Травма не прошла для него совсем уж бесследно. Вскоре Никиту посетил отвратительный кошмарный сон.
  В нем он проснулся от того, что на улице пронзительно заревела сирена.
  Здрогов вскочил с кровати и подбежал к окну. По улице бежали люди. Куда? Зачем?
  Никита метнулся в комнату родителей.
  Отец и мать в молчании стояли у окна и смотрели на улицу. Их лица окаменели и утратили всякое выражение, напоминая восковые. А сирена продолжала выть.
  — Что это? – выдавил из себя Никита.
  — Война, — безжизненным голосом сказал отец, даже не повернув головы в сторону сына. — Остались минуты. Потом – все.
  — А если в бомбоубежище…
  Голос Никиты срывался.
  — Зачем? – так же безжизненно, без выражения произнесла мама. – Это лишь отсрочит неизбежное.
  Ужас невидимой рукой схватил Никиту и душил, душил… Пожалуй, никогда ему не было так страшно. Даже в том сне, где его пытали и приговорили к четвертованию.
  Рок. Обреченность. Неизбежность.
  Эти три слова отбили в его голове барабанную дробь.
  А затем вдруг все прервалось. Никита проснулся. И первым делом – поразился тишине. Такой сладкой, счастливой, безмятежной. Но все же Здрогов встал с кровати, на цыпочках вышел в коридор, чуть-чуть приоткрыл дверь в комнату родителей и заглянул туда. Они преспокойно спали.
  Никита вернулся к себе. Сейчас ему будет не до сна: предстояло осмыслить увиденный кошмар.