Черный «Мерседес» Баджари двигался, как и предполагала Заладьева, в середине армейской колонны. За рулем сидел Томас, рядом с ним – Конрад, а Уве и Линда находились сзади по обе стороны от генерала, тем самым страхуя его и справа, и слева. Таким образом, «контуберналы» как бы образовали для Баджари живой щит, который был своего рода дополнением к бронированному корпусу автомобиля.
  В таком же «Мерседесе» ехали сзади старшие офицеры из штаба генерала. Но корпус их машины не имел бронированной основы, поэтому штабисты не могли чувствовать себя столь защищенными от вражеских пуль, как будущий диктатор Ирана.
  Генерал был углублен в изучение складной карты Тегерана, когда впереди вдруг раздался треск автоматных очередей. Едущая впереди БМП остановилась, заставив затормозить и Томаса, от чего всех сидящих в автомобиле как следует тряхнуло.
  Тотчас же ожил компактный телефон, встроенный в заднюю сторону спинки кресла Конрада и находящийся от Баджари менее, чем на расстоянии вытянутой руки. Генерал схватил трубку:
  — Да! Что там?
  — Обстрел спереди с обеих сторон, — сообщила трубка. —  Засели они там серьезно, нам придется задействовать танковый огонь.
  — Сколько вам потребуется времени, чтобы освободить путь? – с нетерпением спросил Баджари.
  — Предположительно – от двадцати до тридцати минут.
  Генерал с недовольным видом положил трубку. Задержка на полчаса для следования колонны критической не являлась, но это наверняка не первая засада. Скорее всего, противник, уже знавший о выдвижении карательной группировки к столице, выбрал тактику многократного проведения таких обстрелов, чтобы максимально замедлить приближение правительственных сил к городу. 
  Но тут телефон снова издал несколько хрипящих гудков. Баджари снова снял трубку:
  — Что там у вас еще?
  — Колонну нагнали две гражданские машины и перешли на встречную полосу. На каждой – плакат с надписью «Минировано». Наши боятся стрелять, а машины скоро поравняются с вами.
  Телефон работал в режиме громкой связи, поэтому спутники Баджари слышали каждое слово.
  — Это она, — изменившимся голосом сказал Баджари.
  — Русская из КГБ? – быстро спросил Конрад.
  — Да…
  — Машины не заминированы, она блефует. Скажите, чтобы ваши стреляли.
  Генерал повторил это в трубку, после чего очереди стали слышны и сзади. Томас вгляделся в зеркало заднего вида и крикнул:
  — Они приближаются к нам!
  — На пол, герр генерал, немедленно! – заорал Конрад, а Уве схватил Баджари за плечи, надавил что есть силы и запихнул Баджари в узкое пространство между сидением, полом и передним креслом.
   Генерал оказался в предельно унизительной и донельзя неудобной позе, хотя и довольно безопасной.
  Его голова уперлась в крепкие ноги сидящей Линды, обтянутые черными колготками. Неожиданно Баджари почувствовал совершенно неуместный в этой ситуации наплыв сексуального желания.
  «А ведь я так и не предложил ей переспать», — промелькнула у него в голове нелепая мысль.
  Впрочем, его телесный контакт с объектом вожделения быстро завершился. Линда крикнула Томасу, чтобы он остановился, выскочила из автомобиля и подбежала к остановившейся сзади машине с офицерами штаба, на ходу выхватывая свой пистолет «фарион». Рванув на себя дверцу офицерского автомобиля и недвусмысленно качнув пистолетом, она крикнула:
  — Вон отсюда, все!
  Штабисты генерала, на которых вид разъяренной фурии с оружием подействовал едва ли не больше, чем атака террористов, мгновенно повыскакивали из своего «Мерседеса». Линда быстро заскочила в машину, села за руль и начала опускать стекло.
  В это время и Томас сделал то же самое. Сейчас они были готовы вести огонь сразу из обеих машин.
  Поэтому, когда «Фиат» с Азхатом и Зарташтом проехал мимо «Мерседеса» Линды и приблизился к автомобилю Баджари, по нему началась стрельба одновременно спереди и сзади. Переднее стекло «Фиата» пошло трещинами, но первые попадания выдержало благодаря особому составу. А Зарташт уже высунул ствол гранатомета из окна.
  Он не знал лишь одного: Линда была снайпером. Когда заднее стекло «Фиата» после нескольких ее выстрелов разлетелось, пуля из ее «фариона» попала Зарташту точно в голову. 
  Азхат выхватил гранатомет из рук убитого товарища, но он не знал, в какой из двух машин находится генерал. Он потерял несколько драгоценных секунд, прежде чем сообразил, что Баджари должен быть в передней машине, где находились сразу трое, тогда как опасная женщина-снайпер была явно одна. Но для дальнейших действий Томас и Уве не оставили ему времени. Томас высунулся из окна, а Уве – из потолочного люка, который открывался автоматически. И оба открыли бешеный огонь из своих пистолетов.
  Больше держать удары переднее стекло «Фиата» не смогло и разлетелось на осколки, а Азхат, нашпигованный пулями, выпустил из рук гранатомет и повалился на труп Зарташта.
  В горячке этого скоротечного боя четверо бывших «гитлерюгендов» на мгновение странным образом забыли, что вражеских машин две, а вторая куда-то исчезла. Между тем, все объяснялось просто. На этом участке трассы Тегеран-Казвин с обеих ее сторон тянулись широкие грунтовые полосы, поэтому Заладьева, проскочив между двумя остановившимися БМП, быстро нагоняла автомобиль генерала с правой стороны. Когда ее «Фиат» резко остановился на грунтовой обочине в нескольких метрах сбоку  от машины Баджари, который уже полагал, что неприятности закончились, и, не дожидаясь разрешения Конрада, поднялся с пола и сел обратно на сидение. Но в следующее же мгновение его язык прилип к горлу: с водительского места остановившейся рядом машины Заладьева приветливо помахала ему рукой, хотя и не могла видеть его за тонированным стеклом.
  Хосров отодвинул Валентину и выбил стволом гранатомета левое боковое стекло, выставив ствол наружу в сторону «Мерседеса». Но реакция телохранителей генерала вновь оказалась блестящей. Их выстрелы опередили его попытку нажать на курок гранатомета. Убитый Хосров все же не свалился на пол, продолжал частично загораживать собой Заладьеву, а гранатомет все еще смотрел в сторону генеральской машины.
  Заладьева осталась одна.
  До этого момента ни автоматные очереди иранских солдат, ни пули «контуберналов» Баджари не причинили ей ни малейшего вреда, каким-то чудом она не была даже ранена. Сейчас она перехватила гранатомет из рук Хосрова и нажала на курок, в следующее же мгновение бросившись на пол.
  «Мерседес», в котором находились Баджари, Конрад, Уве и Томас, на какой-то момент утратил очертания, превратившись в шар ярко-оранжевого пламени. Взрывная волна хорошенько тряхнула как «Фиат» Валентины, так и «Мерседес» Линды, которая уже успела сделать множество выстрелов в сторону Заладьевой, но почему-то ни разу не попала. Из всех пятерых, кто до этого ехал в машине Баджари, в живых осталась только она одна.
  Валентина вскочила с пола и бросила взгляд в сторону того, что осталось от «Мерседеса» и его пассажиров.
  — Сочувствую, господа, но второй раз пошла ко дну ваша гексера, — процедила она сквозь зубы и, что было силы газанув, рванула вперед.
  Хотя советская разведчица выполнила свою задачу, шансов спастись у нее уже не было. Сейчас ее «Фиат» окажется под огнем армейской колонны. И – все.
  Неожиданно она увидела справа хилую, еле очерченную грунтовую дорогу.
  Мгновенно отреагировав, она крутанула руль вправо. На повороте машину развернуло почти на сто восемьдесят градусов, но Заладьева справилась с управлением и вырулила на эту дорогу, которая оказалась вся в ухабах, от чего автомобиль беспощадно трясло. А танки, развернув в ту сторону башни, дали несколько залпов вслед «Фиату». К счастью, снаряды легли относительно далеко от машины, поэтому «Фиат» не пострадал, его лишь тряхнуло посильнее, чем только что, а остатки стекол окончательно вылетели. Но для самой Валентины ударная волна не осталась без последствий. Ее контузило, хоть и незначительно. Из носа пошла кровь.
  Вдруг танки перестали стрелять. И причина для этого была простая.
  Единственной удачей Линды за все время перестрелки был выстрел, пробивший голову Зарташту. Всю остальную обойму она расстреляла впустую. Но смиряться с такой ситуацией она не собиралась и сорвала свой «Мерседес» с места вслед за Заладьевой и вскоре уже мчалась за «Фиатом» по сельской грунтовой дороге. Иранские танкисты не знали, кто находится в черной машине, поэтому прекратили стрельбу, опасаясь в нее попасть.
  — Какая-то нервная немка, — вслух констатировала Валентина. – Она точно не выспалась сегодня.
  Но шутить было особо не над чем. «Мерседес» стремительно нагонял ее израненную и еле дышащую машину. Поравнявшись, Линда ударила «Фиат» бортом, заставив Заладьеву на мгновение потерять управление, но чекистке и на этот раз удалось его восстановить и выровняться, в то время, как «Мерседес» изготовился к новому удару. 
  Дальше грунтовка поворачивала вправо, потому что впереди была утоптанная каким-то стадом скота площадка, за которой возвышенность обрывалась. Внизу под обрывом могла быть речка или низина.
  Валентина не стала сворачивать, выехала на эту площадку, развернула свой автомобиль на девяносто градусов и затормозила.
  Линда затормозила тоже, мгновенно оценив ситуацию. Мощный тяжелый «Мерседес» одним ударом легко столкнет в пропасть относительно небольшой «Фиат», но инерция может запросто вынести следом и его. Явно русская этим и хотела заставить ее затормозить, чего успешно добилась. А теперь? Что у нее на уме?
  Линда решила рассчитать силу удара настолько, чтобы толкнуть «Фиат» к краю пропасти, а себе обеспечить тот инерционный предел, который не позволит ей вылететь следом. Если силы удара не хватит, чтобы столкнуть вражескую машину вниз, она этот удар повторит.
  Когда до надвигающегося «Мерседеса» остались считанные метры, Валентина резко ударила по газу, рванув вперед и одновременно выворачивая машину влево, прочь от пропасти.
  Линда с запозданием поняла, что сейчас ударит в пустоту. Она нажала на тормоз, но теперь инерционный путь для ее не встретившего препятствия автомобиля оказался вдвое длиннее ранее рассчитанного.
  «Мерседес» перевалился через край обрыва и исчез.
  Выскочив из своего автомобиля, Заладьева подбежала к этому краю обрыва, взглянула вниз и прокомментировала увиденное:
  — Гитлер капут.
  Впрочем, первому заместителю верховного главнокомандующего вооруженных сил Ирана судьба бывшей телохранительницы была  глубоко безразлична. Земной путь Варсега-Баджари, однажды уже прервавшийся в битве при Карре за пятьдесят три года до рождества Христова, в результате эксперимента Юджина Элспи неожиданно возобновившийся, одним прыжком преодолев срок в две тысячи лет, теперь пришел в точку своего окончательного завершения.