— Зачем?

— Потому что ты красивый и умный очень, но как бы «мертв внутри». Никто не мог к тебе подобраться из женских особей. А я, видишь, как клещ, смогла заползти тебе под сердце.

Кристи с трубкой телефона горестно присел на железный стул около камеры.

— Понятно. Получается, эти розы, которые я раздал, были с фальшивым счастьем.

— Чего?

— Да глупая ты, раз так игриво видишь и приманиваешь телом, страстью, огнивом.

— Ты сам вообще то виноват, что теперь тебе уголовка будет за твои странные поступки. Ты и до этого странным был. Теперь тебя судьба наказала за это, понял?

В горло Кристи врезалась слезно — обидчивая стрела. Он швырнул телефон в стену. К нему подбежали дежурные.

— Э, че творишь? Как с зоны откинешься, еще и за телефон будешь платить, будучи безработным.

Кристи агрессивно смотрел на сотрудника полиции, который сказал эту фразу и пытался от жизненных ударов со всех сторон взглотнуть слезы в себя и ни в коем случае не показывать их внешнему миру. Пару секунд спустя он вроде бы успокоился, однако непонятно откуда на него, начиная с пяток ног и до макушки головы, на него хлынуло отчаяние. Он подбежал к полицескому, который только открывал из пакета масляный пончик:

— Пожалуйста, не сажайте меня. Я же совсем чуть — чуть взял.

— Руку убери.

— Убрал.
— Мы, сажая тебя, предотвращаем будущие преступления. Сейчас тебя не накажем, так ты потом начнешь и ювелирные магазины обчищать и уже не прохожим раздавать, а себе в кармашек класть. Кристи снова сел на лавку в камере, посмотрел на окно в участке. Там агрессивный снежный хлопок выделывал кульбиты около стекла, наблюдения за снегопадом усыпили