужно сделать! – опять донеслось из раба, он приподнялся, и встал напротив Старца.

-Позови Сатрана! — приказал Старец, и один из слуг, кинулся на выход из зала.

Вскоре, перед господином стоял согнувшийся в почтительном поклоне слуга.

-Ты проводишь его во владения Кхары, и будешь его там ждать, пока он не вернётся с мечом. Сам не ходи, жди его где-нибудь, в безопасном месте! — проговорил Старец рабу, — ты меня понял?

-Да мой господин, сделаю всё, как вы мне приказали! — ответил раб, пятясь назад, и направляясь на выход.

-Иди за ним, Кемерец, он покажет тебе дорогу! — указал рукой Старец в сторону сопровождающего.

Не говоря ни слова, мертвец повернулся в сторону своего проводника. Сатран испуганно посмотрел на покойника.

-Не переживай, делай что я тебе сказал, он для тебя не угроза. Главное, доведешь его до места, и укажешь куда идти, ведь ты знаешь путь, а он нет. Подождёшь там, а затем приведешь его обратно. И не вздумай сбежать, я знаю с кем ты здесь крепко сошёлся, она тоже будет с нетерпением ждать, когда ты вернёшься! И думай о том, что я тебя достану, где бы ты не был, как и твоих близких и друзей! — пригрозил Старец под конец своих наставлений.

-Убей его, если он попытается сбежать от тебя! — добавил Старец, тыкая пальцем в сторону проводника.

Сатран беспрестанно кланяясь, попятился назад, в сторону выхода. Покойник покорно последовал за ним.

-Уберешь здесь всё, тряпьё после уборки сожги обязательно, не выбрасывая и не откладывая на потом! — проговорил Старец в сторону своего помощника, надевая плащ.

Слуга, не говоря ни слова, приступил к уборке, а старец усталой походкой направился вслед за Сатраном, на выход из жертвенного зала.

Небольшой долг создает должника,

долг побольше – врага.

(Публилий Сир)

Горбун вышел из таверны, и направился в сторону внутренней крепостной стены города. Он был весь под впечатлением, от разговора с Кривым Носом, и не заметил, как из таверны вышел неприметного вида человек. Пьянчужка, одетый в грязные лохмотья, направился за Горбуном, в некотором отдалении от него.

От стены, прилегающей к таверне, отделилась тень. Ещё один человек, направился следом, но теперь уже за пьянчужкой.

Горбун передвигался быстро, и вскоре, он подошёл к крепостной стене, показал свой жетон стражнику, охраняющему чёрный вход в замок, и прошёл внутрь.

Преследователь, шатаясь добежал до охраняемого входа, но был остановлен постовым.

-Куда прёшь пьяная рвань, проваливай, а не то кликну старшего наряда, и тебе не поздоровится! — крикнул стражник, пинком под зад, выпроваживая забулдыгу прочь.

Пьянчужка немного покривлялся, и отправился шатающейся походкой в тёмный переулок.

Как только забулдыга зашёл за поворот стены, он сразу преобразился на глазах. Пьяная вихляющая походка исчезла, и он стал как будто выше ростом. Бодрой походкой, насвистывая какую-то кабацкую мелодию, оборванец двинулся обратно, в сторону таверны.

Неожиданно, он остановился, и в темноте проходного двора загорелся огонёк. Раскурив трубку, пьянчужка направился вперёд, но тут его тело внезапно повалилось на мостовую. Он бы точно разбил своё лицо или голову, но заботливые руки незнакомца в тёмном плаще подхватили его под мышки, и не дали ему упасть.

-Опять надрался в усмерть! — проговорил незнакомец, невесть откуда взявшемуся прохожему, который вынырнул из-за угла, как чёрт из табакерки. Пугливо озираясь, прохожий ничего не отвечая, кинулся из подворотни прочь.

Незнакомец огляделся, и затащил обмякшее тело в один из тёмных углов двора.

Там, он начал хлестать забулдыгу по щекам.

Не сразу, но через некоторое время, тот пришёл в себя, и начал разглядывать, вылупленными от удивления глазами, подворотню.

-Если будешь молчать и тихо мне всё расскажешь, убивать тебя не буду, и отпущу на все четыре стороны! — незнакомец снял капюшон плаща, и приставил к кадыку забулдыги острие кинжала.

-Да ты знаешь, в чьей я банде?! — визгливо спросил тот, увидев лицо своего врага.

-Не знаю, но надеюсь ты мне всё расскажешь, ведь правда! — ответил Бенедикт, надавливая на кадык.

Тоненькая струйка крови потекла по шее, за шиворот грязной разорванной рубахи.

-Я личный подручный Кривого Носа, если не хочешь медленной страшной смерти, отпусти меня подобру-поздорову! — крикнул забулдыга в ответ на угрозы Бенедикта.

-Хорошо начал, хвалю, а теперь расскажи, зачем следил за горбатым? -спросил Бенедикт.

-Ты что не понял, что я тебе сейчас рассказал. Отпусти меня сейчас же, иначе подыхать будешь очень долго, и в мучениях! — повторил свою угрозу забулдыга.

-Нет, я вижу ничего не понял ты! — проговорил Бенедикт, надавливая на кадык пьяницы чуточку сильнее.

-Стой, погоди, чего тебе надо от меня? — крикнул визгливо забулдыга, хватаясь руками за лезвие.

-Не суетись ты, видишь пальцы себе порезал! – участливо сказал Бенедикт, наблюдая как капает кровь с острого лезвия кинжала.

-Всё, всё расскажу, раз жить ты не хочешь. Хозяин послал меня за горбатым проследить, чтобы из города не сбежал! — крикнул забулдыга, зажимая руку в кулак.

-Почему он хочет сбежать из города? — спросил Бенедикт.

-Я не знаю причины, денег он ему должен, вот и приставили меня к нему, чтобы не задал, стрекоча! — выпалил забулдыга на одном дыхании.

-Вот не поверю, что не знаешь, наверное, уши тебе надо отрезать, по одному на каждый не отвеченный вопрос! — пригрозил Бенедикт, хватаясь рукой за ухо, и приставляя к нему кинжал.

-Да подожди, не торопись, дай дух перевести! — крикнул забулдыга.

-Говори, но поторопись, мой кинжал уже крови твоей почуял, и напиться досыта её хочет, еле его порыв сдерживаю! — пошутил Бенедикт из темноты подворотни.

-Ранее, перед очередным приходом горбатого, Кривой Нос распорядился мальчика какого-то найти в городе, с мужиком каким-то, он вроде как, бродить должен, где-то здесь, в городских стенах! — ответил пьянчужка.

-Ну и что, нашёл кого-нибудь? — переспросил Бенедикт.

-Никого похожего не нашли, Кривой Нос рассерчал очень, грозился через одного наказать за плохую работу! — пояснил забулдыга.

-Что же вы так плохо на него работаете?! — ответил Бенедикт.

-Да нет его в городе, всё перевернули вверх дном. Кривой Нос все свои связи задействовал, но, если нет никого, никого и не найдешь, вот и взбесился, что его люди по городу без прибыли бегают! — добавил забулдыга, — ну что, отпустишь меня?

-Иди, как и обещал, я тебя отпускаю! — проговорил Бенедикт, втыкая кинжал в шею пьянчужке.

Забулдыга схватился руками за плащ Бенедикта, и начал сползать вниз, на грязную мостовую. Там, прохрипев и пару раз дёрнувшись, он и затих.

Бенедикт вытер лезвие кинжала об грязную одежду убитого, и спрятал его под полой своего плаща.

Выглянув в подворотню, и никого там не обнаружив, Бенедикт вышел из тёмного угла, и направился в сторону переулка.

Горбун этого ничего не видел, он прошёл задний двор замка, спугнув пару бегающих по земле куриц, и очутился у себя в каморке, под чёрной лестницей.

Горбун зажёг свечу, и улёгся на свой топчан. Пролежав некоторое время, он попытался уснуть, но сон к нему не шёл. В голове беспрестанно крутились мысли о том, что теперь ему делать. Его хозяин долго ждать не привык, а он уже наобещал ему, что проклятый волчонок бродит где-то поблизости. Протяни только руку, и всё, вот он, мальчишка.

Горбун вскочил, и уселся за стол. Нервно стуча костяшками пальцев по деревянной поверхности стола, он судорожно думал, как ему поступить. На ум не приходило ничего путного, и тут внезапно его осенило.

-Существовал единственный способ, когда хозяин не сдаст его владыке со всеми потрохами, но это был способ на самый крайний случай.

От нервного возбуждения Горбун вскочил со стула, и начал мерять шагами свою каморку.

-Потрачу ещё немного времени на поиски, время пока ещё есть. Но если к назначенному сроку он волчонка не сможет отыскать, он убьёт своего хозяина! — думал Горбун, бегая по своему жилищу.

-Если подойти к делу без спешки, и хорошо подготовиться, то всё должно получиться, и его никто не заподозрит! — размышлял Горбун.

Стукнула дверь, и Горбун выскочил из каморки. Игнорируя слуг и поваров, он направился вверх по лестнице. Ему надо было подробно изучить весь путь, от каморки к келье хозяина. Измерить всё шагами, посчитать время на дорогу туда и обратно.

-Надо не забыть рассчитать время нахождения в покоях Министра! — вспомнил он, проходя мимо его двери, — через тайный ход идти не следовало, могли сразу подумать на него!

На встречу попадалось очень много народу, и Горбун решил, что кроме времени самого убийства, надо рассчитать и возможные стычки в коридорах и на лестнице. Чтобы никто не смог его увидеть, а если увидел, выжить!

Ведьма — от слова «ведать».

Это инквизиторы извратили слово и

его тайный смысл до полного непотребства.

А мы просто ведаем сокрытое.

Не в силу божественных откровений, а просто —

есть у нас такая сила.

И она нам дана для защиты

людей и на их пользу.

-Одно из самых полезных и лёгких заклинаний для начинающих в ведовстве — это защита. Я называю это кругом соли. Это заклинание также полезно как подготовка к ритуалам любого рода. Оно защищает жилище от любого духовного вторжения, помогает рассеивать чёрные энергии, попадающие в твоё окружение. Для начала надо выйти из жилища, желательно при полной луне, и начать ритуал у входа. Двигаясь слева направо, медленно сыпь соль вокруг порога. Следи за тем, чтобы не рассыпать её на растения, и избегай травы! — монотонный голос Жозефины, сидящей напротив, усыплял Олафа.

-Перестань спать! — крикнула она, когда голова мальчика начала клониться вниз, а из рук выпал пучок трав.

-Я внимательно вас слушаю! — встрепенулся ученик ведуньи.

-Пока ты это делаешь, произноси: Эта соль защитит эту хижину и всех, кто здесь живёт, от гнева, страха и от тех, кто желает навредить. При этом надо не забыть про круг защиты вокруг своего или чужого жилища.

Олаф кивал головой, давая понять, что он весь во внимании.

-Ты понимаешь, что я тебе рассказываю? — внезапно спросила Жозефина, кидая в корзину очередной букетик растений, отобранных из кучи трав, лежащей среди них, на полу.

-Да, я внимательно всё слушаю! — повторил Олаф, пытаясь приободриться.

-Повторяй эти слова постоянно, и продолжай сыпать соль вокруг жилища, пока не окажешься там, где начал, то есть у входной двери. Когда закончишь, произнеси вслух — это жилище защищено от злых демонов и сил. Да будет так! — Жозефина бросила очередной букетик в корзину, и поднялась, — принеси-ка дровишек, подогреем ужин!

Олаф бросил пук неразобранных растений на стол, и поднявшись с деревянного табурета, бросился на двор…

-Заклинания со свечами, так это вообще, один из самых часто используемых видов магии для начинающих, потому что они очень простые и эффективные. Для разных ритуалов используются свечи различных цветов, размеров и форм. Можешь сам наносить на свечу различные символы, использовать специальные масла и травы по твоему выбору! — проговорила Жозефина, помешивая деревянной ложкой в котле, в котором разогревалась вчерашняя каша.

-Собери ингредиенты, создай круг, используя нож, аккуратно вырежи символы, согласно задаче ритуала на разных сторонах свечи. Это может быть денежный знак, руны или любой символ, который, необходим, согласно заданного вопроса. Зажги свечу, сосредоточь всё своё внимание на пламени. Наблюдай за мерцанием пламени, а затем отпусти свой круг, и позволь свече догореть до конца.

Когда свеча выгорит и остынет, собери огарки в мешочек и оставь храниться в потайном месте. После ритуала, время от времени, держи воск в руках, и разговаривай с духами! — Жозефина перестала помешивать кашу, бросив деревянную ложку на стол.

Олаф положил очередной букет трав в корзину и приподнялся.

-Существует множество разновидностей ритуалов и заклятий. Одно из них — это твои сны. Древние ведуньи говорят, что во снах создаётся прямая связь с духами, а также появляется возможность путешествовать во времени. Это заклинание будет способствовать увеличению количества сновидений, а также их качества! — тарелки с кашей брякнулись об стол, Жозефина вытерла руки о передник, и уселась за стол, где, сверкая голодными глазами, уже сидел Олаф.

-Собери нужные травки, создай круг, открой заветный мешочек, и положи в него щепотку полыни. При этом, произнеси следующие слова: с этими травами, я усиливаю свои сны и свою интуицию. Я открываю свой третий глаз! — проговорила Жозефина.

-А где находится, этот третий глаз? — спросил, пережёвывая кашу, Олаф.

-Третий глаз — это невидимое око человека, глаз разума, или внутренний глаз, и располагается он на лбу между бровями! — ответила Жозефина, принимаясь за кашу.

-Нет никакого глаза! — проговорил Олаф, трогая свой лоб рукой.

-Он открывается в процессе самопознания, принося восприятия за пределами обычного зрения, он же внутренний глаз! — рассмеялась Жозефина, наблюдая за учеником.

Когда с кашей было покончено, Жозефина с Олафом снова уселись в кружок, разбирать травы.

-Повтори все процедуры для каждого вида травы, которую ты будешь складывать в мешочек снов. Затем, завяжи мешочек и держи его между своих ладоней. Закрой глаза и представь, как открывается твой третий глаз. Когда ты почувствуешь, что пора, скажи — да будет так! — проговорила Жозефина.

-И это всё, так просто?! — крикнул Олаф, роняя несколько кустиков травы, из собранного им букета, на пол.

-Ты почему такой нетерпеливый, никогда не дослушаешь до конца! Освободи круг, помести мешочек под подушку, в место, где лежит твоя голова во время сна. Когда сны начнут появляться, запомни их! — продолжала Жозефина.

-И что с этими снами делать дальше? — спросил озадаченный Олаф.

-Об этом я расскажу тебе позже, давай поговорим сейчас о другом. Прежде чем приступить к проведению любого обряда, важно понять, к какому виду ведовства он относится. Каждый вид колдовства имеет не только свои преимущества, но и недостатки. Начинающие ведуньи чаще всего обращаются к белым заклинаниям. Они не способны навредить окружающим, поскольку не используют чёрную энергию. Например, с помощью светлой магии Колдуньи получают успех, богатство и лечат больных. А вот опасность для ведьм представляют заклинания, способные поработить чью-либо волю. К ним относятся привороты и заговоры. Заряд чёрной энергии заговоров тоже способен создать проблемы тому, кто их делает.

Кроме того, к черной магии относятся любые ритуалы, причиняющие физическую или душевную боль людям или животным, обряды и иные виды колдовства, связанного с тёмными силами. Подобные заклинания, постепенно высасывают всю жизненную силу из ведуньи, и часто становятся причиной их смерти! — проговорила Жозефина, завязывая шнурком очередной мешочек, полный трав.

-Я видел таких, они на вид дряхлые и страшные! — проговорил Олаф, под впечатлением рассказа своей наставницы.

-Где это ты успел увидеть ведьм? — спросила Жозефина у мальчика.

-Я видел Джинна, а не ведьму! — ответил Олаф, передёргивая плечами.

-Интересные у тебя знакомые! — удивилась Наставница.

-Это не мой знакомый, а Бенедикта! — пояснил мальчик.

-Ладно, давай дальше. Мощная энергия каждой стихии сильна даже поодиночке. Использование сразу нескольких стихий позволяет добиться удивительных результатов, однако обращаются к подобным заклинаниям только опытные ведуньи.

Чтобы совладать с такой мощью, дух Колдуньи должен быть достаточно сильным. В противном случае ведунья может пострадать.

Тебе никогда не стоит забывать, что любые ритуалы могут быть опасны, если проводятся с целью навредить кому-либо. Когда намерения человека чисты, природа защищает его, и никогда не отказывает ему в помощи.

Существует несколько видов магических текстов, способных повлиять на жизнь человека. Ведьмы читали их задолго до появления всех этих владык и королей, поэтому Колдуньи обращаются к старинным ритуалам, природным заклятиям или могут воспользоваться другими видами чар.

Ты должен знать, что любое волшебство карается королевскими законами, будь то чёрная или белая магии. Знать и опасаться, скрывая свои возможности или намерения. Никто вокруг не должен догадываться, что ты можешь повлиять на их жизнь, без их ведома, или непосредственного участия! — продолжала Жозефина.

-А как же ты, помогаешь своим соседям. Ведь они могут донести на тебя! — возмутился Олаф словам своей учительницы.

-Они могут, но знают, что в этом случае, им больше никто не поможет. Лекари сегодня очень дороги для обычного крестьянина. Да у меня и ничего нет, на что можно позариться соседнему крестьянину, а иначе, и смысла доносить особого нету. Но это будет продолжаться до очередного падежа скота, или необъяснимой смерти кого-нибудь из селян. Поэтому ты прав, и я надолго нигде не задерживаюсь! — ответила Жозефина печально вздохнув.

-И много ты поменяла мест? — спросил Олаф.

-Не много, а очень много, с моим ремеслом надо быть постоянно настороже! — сказала Жозефина, приподнимая передник, под которым оказался небольшой кинжал в кожаных ножнах, висевший на поясе ведуньи.

-Я тоже не буду расставаться со своим оружием! — воинственно крикнул Олаф, выхватывая свой кинжал из ножен, и размахивая им перед собой.

-Давай уберём мешки с травами, и займёмся твоей практикой! — проговорила Жозефина, поднимаясь, и беря несколько мешочков в руки.

Олаф вскочил, и стал собирать оставшиеся, набитые травами мешки.

-С помощью древних заклинаний можно получить достаток, молодость, красоту, любовь и знания! Для проведения ритуалов, питающихся силами земных стихий, придется использовать камни, воду, огонь и воздух. Эти заклинания необходимо произносить во время грозы, дождя, землетрясения или, когда с небес прилетают огненные шары или стрелы.

Опытная Колдунья может договариваться с водой, чтобы та спасла от засухи, или обратиться к земле, чтобы получить богатый урожай. Для общения с ними можно, а иногда и просто необходимо использовать животных. Многие из них, предупреждают об опасности или помогают исполнить желание!

-А можно защититься от чёрной магии? — спросил Олаф.

-Белая магия позволяет создавать сильные обереги, способные уберечь человека от любой беды или болезни. Часто причиной проблем человека являются завистники, наславшие с помощью ведьмы порчу, сглаз или проклятие. Защитные заклинания снимают эти наговоры, и помогают предотвратить их повторное наложение.

Хотя, тёмная магия может преследовать те же цели, что и светлая, она всегда несет опасность. Достаточно ошибиться хотя бы в любой строчке заклинания, чтобы ведунья или кто-то из её близких пострадал. Кроме того, чёрные заговоры часто не привлекают удачу и богатства из ничего, а отнимают их у других людей. За такое колдовство приходится платить, поэтому обращаться к нему следует только в экстренных случаях. С помощью заклинаний, можно победить почти любую болезнь. Однако для проведения обряда понадобятся дополнительные предметы. Чаще всего, при прочтении заговоров используются свечи, куриные яйца и вода. Кроме того, такая магия, помогает избавиться от порчи и сглаза.

Пользоваться такими чарами могут не только опытные ведуньи. Есть много заклинаний для начинающих ведьм. Однако спасти сильно больного они вряд ли смогут, поэтому первые заговоры нужно делать на простых хворях или недомоганиях.

-А это какие, например, хвори? — спросил Олаф.

-Вот нажрётся кто-нибудь всякого дерьма, или вина обопьётся, а затем лежит и встать не может. Или из задницы льётся так, что отойти из канавы никак нельзя. Вот на них и тренироваться надо! — ответила Жозефина.

-То есть, если понесёт или жар, можно травку лечебную принять, и всё как рукой снимет? — спросил Олаф свою наставницу.

-Можно и так сказать, но мы опять отвлекаемся, на твои, пока ещё глупые вопросы! О чем, я тебе только что рассказывала, ах да! Управлять чувствами других людей опасно, поэтому многие привороты относятся к тёмной магии. Вот возьмём, например, самые сложные заговоры, полностью лишающие человека выбора, неверный муж или гулящая жена, например. Для проведения такого обряда требуется много опыта, а последствия для ведьмы могут быть смертельно опасными. Вся древняя магия, считается самой сильной, однако провести ритуал правильно всегда сложно, тем более, если заклинание написано на древнем языке волхвов. Неправильно прочитав текст заклинания, ведьма может привлечь опасность на себя или в жизнь своих близких.

Чтение заговоров, при плохом знании древнего языка, очень рискованное занятие, так как малейшее изменение смысла заклятия, сделает его не действующим, или заставит ведьму жестоко расплатиться за свою оплошность.

Моя мать считала, что, чтобы человек смог пользоваться потусторонними силами, он должен пройти обряд посвящения, способ проведения которого зависит от выбранного направления колдовства. Магический ритуал символизирует перерождение души человека, появление новой ведуньи и избавление от смертной жизни! — с иронией в голосе проговорила Жозефина.

-Ты так сказала, как будто не веришь в эти ритуалы! — проговорил Олаф, выслушав слова своей наставницы.

-Чтобы стать белой ведьмой, нужно всего лишь накинуть на себя белую ткань, и закрыть повязкой глаза. Прочитать заговор, сбросить ткань и повязку, как бы освободившись от оков, мешавших использованию сил. А если ты хочешь обратиться к чёрной магии, то необходимо в одиночестве отправиться в полночь на капище. Можно усилить действие от ритуала, посетив пристанище мертвецов в ведьмину ночь, где в качестве свидетелей инициации выступают тёмные духи, которые помогают создать связь с их миром. Там, на капище, ночью, надо поздороваться со всеми покойниками и самой смертью, а затем оставить для неё стакан вина. Место для проведения ритуала можно выбрать самостоятельно. Правило одно — не заходить на территории могил, — ответила Жозефина на вопрос Олафа.

-Страшно, я бы не смог такое совершить, да ещё ночью! — с сомнением в голосе проговорил Олаф.

-Это ещё не весь ритуал, надо зажечь свечу и призвать духа. Проведя некоторое время с будущей ведьмой или кандидатом в Колдуны, он растворится и будет появляться, чтобы только получать жертвы, подпитывающие его силы. До своего жилья, после проведения ритуала, надо идти не оглядываясь. Важно помнить, что темная магия таит в себе много опасностей, поэтому обращаться к ней можно только в случае острой необходимости. Даже за неправильное проведение ритуала, начинающие черная ведьма или Колдун, может поплатиться своей жизнью.

-И что, находятся такие, кто это делает? — в недоумении спросил Олаф.

-Не только находится, но и делал, делает и я уверена, будет делать! — ответила Жозефина.

-Страшно, как-то! – изумился Олаф.

-Когда на кону жизнь, ведунье или Колдуну, надо соблюдать несколько важных и непреложных правил. Во-первых, нельзя никуда торопиться и отвлекаться на посторонние отклики и звуки. Освободи свой разум от ненужных посторонних мыслей. Всегда говори понятные слова и фразы. Запрещается добавлять любые слова, не относящиеся к древнему языку. Всегда указывай место и время. Проверяй клятвы, угрозы, свои пожелания или проклятия. Они должны совпадать с желанием, назначением, не противоречить твоему замыслу. Ну, и основные догмы, это выполнять правила проведения ритуала, и выбирать нужное место и время. Всегда, в понятной форме указывай на то, что ты хочешь получить в результате ритуала. Повеление должно быть точным, недвусмысленным, понятным. Любая ошибка влечет за собой мщение со стороны духов! — проговорила Жозефина, доставая из-под медвежьей шкуры, закрывающей топчан небольшой свиток.

-А что духи потребуют взамен своей помощи? — спросил Олаф наставницу.

-Хороший вопрос ты задал, начинаешь потихонечку понимать что-почём в этом мире! — ответила Жозефина, усаживаясь за стол. и развязывая тесёмки, связывающие свиток.

-За всё надо в этом мире платить, а я так думаю, и на том свете тоже!

Ты, наверное, хороший убийца.

Совсем не злой.

Злые убивать толком не умеют,

все у них через пень-колоду,

а ты веселый. Это и страшно.

(Макс Фрай)

На дороге раздался грохот, и из-за поворота выкатилась телега, везущая кучу мешков с провизией.

Бенедикт, наблюдающий за дорогой из кустов, незаметно выбрался на проезжую часть дороги, и направился параллельно ходу повозки, вперёд по обочине дороги.

-Эй, поберегись! – крикнул возница с телеги, предупреждая путника.

Бенедикт обернулся, и помахал приветственно рукой.

-До города не подбросишь? – перекрикивая шум колёс, спросил Бенедикт.

-Это можно, только сразу говорю, задарма если, тогда пешком иди! – предупредил путника возница.

-А до куда довезти сможешь, и проезд сколько будет стоить? – спросил Бенедикт.

-Еду в город, как раз до рынка, три медяка давай, и поехали! – сказал возница, притормаживая лошадей.

-Дорого! – проговорил путник и пошёл по обочине быстрее.

-Ну как знаешь! – крикнул возница, хлестнув вожжами лошадей.

Повозка затряслась дальше по дороге, а путник направился за ней.

Когда повозка скрылась из виду, Бенедикт нашёл ствол поваленного дерева, лежащий на обочине дороги, и присел, в ожидании.

Вскоре, на дороге опять загремели колёса.

Бенедикт помахал рукой, останавливая следующую повозку.

-До города не подбросишь? – повторил свой вопрос Бенедикт.

-А чё не подвезти, подвезу, пять грошей в кармане не лишние! – сразу озвучил свою цену, возница.

-А до куда довезти сможешь? – спросил Бенедикт.

-До города довезу, как раз в крепость продукты везу, там тебя могу и высадить! – ответил возница путнику.

-Годится! – крикнул Бенедикт, забираясь на повозку.

-Что в городе то собрался делать? – спросил возница, немилосердно хлестая лошадей вожжами.

-Да работёнку хочу поискать, по скорняжному делу! – ответил Бенедикт, поднимая ноги от брызг грязной лужи, через которую, в это время проезжала телега.

Возница, в очередной раз протянул вожжами вдоль хребта лошадей.

-Капустой пахнет! – сглотнул слюну пассажир.

-Не про твою честь, продукты для королевской кухни везу! – проговорил возница, — а если жрать захотелось, так иди в таверну, в городе их аж три штуки! И накормят, и напоят.

-Да я так, для поддержания разговора! – ответил Бенедикт, распахивая полы своего плаща.

-Для поддержания разговора, лучше гроши гони за проезд, а то сбежишь потом, где я тебя шукать буду! – ответил возница.

-Гроши, это хорошо, это мы сейчас! – радостно проговорил Бенедикт, засовывая руку внутрь плаща.

Возница осклабился в предвкушении оплаты за проезд.

Бенедикт осмотрелся по сторонам, вокруг не было ни путников, ни телег. Кроме грохота собственных колёс по дороге, не было слышно больше ни звука.

Пассажир резко выдернул руку из-за пазухи, и ткнул возницу в бок.

Тот захрипел, развернулся и схватил Бенедикта за грудки. Пассажир надавил сильнее, и провернул жало стилета вокруг своей оси.

Зипун возницы окрасился кровью, и мужик упал лицом на грудь Бенедикта.

Бенедикт схватил вожжи и стал тормозить телегу. Повозка сбавила скорость, лошади уткнулись мордами, в кусты на обочине.

Бенедикт соскочил с повозки, взвалил на плечо тело убитого возницы, и приседая от тяжести, пошёл через кусты в лес.

Свалив тело в овраге, Бенедикт вышел обратно на дорогу.

Перевернув все мешки в телеге, и не найдя никакого инструмента, Бенедикт опять направился в лес. Там он нарубил веток, и стал ими забрасывать тело убитого.

Покончив с возницей, Бенедикт вышел на дорогу, уселся на телегу, взял вожжи в руки, и поехал в сторону города…

К чёрному входу крепости подкатила телега. С козлов соскочил возница в рваном грязном плаще. Подойдя к воротам, громко постучал висящим на двери металлическим кольцом.

-Кого нелегкая принесла? – донеслось сверху, из дозорной башенки каменной ограды крепости.

Возница поднял голову, на него, сверху смотрел стражник.

-Продукты привёз, для кухни его величества! – крикнул возница.

За воротами раздался металлический звук, и ворота начали отворяться.

Из открывшегося проёма, выглянул стражник.

Возница, привычным движением, сунул три медяка в карман стражника.

Для порядка, потыкав копьём в груз на телеге, стражник махнул рукой, давая добро на проезд.

Возница запрыгнул на телегу, и хлестнул вожжами лошадей. Гружёная телега, громыхая колёсами по булыжной мостовой, проехала внутрь крепости, и направилась в сторону замка.

-Почему привёз продукты с опозданием, Игнасио ругается, обещал в котёл тебя кинуть, вместо капусты! – подскочил к вознице поварёнок, хватая мешок с корнеплодами, и взваливая его себе на спину.

-Извини, по дороге в затор попал, на самом въезде в город, не проехать было! – ответил возница, снимая капюшон плаща с головы.

-Эй, а где Фернандо, почему сам не приехал? – спросил поварёнок, опуская на землю мешок.

-Фернандо приболел, меня попросил товар доставить на вашу кухню! – ответил возница.

-Я надеюсь ничем серьёзным, или заразным, ведь ты знаешь, для кого мы готовим еду?! – проговорил поварёнок, опять взваливая мешок на спину.

-Да ничего опасного, всего лишь подвернул ногу, когда отплясывал пьяным, давеча вечером, в таверне! – улыбаясь, проговорил возница.

-Если так, тогда ладно. Но всё равно, я обязан доложить старшему повару, о замене. Так положено! – ответил поварёнок, и потащил мешок на кухню.

-Эй, где у вас тут отхожее место? – спросил вслед удаляющемуся поварёнку, возница.

Тот указал рукой в сторону деревянного строения, расположенного в углу заднего двора.

Возница разгрузил остальные мешки прямо на землю, и отогнал телегу в сторону от въезда, к одной из стен, ограждающих дворец с тыла.

Вместо того, чтобы пройти в сторону сортира, возница воровато огляделся по сторонам, и направился в прямо противоположную сторону, туда, где скрылся поварёнок с мешком капусты.

Остановить его было некому. Единственный караульный, дремал, облокотившись на древко своего копья, а его щит валялся рядом, на земле.

Возница миновал воняющую жиром и смесью гнилых овощей кухню, и направился по тёмному коридору вглубь замка.

За поворотом загремели шаги, возница поискал взглядом укрытие, и обнаружив неподалёку склад из деревянных ящиков, кинулся туда.

Едва возница спрятался за штабелем из ящиков, из-за поворота показались двое стражников, которые разговаривая между собой, прошли мимо него.

Возница снял драный плащ, который он снял с убитого им на дороге к городу, возницы, и засунул его в щель между ящиками. Затем, направился обратно к кухне.

Один из помощников старшего повара сидел на колоде, на которой мясник всегда рубил мясо и кости, и чистил брюкву от кожуры и комков прилипшей грязи. Мелькнула тень, поварёнок поднял глаза от кучи очисток, и увидел перед собой незнакомого человека.

-Ты кто такой, и что тебе здесь…, — поварёнок не успел закончить свой вопрос.

Резкий удар стилетом, и он, выронив нож из рук, повалился беззвучно на пол. Заботливые руки возницы, аккуратно подхватили его тело, и поволокли в сторону деревянных стеллажей с продуктами, которые стояли рядом с колодой, около стенки кладовой.

Возница снял с трупа старый застиранный передник и колпак, и напялил их на себя.

Оправившись, новоиспечённый работник кухни, вышел из кладовки, и теперь без опасений, пошёл по коридору в сторону, откуда до этого вышли солдаты.

По полу зашуршали шаги, и навстречу вознице, выскочила небольшого роста женщина, несущая охапку грязного белья.

-Как мне найти одного приметного человека здесь? – остановил возница прачку.

-А кто вам нужен? – спросила горничная, новоиспечённого помощника повара.

-Да сам не знаю кто, знаю только, что горб на спине у него. Заказал себе на ужин кролика, да вот забыл уточнить, с яблоками фаршировать или с грушами! – поделился помощник повара со служанкой.

-Где это видано, чтобы шут себе такие блюда заказывал, даже и королевский. Раньше он себе такого не позволял! – возмутилась женщина, прижимая к груди охапку белья.

-Всё меняется в этом мире, раньше не мог себе позволить, а теперь видимо в особенном положении у нас шуты! – пошутил в ответ возница.

-Вон туда беги, как всегда, сидит в своей каморке под лестницей. Дверь обшарпанная, а на ней колокольчик висит. Там своего особенного шута и найдёшь! – проговорила служанка, указав рукой, в сторону видневшейся в конце коридора широкой лестницы.

Бенедикт поблагодарил женщину, и неспешным шагом направился в сторону лестницы.

Находясь на свету, нельзя ничего увидеть в темноте.

Пребывая же в темноте, увидишь все,

что находится на свету.

Слуга шёл быстро по горной тропе, Кемерец молча переставляя ноги, двигался за ним. Сатран постоянно оглядывался, удостоверяясь в том, что мертвец движется на достаточном от его спины расстоянии. Он не хотел умереть здесь, на горной тропе, от удара в спину. И от кого! От мёртвого Кемерца, раба, не пожелавшего жить в кандалах, а умереть во славу своего нового господина.

Старик наобещал рабу в три короба, но не дал никаких гарантий своим пустым обещаниям.

А старцу верить было нельзя, даже в мелочах.

-Когда я нанимался к нему на службу, он обещал мне райские кущи. Хорошую оплату за верность и усердие. И что я в результате получил, рваные кожаные пулены! Ни кола, ни двора не заработал за долгие безупречные года службы! – Сатран заговорил сам с собой.

Один плюс у компании с мертвецом всё-таки был, он не лез с расспросами и разговорами! Всё время шёл молча, ни дыхания, ничего, только шум от сандалий и шорох одежды. Не попутчик, а прям золото!

-Но в глаза ему лучше не смотреть, жуть, да и только! – прошептал слуга, ещё крепче сжимая ручку ножа, заткнутого за пояс.

Слуга начал переживать за ночёвку, сумерки уже опустились на горную тропу, и стало плохо видно, куда ставить ноги, без риска сорваться в пропасть.

-А как спать в компании с этим рабом, ставшим теперь чудовищем. Что у него на уме, поди разберись? – думал Сатран, шагая в темноте по тропе.

Где-то далеко завыли волки, напуганная путниками, сорвалась в темноте птица с кустарника.

-Владения Кхары были ещё очень далеко, делать остановку на привал было просто необходимо в целях безопасности. А какая безопасность рядом с этим…, — подумал Сатран.

-Необходимо сделать привал! – произнёс Сатран, увидев невдалеке небольшое плато, густо поросшее ивняком.

Кемерец встал как вкопанный.

-Что ты замер, не здесь же будем отдыхать, пошли туда! – проговорил Сатран, и направился в сторону полянки.

Кемерец, не произнося ни слова, двинулся за ним.

-Я лягу здесь, в кустах, а ты иди к тропе, тебе спать не надо, поэтому будешь охранять мой сон, но только там! – указал пальцем в сторону горной тропы слуга, — и помни, я всегда начеку!

Сатран направился в ближайшие кусты. Там, расстелив на земле одеяло, которое он нёс с собой в виде скатки, слуга уселся, и начал распаковывать свою мошну.

-Ещё один несомненный плюс, мертвецу не нужна пища! – обрадовался слуга, уминая краюху хлеба, и запивая её молоком из бурдюка.

Кемерец отвернулся от слуги, и стал смотреть на тропу.

Вскоре, из кустов донёсся храп Сатрана, который, как и обещал, был как всегда начеку…

-Отойди, не трогай мой мешок, я честно его выменял на мешочек соли! – кричал Сатран, стоя между прилавками, на городском рынке.

Продавец, который только что продал ему мешок с поросёнком, требовал его обратно.

Рядом, стоял стражник, которого торговец позвал из будки охранника, стоявшей на входе в рынок.

-Он вор, украл у меня поросёночка, и не расплатился! – кричал торговец солдату.

Видимо охранник состоял в доле с торгашами, потому что совсем не прислушивался к оправданиям Сатрана, а склонялся всё больше к точке зрения обворованного торговца.

-Да послушайте меня, он лжёт, я купил у него этого поросёнка! – кричал Сатран, но ему никто не верил.

Солдат грубо схватил Сатрана за одежду, и поволок в сторону своей будки.

-Почему вы не верите мне? – кричал Сатран на весь рынок, но солдат без остановки тащил его в сторону своей сторожевой будки.

-Стойте! – крикнул Сатран, и внезапно проснулся…

Очумело оглядываясь вокруг себя, он внезапно увидел лицо мертвеца прямо перед собой.

Дохнуло гнилью. От неожиданности он закричал, но взгляд мутных бездонных глаз, заставил его замолчать.

Мертвец указывал рукой в сторону тропы.

Сатран поглядел в сторону, куда указывал Кемерец.

По горной тропе, двигался небольшой караван, состоявший из нескольких малорослых лошадей, груженных разнообразным скарбом…

На прочные доспехи непременно

найдется острое оружие:

так ломается твердое.

На острый нож непременно

найдется твердый предмет:

так тупится острое.

Заскрипев, приоткрылась дверь, и из каморки под лестницей, выглянуло обезображенное лицо. Горбун осмотрелся по сторонам, вышел из своего жилища, и направился по коридору. При движении он что-то бормотал себе под нос. Пройдя по коридору, он стал подниматься по каменным ступеням лестницы. Создавалось впечатление, что он что-то считал. То ли шаги, то ли время. Бенедикт из темноты коридора, наблюдал как Горбун, поднялся по лестнице и скрылся на втором этаже.

Бенедикт выждал ещё какое-то время, а затем направился в сторону его каморки.

Оглядевшись по сторонам, Бенедикт взялся за ручку двери и приоткрыл её. Выждав мгновение, Бенедикт шагнул в каморку и притворил дверь за собой.

-Ну и запах! – скривился Бенедикт, учуяв вонь, и тяжелый спёртый воздух, внутри жилища Горбуна.

Осмотревшись в темноте, Бенедикт протиснулся за тряпки, висевшие для просушки на деревянном брусе, державшим лестницу, и там затаился…

Горбун, считая шаги, двигался в сторону покоев Министра. Навстречу попадались горничные, помощники поваров, разносящие заказы по покоям подданных его королевского величества и стражники.

-Идея совершить задуманное через наружный коридор всё больше теряет свою актуальность! – подумал Горбун, глядя на толпы, шарахающихся по делу и без дела, по коридорам и лестнице, людям.

-Сделаю дело через потайной ход, но нужно хорошенько всё рассчитать и подготовиться! – подумал Горбун, возвращаясь к лестнице.

Пройдя по коридору и спустившись по лестнице, Горбун направился к своей каморке.

Скрипнула дверь, и Горбун зашёл к себе.

Сев за стол, он ударил в раздражении кулаком по столу, звякнул об кувшин, лежащий на столе, палаш в ножнах.

Горбун схватил кувшин, налил изрядную порцию тёмно-красного вина в кружку, и выпил всё одним махом.

Занюхав вино засушенной коврижкой, лежавшей на столе, Горбун снял свою затёртую кожаную жилетку, повесил её на стул, и встал из-за стола.

Заскрипел топчан, Горбун улёгся на своё лежбище, и отвернулся к каменной стене.

Через некоторое время, в каморке раздался храп, Горбун почесал грязной пяткой одной ноги другую ногу, и засопел.

Из-за горы тряпок показался Бенедикт, неслышно ступая мягкими войлочными сапогами по каменистому полу каморки, гость освободил от ножен кинжал.

Практически без замаха, Бенедикт всадил лезвие кинжала, в бок спящего.

Горбун всхрапнул и открыл глаза, инстинктивно схватившись рукой за одежду Бенедикта, он стал приподниматься. Убийца надавил что было силы на оружие, выворачивая лезвие из тела. Горбун захрипел, выпучив глаза из орбит, и ослабил свою хватку. Вторая рука Горбуна безрезультатно стала хватать шерстяное одеяло, комкая его, и разрывая поеденные молью швы. Наконец, всё тело ослабло, и в Бенедикта упёрся потухший безжизненный взгляд Горбуна.

Бенедикт прислушался к звукам, доносившимся из-за двери каморки. В коридоре было тихо, по лестнице тоже никто не бежал.

-В самый раз, как предугадал окончание ужина! – подумал Бенедикт и спрятав кинжал под одеждой, начал приоткрывать дверь.

Выглянув наружу, и не обнаружив никого в коридоре, Бенедикт покинул каморку Горбуна, и направился по коридору, в сторону кухни.

Никого, не встретив, Бенедикт добрался до штабеля с ящиками, и выудив оттуда свой плащ, переоделся.

Завершив маскарад, убийца направился по коридору в сторону выхода.

На улице, около входа на кухню, стоял уже другой стражник, сменивший предыдущего на его посту.

Бенедикт вышел из кухни, и направился к своей телеге. Постовой проводил Бенедикта долгим ленивым взглядом. Тот подошёл к повозке, и взял вожжи в руки. Развернув телегу в сторону въездных ворот, Бенедикт забрался на повозку, хлестнул лошадей, и тронулся в путь.

Чтобы жить, мы убиваем

растения и животных

– а иногда и людей.

(Чак Паланик)

За окном жилища зашумело, и в светёлку ворвались двое солдат.

Жозефина от испуга выронила мешочек с пыльцой растения, и привстала над стулом.

Олаф замер с пестиком в руках, которым он до этого перетирал растение в ступке.

-Вот она, проклятая ведьма. Мужа моего опоила, и он бросил меня, ради другой! – крикнула крестьянка, из-за спины одного из солдат.

-Ты что дурная, он ко мне больной приходил, вместе с тобой. Ты сама просила ему помочь живот вылечить! – в ответ крикнула Жозефина, на истерику селянки.

-Я не просила тебя его от меня опаивать зельем твоим, проклятая ведьма! – продолжала кричать селянка, рыдая и пытаясь руками расцарапать лицо Жозефине.

-Да я ему травки дала от боли в животе, и всё! – оправдывалась Жозефина.

-Хороша травка, муж меня бросил, и корова сразу после этого, захворала. Это ты всё виновата, ведьма! – плюясь в лицо ведунье, всё больше распалялась соседка.

-Пошли, инквизитор разберётся, чем поила и зачем! – проговорил солдат, хватая женщину за руки.

-Сожгите её на костре! – продолжала кричать селянка, злобно плюясь в лицо Жозефины.

-Она не виновата, я свидетелем был, Жозефина отвара от болей в животе ему давала! – крикнул Олаф, вцепившись в платье Жозефины.

-А это её ученик, появился из ниоткуда, так сразу староста наш повесился после этого, на пару они колдуют! Его тоже заберите, и в костёр! – завопила соседка, теперь пытаясь своими когтям расцарапать мальчику лицо.

Второй солдат схватил Олафа за шкирку, и их обоих, потащили на двор, из избы.

-Сдохни тварь! – крикнула, обернувшись Жозефина, в сторону злобной соседки.

-Вот видите, что желает ведьма доброй и религиозной самаритянке! – в ответ прокричала селянка.

За околицей дома, уже собрались жители окрестных домов, и вездесущая ребятня со всей деревни.

Все тыкали пальцами в сторону Олафа и Жозефины, осуждая и перекладывая все свои невзгоды на ведьму и её ученика.

-Не надо никого судить, сразу в костер и сжечь! – крикнул один из селян, тот самый, который встретил их на окраине леса. Его крик поддержали большинство собравшихся.

Солдаты, распихивая особо рьяных сторонников самосуда в стороны, потащили ведьму и ученика в сторону церкви, деревянное строение которой, возвышалось неподалёку.

Священник, который уже радостно встречал их около частокола, направился к сараю, стоявшему на территории церкви, и открыл ворота.

Связав руки Жозефине и Олафу, солдаты бросили их внутрь сарая, на охапку сена. После этого ворота закрылись, и около них остался дежурить один из солдат.

Второй, вскочил на лошадь, привязанную тут же недалеко, и поскакал в сторону монастыря.

Около частокола остались стоять только самые рьяные крикуны. Обсуждая задержание, они бросали кривые взгляды в сторону солдата, стоявшего у ворот.

-Проваливайте, святая инквизиция разберётся и без вас! – крикнул солдат, отгоняя раздухарившихся поборников святой веры, прочь от церковной ограды.

-Что теперь будет? – спросил Олаф испуганным голосом.

-Не знаю! – обречённо ответила Жозефина на вопрос мальчика.

-Придумай какое-нибудь заклинание, или что-нибудь, что может нам помочь! – проговорил Олаф, с покрасневшими от огорчения глазами.

Жозефина, раскачиваясь, наклонила голову вниз и задумалась.

За стенками сарая, постепенно становилось темнее, надвигался вечер.

-Что теперь с нами будет? – спросил Олаф испуганным голосом.

-Что будет, приедет какой-нибудь представитель святой инквизиции, почетный член ордена какого-нибудь святого, и будет разбираться! – ответила Жозефина на вопрос.

-Так может объясним ему, что соседка всё врёт, и нас отпустят! – предположил Олаф.

-Сомневаюсь, что нам поверят, их вон сколько, а нас всего двое! – с горечью в голосе, ответила ведунья, – да и местный священник будет на их стороне, он считает, что я забираю его хлеб!

-Это как, он что тоже занимается лечением? – спросил удивлённый Олаф.

-Да нет, к нему же стекаются со всей деревни больные и хворые! – пояснила Жозефина.

-Где же Бенедикт, когда он так нужен, его, как всегда, нет! – вспомнил о чём-то своём Олаф.

За стенами сарая совсем стемнело, и деревянная тюрьма погрузилась в полнейшую темноту.

-Да, его помощь сейчас была бы очень кстати! – вспомнила о своём друге Жозефина.

За воротами сарая послышался какой-то шум.

Олаф кинулся к воротам, и стал через щели разглядывать, что происходит снаружи.

-Что там видно? – спросила Жозефина мальчика.

-Не видно ничего, темно, и солдат куда-то подевался! – проговорил Олаф, продолжая наблюдать в щели.

Неожиданно лязгнуло, и одна створка ворот начала со скрипом отворяться.

На небе луна очистилась от туч, и стало немного светлее. В проёме ворот показалось голова ночного гостя.

-Это я, Бенедикт! – прозвучало в темноте, и внутрь сарая протиснулся наставник.

-Учитель! – обрадовано проговорил Олаф, обнимая Бенедикта.

-Тише, тише! – прошептал наставник, — давайте выдвигаться отсюда, пока всех не переполошили.

-Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! – проговорила вполголоса ведунья.

-Вас одних и на минуту оставить нельзя, обязательно вляпаетесь в какое-нибудь дерьмо! – прошептал Бенедикт, и выглянул через проём ворот, наружу.

-Священник нас может услышать! – предупредила Жозефина своего спасителя.

-Не услышит, напился вина и так храпит, что свечи на стенах погасли, — весело ответил Бенедикт на опасения ведуньи.

-А солдат! – спросил в свою очередь Олаф.

-Кстати, солдат, помоги-ка мне! – сказал Бенедикт, прикрывая створки ворот.

Бенедикт подхватил под мышки лежавшего в кустах солдата с неестественно вывернутой набок головой, и прислонил к воротам сарая.

-Что стоишь, давай помогай! – прошептал наставник.

Олаф схватил караульного за ноги, и они вдвоём пристроили солдата к воротам.

Наставник вынул кусок верёвки, и привязал караульного за шею к доскам сарая.

-Пошли! – скомандовал Бенедикт.

-Подожди, надо в мою кладовку заглянуть, забрать травяные сборы и настойки. Столько труда потрачено, — проговорила Жозефина.

-Да брось ты всё, ещё наберёшь в лесу, вон вместе с Олафом! – попытался отговорить Жозефину Бенедикт.

-Нет, я им столько полезного и нужного не оставлю! – заупрямилась ведунья.

-Ладно, пошли, но только быстро, пока не очухались твои добрые соседи самаритяне! – предупредил ведунью Бенедикт.

Крались вдоль домов практически ползком. Спасало то, что у многих во дворах отсутствовали собаки, а вся живность, на ночь, была заперта по овинам и хлевам.

И то, около нескольких домов забрехали встревоженные собаки.

В этих местах, беглецы прижимались к земле, предвосхищая встречу с наиболее бдительными крестьянами. Но на всём пути следования, так никто и не вышел на двор своего жилища. Миновав добрую половину домов, беглецы добрались наконец до дома ведуньи.

-Хорошо ещё дом на окраине стоит! – проговорила Жозефина, направляясь к себе домой.

-Погоди-ка! – остановил Бенедикт ведунью, указывая на свет, пробивающийся через занавески окон.

-Кто это может быть? – спросил наставник Жозефину.

Бенедикт крадучись направился в сторону одного из окон, за ним следом, направилась ведунья и Олаф.

Подобравшись к окну, наставник заглянул внутрь.

На пол летели сковородки и кастрюли, гремела немногочисленная мебель, передвигаемая с места на место.

-Так это же, моя соседка с каким-то мужичком! – возмущённо проговорила Жозефина, кидаясь в дом.

-Стой! – запоздало крикнул Бенедикт, и кинулся следом за ней.

-Ах ты, старая блудница! – выкрикнула ведунья, заскочив в светёлку.

Раздался крик, и в доме завязалась потасовка.

Жозефина схватила соседку за волосы, и ударила её голову об стол. Во все стороны разлетелись слюни и кровь из разбитого носа. На пол попадали кружки и глиняные плошки.

В ответ, мужичок схватил ведунью за шиворот, и потянул на себя, замахнувшись короткой дубинкой, в намерении размозжить голову Жозефине.

Желание мужичка осталось нереализованным, его рука неестественно изогнулась, дубинка вывалилась из руки, и упала на пол.

Раздался крик, затем хруст шейных позвонков, и тело крестьянина, вслед за дубинкой, упало на пол.

-Гомес! – раздался истерический крик доброй соседки, и она с удвоенной силой вцепилась в ведунью.

Бенедикт не стал ждать, пока женщины закончат свои споры, подошёл сзади к соседке, и оглушил её по голове, дубинкой, подобранной с пола.

Женщина разжала свои объятия, и рухнула на пол с открытыми глазами и ртом.

-Вот тварь, наверное, сама мужа своего отравила, чтобы с любовником воссоединиться, а потом ко мне его привела, чтобы вылечила! – проговорила Жозефина, присаживаясь в изнеможении на стул.

-Всякое может быть, народ у вас, я смотрю, сметливый — ответил Бенедикт, — давай быстрее собирайтесь, погостили и хватит!

-Олаф, давай помогай собирать всё, что мы с тобой заготовили на осень и зиму! – проговорила Жозефина, и направилась в кладовку.

Мальчик достал из сундука мешки, и направился следом…

-Может, не надо было, её убивать? – спросила Жозефина Бенедикта, когда они уже ехали на гружённых мешками лошадях, прочь из деревни, по горной тропе

-Я никогда не оставляю свидетелей! Она видела нас в лицо, и сможет, если что, нас опознать, — пояснил Бенедикт.

-Как-то жалко, даже такую конченую стерву! – проговорила Жозефина.

-Наставник правильно всё сделал, а иначе бы погоню за нами они организовали! – подал голос Олаф.

Бенедикт недоумённо обернулся в его сторону.

-Это всё, твоё тлетворное влияние, — Жозефина недовольно покачала головой.

Страх — это универсальная энергия.

С равной вероятностью он может сделать

тебя сильным, или сделать тебя слабым.

(Спайк Джонз)

-Когда ты вернёшь долг моему повелителю, совсем я смотрю, забыл про свои обязанности?! – человек в сером плаще и широкополой шляпе, стоял перед ним, сжимая свою руку в кулак.

Тело его сжималось, вслед за кулаком незнакомца. Вскоре, ему стало нечем дышать, он начал извиваться своим телом, пытаясь освободиться от цепких рук незнакомца.

Незнакомец своими пронзительными чёрными глазами, стал проникать внутрь него, и тут он, дёргаясь в судорогах, очнулся.

Через щели в двери проглядывал свет, солнечными полосками разрезая темноту его убежища. Горбун некоторое время, пребывая в каком-то ступоре, лежал и не мог сообразить, где он находится, затем, в ужасе вскочил с топчана, и стал ощупывать свои бока руками. Задрал грязную рубаху, и не поверил своим глазам, на его теле не было следов от страшного удара кинжалом.

-Привиделось что ли, с пьяна?! – подумал Горбун, вытирая холодный пот, выступивший испариной, со лба рукой.

Горбун оделся, огляделся по сторонам, заглянул во все углы, и вышел из каморки. В коридорах замка царила обычная утренняя суета, везде бегали служанки, и разносчики еды. Торопилась мимо него смена, по утрам менявшая караульных солдат по всему замку.

Горбун направился в сторону кухни, где он обычно подъедался по утрам.

-А мне сказали, что ты теперь на особом положении королевского шута, и еду себе в каморку заказываешь! – крикнул один из помощников старшего повара, когда Горбун зашёл в кухню за ежедневной порцией снеди.

-Кто тебе такую чушь сказал? – спросил он у поварёнка.

-Какая-то из служанок тут бегала и возмущалась, что шуты у нас на особом положении теперь, и питаются отборной пищей у себя в покоях! – рассмеялся поварёнок, передавая Горбуну миску с большим куском мяса, и жареными бобами.

При виде пищи, у Горбуна потекли слюни, он как будто бы не ел целую неделю, хотя буквально вчера вечером, он, и пил, и ел достаточно, чтобы не испытывать с утра такое сильное чувство голода.

Схватив миску, Горбун кинулся в свою каморку. Кинув миску на стол, забыв про вилки и нож, он схватил кусок мяса руками, и с наслаждением впился в него зубами.

Вскоре, от мяса не осталось ничего, кроме запаха, и он принялся за жареные бобы.

В отличии от мяса, бобы ему показались отвратительного вкуса. С трудом пережевав небольшое количество бобов, он скривился от отвращения, и выплюнул растительную пищу на пол.

-С чего бы это, бобы всегда нравились ему, наверное, поварёнок в свете последних слухов о нём, специально подбросил ему испорченные бобы. Ладно, как-нибудь при случае, подложу ему свинью! – подумал Горбун, наливая в кружку красного вина.

Выпивая, Горбун ощутил непривычный, противный привкус вина, неожиданно в его желудке заурчало, и его скрючили рвотные позывы.

Вино, как и бобы вылетели обратно.

-За ночь, вино не могло испортиться! – подумал Горбун, вытирая рукавом лицо, — только вчера вечером пил, и вот нате вам!

Горбун неожиданно вспомнил про ночное происшествие, и его опять обуял нестерпимый голод.

Голод был настолько силён, что Горбун отворил дверь, и побежал из каморки, обратно на кухню.

Миновав коридор, и забежав на кухню, он огляделся по сторонам.

-Что опять проголодался? – удивлённо спросил его поварёнок.

Из котлов, где готовился мясной бульон, валил пар, повара резали на столах овощи. Поварёнок отмывал в деревянном чане очищенный картофель и брюкву. В противоположной стороне на колоде, мясник рубил свежее мясо.

Взгляд Горбуна остановился на окровавленных тушах, лежащих на полу, радом с мясником.

Он кинулся к нему, выхватил из-под топора отрубленный кусок мяса, и кинулся к себе в каморку.

-Эй, постой, возьми хоть варенного что ли! – удивлённо прокричал мясник, наблюдая как Горбун улепётывает по коридору, в сторону лестницы.

-Что это с ним, такое. Совсем обезумел наш горбатый шут! – проговорил поварёнок в сторону мясника.

-Хрен их разберёшь этих королевских клоунов! – проговорил мясник, и с силой ударил топором по мясной туше.

Горбун, глотая слюни, забежал в каморку, и вонзил свои зубы в окровавленный кусок мяса.

-Ничего вкуснее, я никогда не ел! – восхитился Горбун, разрывая сырое мясо зубами.

По его лицу потекла кровь, а он наслаждался в это время, едой.

Быстро уничтожив кусок мяса, Горбун привалился к топчану, и тут-же провалился в глубокий сон.

-Забудешь свои обязательства, лично из тебя, ужин приготовлю моему повелителю, нет, теперь уже нашему с тобой, хозяину! – прошептал незнакомец, и растворился в дымке тумана.

Горбун открыл глаза, и уставился в потолок, в каморке было опять темно. Горбун перевёл взгляд на дверь, судя по кромешной темноте, за дверью уже была глубокая ночь, и его опять терзал нестерпимый голод…

Я понял, что нет такого места,

которое было бы настолько хорошим,

чтобы ради него стоило бросаться жизнью.

И таких людей,

ради которых это стоило бы делать,

тоже почти нет.

(Эрих Мария Ремарк)

-А куда мы, собственно, едем, если это, конечно, не секрет? – съязвила Жозефина, когда их небольшой караван, стал подниматься по горной тропе вверх.

-Не переживай, теперь поедем к нам в гости, там, конечно, не королевские покои, но зато нас там никто не найдёт! – ответил Бенедикт на вопрос своей спутницы.

-Страшно спросить, что значит не королевские покои? – спросила Жозефина.

-Не переживай, тебе должно понравится! – успокоил женщину Бенедикт.

-Мы что, возвращаемся назад? –в свою очередь спросил Олаф.

-Да, едем назад, зачем нам обустраиваться на новом месте, если мы так хорошо устроились, рядом с нашим общим другом! – ответил Бенедикт, понукая лошадь.

-А как же, то, что нас ищут, Горбун опять же, если он нагрянет с новым отрядом, или кто-нибудь ещё?

-Он нас больше не потревожит, только если во сне кошмарном! – пояснил Бенедикт.

-Ещё один опасный свидетель! – пошутила Жозефина, вспоминая свою соседку по деревне.

-Попала в самое яблочко! – отшутился Бенедикт.

Олаф обрадовано пришпорил лошадку, и с весёлым видом, обогнав своих спутников, направился вверх по тропе.

-А кто это, старый добрый друг? – спросила Жозефина, — ты же не оставляешь свидетелей!

-Этот заклятый друг, свидетелем быть не может, он скорее, если так будет нужно, сам убийцей станет! – проговорил Бенедикт, — в очередной раз!

-Это не может, не радовать! – пошутила Жозефина, — старый добрый друг – закоренелый убийца.

-Если не будешь его донимать своими желаниями или «пилить» его, он не сможет тебе навредить! – добавил, усмехаясь Бенедикт.

-Очень смешно, прямо обхохочешься! – ответила женщина, шлёпая Бенедикта по плечу.

Скоро стемнело, и маленький караван расположился на ночлег. Костёр решили в целях конспирации не разводить.

Расстелили в кустах около тропы одеяла, прямо на них перекусили, и тут-же залегли спать. Залегли конечно же не все. Олаф лёг первым, за ним, обняв мальчика, со спины легла Жозефина. Завернувшись в одеяло, они тесно прижались друг к другу, и моментально заснули. Бенедикт не мог позволить себе такое безответственное поведение, пригубил вино из бурдюка, и направился бродить вокруг импровизированной ночлежки по кругу, охраняя сон своих спутников.

Невдалеке, по старой традиции, завыл волк.

-Скоро будем дома! — Бенедикт вгляделся в темноту, и продолжил патрулировать место ночлега.

Устав бродить среди кустов, постовой присел на огромный валун, покрытый сырым мхом, достал из ножен свой кинжал, и начал затачивать его о камень…

Когда просветлело, и всё покрыла выпавшая роса, Бенедикт встал с камня, и подошёл к шерстяному свёртку, из которого доносилось сопение.

-Вставай, теперь твоя очередь, нас охранять! – тряс за плечо Олафа наставник.

Мальчик никак не хотел просыпаться, откидывая руку Бенедикта со своего плеча.

Наконец после того, как наставник вылил немного холодного вина из бурдюка прямо ему на лицо, Олаф подскочил как ошпаренный, и в недоумении уставился на Бенедикта.

-Хорош спать, вставай, теперь ты будешь охранять мой сон! – проговорил Бенедикт, укладываясь на его место.

Олаф поплотнее запахнул свой дырявый зипун, и начал, подпрыгивая, прохаживаться вокруг лежбища.

Утро было прохладное, и мальчик пытаясь согреться, начал бегать по полянке.

Сняв с лошади ещё одно свёрнутое одеяло, он развернул его и накинул на себя.

Немного согревшись, Олаф умостился на валуне, и чтобы скоротать время утреннего бдения, начал вспоминать про свою работу в кузне…

-Работа достаточно простая, но нудная и тяжелая: в печь до половины загружаем дрова, разжигаем, после чего сверху засыпаем смесь каменной муки, песка и соды! — учил Олафа кузнец.

-А что это за каменная мука такая? – спросил Олаф.

-Видишь вот этот камень! – спросил кузнец, указывая на булыжник, лежащий в углу кузни, на горке из себе подобных, — вот его надо перетереть в пыль, и будет тебе мука!

-Тяжёлый! — Олаф взял в руки камень, и взвесил его.

-Не отвлекайся, а слушай, повторять не буду. Поверх, насыпаем еще слой угля, и затем по мере его прогорания, добавляем следующие слои руды с добавками и дровами. Руда — это то, что ты каждый день таскаешь в плетёной корзине со двора, из кучи. Добавки в кувшине. Всё это повторяем несколько раз. Пяти я думаю, будет достаточно. При всём, при этом, требуется постоянная подача воздуха с помощью мехов, чтобы горело в печи как на сильном ветру, почти от него затухая.

В печи происходит следующее. Во-первых, всё лишнее при таком горении отделяется от руды и стекает вниз, в виде вот таких окаменелых отходов. Во-вторых, всё что нам надо сплавляется между собой, образуя слиток. Когда всё почти полностью прогорит, выкидываем все отходы через отверстие в печи, а затем, после остывания, разбираем часть стенки и извлекаем слиток – вот такой страшный пористый железный слиток! – Кузнец показал Олафу на серый кусок камня, который лежал в плетёной корзине, около печи.

Слиток надо разбить на небольшие куски, которые по своим свойствам – сортируем на три кучки. Если кусок мягкий и ковкий, то в одну сторону, если твердый – в другую. А если кусок хрупкие и легко раскалываются, тогда в третью. Пустим их потом на плуги. Выбранные куски складываем вот в эту печь, — указал рукой Кузнец в сторону массивного сооружения, стоявшего почти по центру кузни, — и пересыпав теми же добавками, которые мы использовали ранее, добавляем, дрова, и опять хватаемся за меха…

-Ну ты будешь меня слушать, или спать собрался! – вдруг неожиданно выкрикнул кузнец, и потряс Олафа за плечо.

Олаф резко раскрыл глаза и отшатнулся, прямо перед ним стоял седой Старец, тот самый, который предупредил их в прошлый раз, о приходе поискового отряда.

-Кто же так несёт караульную службу, проспишь всех лазутчиков! – усмехнулся старик, отпуская плечо мальчика.

-Я приветствую тебя, досточтимый! – услышал Олаф сзади.

Мальчик обернулся, за его спиной стоял Бенедикт.

-Первую проверку ты не прошёл, будем тренироваться более изощрённо! – проговорил Бенедикт, — а представляешь, если бы нас кто-нибудь преследовал или скажем, захотел бы поживиться нашим добром!

Олаф виновато потупил взор.

-Да ладно, напали на мальчишку, он исправится, правда Олаф! – попыталась оправдать незадачливого постового, Жозефина.

Мальчик кивнул головой, и поднялся с камня.

-Какими судьбами ты оказался с нами рядом? – спросил Старца Бенедикт.

-Донесли мои серые помощники, когда увидели вашу тёплую компанию, в моих владениях! – ответил Старец, — вот я и решил посмотреть на твоего ученика, а заодно и спросить, почему вы вернулись из крепости.

-Я устранил проблему, и теперь мы можем продолжать обучение в старом месте, больше нас никто потревожить не должен! – ответил Бенедикт на вопрос Старца.

-Это хорошо, что ты убрал за собой! – похвалил Старец наставника, и поднялся со ствола трухлявого дерева.

Продолжение читайте по ссылке: https://litsovet.ru/books/973169-sobiratel-dush или https://author.today/work/200471