Недавно отпраздновал народ праздник Ивана Купала. Решил я по такому поводу зайти к трактирщику на огонек. Я уже и забыл этот своеобразный уют, который обволакивает каждую клетку твоего тела, когда ты, минуя распростертые объятия Герцога, входишь в зал. Заведение всегда наполнено разговорами, смехом и теплом. У стойки безызменно стоит трактирщик и приветливо улыбаясь протягивает мне кружку. В центре зала собралась толпа, какой-то мужик рьяно повествовал собравшимся вокруг него ушам свою историю. Я тихонько подсел рядом и стал слушать…
«…Да хотите верьте, хотите нет. Выхожу я на двор, нужду справить. Слышу, возле бани шуршит кто-то. Я окликнул: «Кого там нечистая принесла! А ну покажись.» Никто, конечно, мне не ответил. На другой день снова шорох. Пошел поглядеть. Подхожу, а мальчонка сидит притаившись и что-то с того конца бани разглядеть хочет. Я его хвать сзади и в избу потащил. Женка моя с ребятней к родне уехали, так что я никого не тревожа, мог разузнать у этой (как я тогда думал) ворюги, что он вынюхивал. Брыкается он, скажу я вам, как породистый жеребёнок. Занес я его значит, усадил и стал выпрашивать, кто такой и что вынюхивает? В темноте я толком его и не разглядывал, но дома под светом керосинки удалось мне рассмотреть его внимательней. Босой, парты порваны, от рубашки только клочок ткани остался, на плече льняная сумка висит. Волосы рыжие, курчавые. Кожа бледная, словно мертвец. А уж как от него смердело тиной, словами не описать. Сидел и молчал в тряпочку, а зенки так и стреляли по горнице. Я сцепил с него сумку, чтобы удостовериться, что ничего не утащил. А оттуда хвать и зайчишка, махонький такой, шерстка русая, я таких у нас и не видел. Я было хотел его взять, но тут этот как подорвется к нему, возьмет на руки, а на меня зубы скалить. Ну думаю, ладно, зачем без толку мальца мучить.
Создаю, созерцаю, размышляю...
