После сообщения о гибели Баджари в результате атаки диверсантов руководство армией перешло к иранскому Генштабу.
  Движение армейской колонны в сторону столицы было остановлено. Срочно собравшемуся генералитету предстояло решить вопрос, что предпринимать дальше. Баджари погиб, шах за границей, Бахтияр, уехавший из своей резиденции под защиту верного ему полицейского подразделения, слал одно за другим указания, противоречащие друг другу.
  Поэтому подавляющее большинство высших офицеров выступило за нейтралитет армии, было составлено соответствующее заявление, которое и стало итогом совещания. 
  Не согласился с общим решением лишь командующий сухопутными силами генерал Абдул Бадреи. Он покинул совещание и вместе с группой сторонников объявил о смещении Бахтияра и генштабистов и начале карательной операции. В завязавшейся сразу же перестрелке Бадреи был убит, а его сторонники бежали.
  В Тегеране ополченцы перешли в наступление. К ним присоединялись все новые участники восстания, на автобусах и в грузовиках прибывали отряды из других городов. Шахгвардия повсюду бросала позиции и сдавалась. Командующей ею военный комендант генерал Рахими был захвачен повстанцами в плен и расстрелян.
  Для Бжезинского, следившего за событиями в непрерывном режиме, эти часы стали самыми черными в жизни. Чья-то невидимая рука легко обрушила столь тщательно подготовленный план операции «Фортинбрас», словно это был карточный домик. Рушилась и геополитическая стратегия Бжезинского, направленная на охват СССР враждебным кольцом по периметру южных границ.
  На срочном совещании, созванном президентом, у Бжезинского случился срыв. Он принялся настаивать на военной интервенции в Иран с привлечением Великобритании, Турции и Пакистана. Тогда госсекретарь Сайрус Вэнс молча встал и направился к выходу из президентского кабинета.
  — Сайрус, что это за демарш? – окликнул его президент.
  — Мне не о чем дискутировать с человеком, который лишился рассудка.
  Президент заставил его вернуться, а предложение Бжезинского даже не стал обсуждать.
  Впрочем, для Збигнева еще не было все проиграно. Решающий раунд будет впереди – военная провокация в Черном море, подготовка к которой шла полным ходом.
  А в Иране уже к середине дня 11-го февраля ситуация была ясна, и никого не удивило известие о бегстве из страны Бахтияра.
  В это время с недостроенных баз в Тебризе и Мешхеде американцы уже вовсю проводили эвакуацию. Брошены были стройматериалы, продовольствие, часть техники. В сторону границ с Турцией и Пакистаном потянулись колонны грузовиков и автобусов, вывозивших военную технику и персонал.
  Проводы были торжественными. Там, где вдоль трасс стояли деревни, их жители выбегали из домов, подходили к дороге, выкрикивали вслед уходящим американцам ругательства и швыряли навоз, а иногда и дохлых крыс, если были в наличии.
  Столкновения в Тегеране и других городах постепенно затихали. Дольше всех сопротивлялся гарнизон Солтанатабад , но в ходе четырехчасового боя повстанцы, большинство которых составляли федаи, сломили его сопротивление.
  Когда весь Тегеран был уже в руках ополченцев, а остатки шахгвардии сдались, кто-то обратил внимание, что над меджлисом по- прежнему развевается знамя с гербом правившего две тысячи лет назад парфянского царя Харрута, символ вечности и незыблемости монархического правления. Лев с мечом в лапе в дальнейшем был унаследован всеми последующими династиями, включая Реза-шахов Пехлеви.
  Группа ополченцев взобралась на крышу меджлиса. Один из них сорвал знамя и швырнул вниз, а другой водрузил на флагшток национальный флаг Ирана.
  Знамя царя Харрута Второго, перевернувшись в полете, упало на землю, где тут же стало добычей набежавшей толпы. Люди ломали древко, рвали на мелкие кусочки полотнище и разбрасывали их по сторонам, где их подхватывал и уносил в стороны налетевший ветер.
  Самая древняя в мире персидская монархия, насчитывающая две с половиной тысячи лет, прекратила свое существование.