Шурша ногами по новой, но уже побитой и потёртой плитке, я подошёл к стенке, вдоль которой располагалось пять касс, из которых, однако, работала только одна (за все те разы, что я бывал здесь, я не видел, чтобы работало больше двух), и занял место в очереди. Да, очередь: сложно оценить её длину, ведь люди стояли рядом с единственной кассой в некотором беспорядке, как и сложно оценить в ней своё место. Ваше положение в местной очереди измеряется не количеством человек впереди вас, а расстоянием от вас до кассы по прямой. Чем меньше расстояние – тем больше у вас шансов занять своей персоной кассиршу, пока она не занята персоной чужой. Весьма своеобразная система, которая требует для своего использования немало ловкости и… стойкости, ведь в надежде укоротить дистанцию до заветного окошка стоящие позади вас люди напирают вперёд нещадно, не иначе как будто они революционеры и в данный момент прорывают полицейские заграждения неугодного им режима.

Баррикада прорвана мной, остальные бунтовщики позади, и вот я уже на ковре перед кассиршей – пожилой женщиной в макияже, с короткой стрижкой, в старушечьих очках и маске (всё так же сдвинутой на подбородок – видимо именно этот орган в особенном организме продавщицы нуждается в максимальной защите). Она повернулась ко мне, повернулась, потому что до того была развернута вправо – в сторону остальных касс, где, как было видно, перед окошками также сидели кассирши и что-то между собой обсуждали. «Интересная у них работа» — подумалось мне. Однако покидаться камнями в огород проказницам-кассиршам я не успел, так как надо было озвучить место своей доставки в открытое перед собой оконце и оплатить оную в протянутую ниже лапу приёмника. Бесконтактно получив от меня средства через приёмник (при том вполне контактно уложив их в кассу руками без перчаток – положительно русскому продавцу кроме подбородка защищать нечего), она распечатала мне билет, и я отошёл от кассы, чтобы уложить билет в карман и подумать, куда податься в эти полчаса, что оставались до отбытия автобуса.