Сафар же находился в университете, с ним была и Заладьева, переодевшаяся по этому случаю в костюм камуфляжного цвета. 
  Звонок Нур-Нияза Сафару с сообщением о провале попытки офицеров-заговорщиков нейтрализовать Баджари и их казни оказался столь жестоким ударом, что хуже было не придумать. Ведь начиная восстание, именно на эту акцию сделали ставку фундаменталисты, а вслед за ними вынужденно и федаи. Теперь же стало известно, что колонна бронетехники, артиллерии и живой силы, собранная Баджари в Казвине, выдвинулась на Тегеран.
  Наступило подавленное молчание, которое чаще всего сопутствует внезапному осознанию неизбежности поражения. Но это молчание Валентина быстро нарушила, мгновенно приняв решение и обратившись к Сафару:
  — Мне будет нужна машина с взрывчаткой. Желательно — с бронированными стеклами.  
  — Что ты опять затеяла?
  — Я выеду на трассу в сторону Казвина, до встречи с армейской колонной обогну ее по боковым дорогам, чтобы подъехать к ней сзади. И на полном ходу врежусь в автомобиль Баджари. Заодно взрывчаткой разнесет и соседние машины, где будут остальные штабисты. Колонна окажется обезглавленной.
  — Нет, — жестко сказал Сафар.
  — Не поняла.
  — Во-первых, у нас нет столько взрывчатки.
  — А у хомейнистов?
  — Если и есть, то нам они ее не дадут. Во-вторых, почему ты не предусматриваешь, что на случай гибели Баджари американцы припасли какую-нибудь запасную фигуру? Они могут снова вывести на сцену Бахтияра, который, укрывшись на неизвестном объекте, продолжает, между прочим, исполнять обязанности главы государства и уже сделал заявление с обещанием «покончить с мятежом».
  — Армия не пойдет сражаться за Бахтияра. У него нулевая популярность.
  — Значит, Баджари найдут другую замену. Например, командующий сухопутными войсками Бадреи, либо военный комендант Тегерана Рахими. Но есть еще и главная причина, по которой я не могу позволить тебе погибнуть. В самом начале столкновений мне пришла шифровка от вашего ГРУ, что за твою безопасность я отвечаю лично.
  КГБ и ГРУ Минообороны – две конкурирующие структуры. Хотя действуют за рубежом они совместно, каждая из них стремится продавить свою точку зрения. Именно это и происходит сейчас. Через голову Заладьевой, главы резидентуры КГБ в Иране, ГРУ вышло напрямую на Сафара со своей собственной директивой. 
  — А у тебя своя голова на плечах есть? – поинтересовалась Валентина.
  — У меня еще и честь есть. И если я в этой переделке останусь жив, то не хочу всю оставшуюся жизнь слушать историю о том, как командир федаев Сафар в самый тяжелый момент прикрылся женщиной.
  — Считай, что я в статусе координатора левых сил Ирана снимаю с тебя всю ответственность за мои действия.
  — Вот и координируй, но из относительно безопасного места. Ева, ты на Востоке. Решения здесь принимают только мужчины.
  Заладьева неожиданно рассмеялась:
  — Знаешь, Сафар, я ведь человек традиционного воспитания, терпеть не могу всякую феминистическую дурь и сейчас мысленно аплодирую тебе и Востоку. Но как марксист марксисту должна тебе заявить, что после такого проявления феодально-буржуазной отсталости наш общий знакомый Владимир Ильич Ленин сейчас четыре километра гнался бы за тобой, размахивая бейсбольной битой и выкрикивая «Банзай!»
  Сафар невольно улыбнулся, видимо представив в красках такую картину. Валентина же продолжила:
  — Но главное – другое. Победа Баджари – это американские ракеты в Тебризе и Мешхеде. То есть – война. А ты помнишь пророчество последнего атланта? Так вот: я родилась в год Змеи в ночь на Праздник винограда.
  Сафар выглядел потрясенным:
  — Ева, откуда ты знаешь о пророчестве последнего атланта? Ты же не иранка!
  — Вот тут-то ты и ошибаешься. Я иранка и родилась в Гафуте.
  — Но по твоей внешности этого никогда не скажешь!
  — Генетика – штука капризная, Сафар.
  — Тогда ответь, как звучит твое настоящее имя, — потребовал командир федаев.
  Немного поколебавшись, Валентина что-то тихо прошептала ему на ухо.
  — Кто такие Амбеаршан и Файзак? – удивленно спросил Сафар.
  — Сейчас мне пришлось бы прочитать тебе курс истории, а на то уже нет времени.
  — Хорошо, — сказал Сафар. – Но на эту верную гибель ты пойдешь не одна. Я сформирую диверсионную группу из четырех человек на двух машинах. У каждой будет гранатомет. Возле Бейянуза наши устроят засаду и обстреляют колонну, заставив ее остановиться. Вы этим воспользуетесь, подъедете сзади по встречной полосе, попытаетесь поравняться с автомобилями Баджари и его штабистов и выбить весь состав выстрелами из гранатометов. Но еще раз спрашиваю: ты осознаешь, что шанса вернуться назад у вас не будет?
  — Мы с тобой уже обсудили эту тему, — отмахнулась Валентина. – Но раз уж у тебя нет взрывчатки, найдутся ли машины с бронированными стеклами? Чтобы нас не изрешетили раньше времени.
  — Два таких «Фиата» у нас есть.
  — И еще. Над каждой машиной должен быть закреплен плакат с двусторонней надписью «Минировано!» Но задернутый полотном. Как только мы поравняемся с колонной, то полотно сдергиваем, и солдаты увидят надпись. Возможно, это отобьет у них желание стрелять в нас с близкого расстояния, и мы выиграем минуты, чтобы поравняться с автомобилем Баджари. Я даже догадываюсь, кто будет там с ним. 
  — Кто?
  — Во время встречи в Гафуте, я видела, что у него эскорт из каких-то недобитых фашистов. Они уже не молодые, но наверняка настоящие профи. На надпись о минировании они не поведутся и половину из нас выбьют стрельбой почти сразу. Поэтому у тех из нас, кто поедет на первой машине, шансов достать Баджари из гранатомета будет крайне мало. У двоих следующих – гораздо больше. Поэтому лучший стрелок из гранатомета должен находиться в задней машине.
  — Ты все так по полочкам разложила, что с тобой и не поспоришь, — угрюмо признал Сафар. – Сейчас тебе надо немного отдохнуть. Я за это время найду тех троих, кто захочет пойти с тобой на эту… акцию.
  Он завел Заладьеву в небольшую комнату, где был топчан, и оставил ее одну. Чекистка прилегла, закрыла глаза и сразу заснула.
  Проснулась она от голосов. В комнате было несколько человек: Сафар, уже знакомые ей Хосров и Зарташт и четвертый, которого она видела впервые.
  — Это Азхат, он у нас теперь вместо Сейфи, водит машину, — представил его Сафар.
  — Ну, что я могу сказать вам, ребята? – обратилась Валентина ко всем троим, поднявшись с топчана. – Сафар наверняка вас предупредил, что для нас это дорога в один конец. Если кто-то из вас этого еще окончательно для себя не осознал, то еще есть возможность отменить свое решение. У нас не община самураев. Если у кого-то из вас дома беременная жена или престарелые родители, о которых больше некому позаботиться, правильнее будет отыграть назад. Такое ваше решение тоже найдет у нас понимание и уважение. Так – что?
  — Я иду, — сказал Хосров. – За то, что они сделали с Сейфи…
  — И я иду, — поддержал Зарташт. – Беременной жены у меня нет, а родителей свели в могилу эти мрази через свой проклятый банк.
  — И я, — последним подал голос Азхат.
  Заладьева обратилась к Сафару:
  — Только вот что… Меня порой от вашей махновской вольницы прямо током шарахает. Назначь кого-нибудь из них старшим, а остальные пусть ему безропотно подчиняются. Я первая подам в этом пример.
  — Я понял, — кивнул Сафар. – Хосров будет старшим группы. Идете двумя машинами. В первой Азхат за рулем, Зарташт с гранатометом. Во второй Ева за рулем, Хосров с гранатометом. Доезжаете до Бейянуза, берете в сторону и издалека пропускаете колонну. Как только услышите выстрелы – это сигнал для вас тоже вступить в игру.