Часть 2.

Сахемхет вздрогнул, через несколько секунд вздохнул. Первый мощный удар сердца пронесся глухим звуком по всему телу. Удары становились все сильнее и чаще, дыхание глубже. Его руки непроизвольно задрожали, потянулись к лицу. «Рождественские» благовония защекотали нос, и юноша тихо чихнул. Стянув с лица ткань, он осмотрелся: только густой мрак и ничего, кроме него.
«Уснул в гробнице? – предположил он, но потом вспомнил, как закрывал тяжелые двери и садился в автомобиль. – Нет, похоже, я дома. Надеюсь, мой билет в Англию отец еще не сдал? Так хочется праздника…»
Собравшись с силами, Сахемхет встал с постели. Осторожно, выставив вперед руки, дошел до окна и раздвинул шторы. Яркий свет ударил по глазам. Юноша упал на колени, закрывая ладонями лицо. Прошло не меньше часа, прежде чем он смог открыть глаза и подняться. Осмотрелся: в комнате ничего не изменилось, даже разрешение на раскопки, подписанное отцом, лежало на столе. Но увидев свое отражение в зеркальной дверце шкафа, молодой человек немного опешил, а потом рассмеялся вслух:
«Неплохой костюм на Хеллоуин, – он потрепал на пальцах льняные полосы, – только, вроде, через пару дней Рождество… И кто так подшутил? Искандер? София? Джон? Или отец?! – и, помолчав, добавил: – Конечно, отец… Он злится, что я нарушаю семейные обычаи. Семья важнее, а за пару недель с библиотекой ничего не случится».
Сахемхет решил, что не будет пугать таким видом домашних, а приведет себя в цивилизованный вид и спустится к завтраку, тем более что на часах было уже восемь часов. Приняв душ и переодевшись, он подошел к столу, взял очки, протер стекла и водрузил на переносицу. Повернулся, чтобы снова увидеть свое отражение в зеркале и, зацепившись об стул, растянулся на полу. Все вокруг расплывалось, словно он смотрел на мир сквозь круглый аквариум с водой. В полном недоумении юноша снял очки, с которыми не расставался всю жизнь, – и тут же мир снова обрел четкость. Он встал, чтобы еще раз посмотреть на себя в зеркальную створку. Наконец-то он выглядел как настоящий полевой археолог: бежевые рубашка и брюки, льняной шарф на шее. Тряхнув длинными рыжими волосами, молодой человек улыбнулся своему отражению: теперь никто не будет назвать «четырехглазым ботаником» или «рыжим очкариком». В мыслях промелькнули планы на ближайшее будущее, где будут рождественская поездка в Бирмингем, спуск в библиотеку Древних и, по возвращении, поиск работы или института для получения третьего диплома – уже археолога.

Еще постояв перед зеркалом и подумав над праздничной речью, в которой он попросит у отца прощение, Сахемхет спустился на первый этаж в обеденный зал. Огромный стол занимал почти все помещение, и за ним было всего лишь одно свободное место рядом с главой семьи. На молодого человека не сразу обратили внимание, а тот стоял, ничем не выдавая своего присутствия, и молча разглядывал сидевших. Во многих из них было что-то знакомое, похожее. По всей видимости, они являлись прямыми потомками Стефана, но были и те, кто стал частью их фамилии, скрепив союз священными узами брака. С места старшего в семье поднялся седовласый мужчина преклонного возраста, медленно направился в сторону гостя.
– Дедушка, – испуганно произнес юноша. – Как такое возможно? Я сплю?
– Нет, Сахемхет, – произнес мужчина, стирая навернувшиеся на глаза слезы, – ты, наоборот, проснулся. Я не наш дед, я твой старший брат Искандер.
– Ему всего тридцать восемь!
– Было… четверть века назад, когда ты уснул.
– Что?! – Аджари-Карнарвон младший пошатнулся и был заключен братом в крепкие объятия. – Значит мне… Мне уже пятьдесят?
– Я бы сказал, что тебе все также двадцать пять. Все такой же рыжий, с веснушками и зелеными глазами. А где очки?
– Они больше не нужны. Я превосходно вижу… Что со мной? Как можно просто закрыть глаза и проснуться через десятилетия?
– Отец рассчитывал, – вздохнул Искандер, – что ты проспишь неделю, максимум, две. Маска не спасает от «гадости», которой пропитан воздух гробницы Птаххетепа. Даже если был без перчаток, если касался саркофагов – ты не должен был на столько уснуть. Отец с добровольцами столько раз проверял, и они спали не больше трех недель. Куда ты сунулся?
– Я нашел коробку, которую закопал Птаххетеп с «этой самой гадостью», рядом с гробом дедушки, – усмехнулся Сахемхет, освобождаясь из братских объятий, – я открыл ее, прикоснулся к содержимому. На ощупь это похоже на плотное облако, ощутимое и невесомое… И запах свежести, как после грозы.
В зале царила непривычная тишина: сидевшие за столом внимательно слушали разговор братьев. Звонкая пощечина нарушила ее подобно разбившейся вазе. Юноша прикоснулся к щеке, на которой разгорался след от удара. Он понимал, что заслужил подобное. Искандер, зная характер младшего брата, ждал ответного хода. Но вместо слов гнева с губ Сахемхета сорвалось лишь тихое «прости».
– Надо было тебя оставить в склепе, в гробу, – громко ворча, старший брат вернулся на место, – оттуда проще выбраться, чем попасть туда. Может, Древние с мертвыми научили бы думать головой и заботиться о близких.
– Почему за столом нет родителей, Джона? – после долгого молчания спросил Сахемхет.
– Не дожили до радостного дня, – донеслось с другого конца. – Брат погиб десять лет назад на раскопках в Завьет-аль-Эриане. Его экспедиции разрешили работать в разрушенной пирамиде на закрытой территории. Военные молчат о том, что там произошло; тела всех, кто там копал, привезли в закрытых металлических гробах… Отец после этого заболел, его не стало три года назад, мама прожила еще восемь месяцев. Все плакала от тоски по вам троим…
Аджари-Карнарвон младший отвернулся, пряча слезы, текущие по щекам, направился к двери. Душа разрывалась на клочки от боли и вины перед ними. Оклик брата заставил его остановиться.
– Вернулся и сел за стол! Для кого четверть века пустой стул стоит?
Сахемхет без возражений устроился рядом со старшим братом.
– Лечебное голодание – вещь хорошая, но надо есть, чтобы жить, – добавил Искандер, наполняя тарелку брата маленькими порциями праздничных блюд.
– Последнего меньше всего хочется, – прошептал молодой человек.
– Ты про салат?
– Нет, про «жить»…
– Прости меня, – мужчина положил руку на плечо брату. – Я сорвался. Так ждал этого дня, хотел затискать, как в детстве, в объятиях, наговорить слов счастья и любви. Так долго ждал, что вместо радостных возгласов влепил пощечину… Знаешь, отец не понимал, а я понял… сейчас понял. Ты не просто так нашел коробку, не просто так уснул на годы. Тебя благословил последний хранитель библиотеки на работу в ней. Обычному человеку туда без баллонов с кислородом и защитного костюма нельзя. А ты, как дедушка, сможешь быть там столько, сколько захочешь. И больше не уснешь! Теперь ешь – не хочу вызывать скорую из-за твоего голодного обморока…
– Значит, мир? – наполовину опустошив тарелку, произнес Сахемхет.
– Конечно, мир, – улыбка осветила лицо старшего брата. – Еще ругаться с тобой из-за пустяков.
Искандер, поднявшись, обратился домочадцам:
– Прошу внимания тех, кто влился в нашу семью за последнюю четверть века! Хочу познакомить вас с моим самым младшим братом Сахемхетом Неферджедкарой.
Молодой человек встал, склонил голову в знак приветствия.
– Для кого-то он будет дядей, – продолжил знакомство Аджари-Карнарвон старший, – для кого-то дедушкой и даже прадедушкой. Анна и Мария, – Искандер обратился к двум смеявшимся восемнадцатилетним девушкам, – Сахемхет – ваш дед, и не думайте к нему приставать! Он единственный, – с гордостью добавил глава семьи, – из нас четверых похож на бабушку Эмилию и единственный, не имеющий археологического и исторического образования.
– А кто же Вы по профессии? – не удержалась от вопроса Анна.
– Минералог и инженер-строитель высотных зданий, – ответил Сахемхет.
– Вам не нравится археология? – спросила Мария.
– Нравится, но в семье археологов много… Не отбирать же хлеб у Искандера!
Братья рассмеялись.
– Ведь сегодня Рождество? – уточнил юноша.
– Нет, братик, – вздохнула София. – Ужин в честь моего юбилея. Уже шестьдесят пять…
Молодой человек вышел из-за стола, со словами «с днем рождения» поцеловал сестру в щеки, обнял и вернулся на место.

Сахемхет перевел взгляд на большой парадный портрет дедушки и бабушки, висевший между окон. Они были его ровесниками (обоим за пятьдесят), когда согласились позировать. Восхитительная рыжеволосая англичанка, променявшая палеоантропологию на египтологию и получившая титул «Хозяйки большого дома», и настоящий египтянин, принц четвертой династии, ставший Главой Службы древностей – современным фараоном Древнего Египта. Их соединили любовь друг к другу и страсть к науке. Сахемхет-старший не смог расстаться с женой после ее смерти. «Куда же я без своего палеоантрополога? Кто поймет меня лучше, чем Эмилия?» постоянно говорил он, когда сын пытался вывезти гроб с мумией бабушки из отцовской комнаты в гробницу Птаххетепа. Аджари пережил ее на десять лет и тихо умер, положив голову на скрещенные руки на крышке гроба. Улыбка вечного счастья застыла на его губах. Она врезалась в память Сахемхета-младшего, ибо он и нашел любимого деда мертвым…
– Ты помнишь, – Искандер заметил отрешенный взгляд брата на картину и завел разговор о предках, – как за эти столом сидели дедушка с бабушкой, родители, мы? Знаешь, странно говорить о таких вещах, но я сижу на дедушкином месте, а ты – на бабушкином.
– А раньше я сидел напротив деда на другом конце стола, – поддержал разговор Сахемхет. – Он так захотел.
– Всё разговаривал с тобой на родном языке, а ты отвечал. Он безумно любил тебя.
– Я помню сказки, которые он рассказывал мне на ночь. Они такие красивые, – с грустью вздохнул юноша. – Жалко, что больше не услышу ни их, ни его голоса…
– Так уверен? – во взгляде Искандера заиграли «чертики».
– Что?!
– Когда дедушка рассказывал сказки, рядом лежал включенный диктофон. Утром он копировал запись на диск, текст переписывал на бумагу иероглифами, транскрипцией и переводом, упаковывал в коробочку и ставил в шкафу для ценных бумаг на полку к другим записям.
– Подожди… – задумался Сахемхет, пытаясь найти ключевые слова: – Диски… Надписи на полках… – и вдруг вскочил. – Вспомни! Дневник Джона! Птаххетеп говорил, что на дисках есть чертежи, но в них он ничего не понял, поэтому копировал только тексты? Да?
– И?
– Мы все полные идиоты, начиная с Птаххетепа! – радостно воскликнул молодой человек, привлекая внимание всех сидевших за столом. – Все считали, что там художественные, экономические, политические, летописные тексты, опираясь на папирусы. В записях деда сказано, что на узких подписанных полках лежали по несколько дисков. Он брал с разных полок, считывал на машине. А какие он брал? На них нет надписей, по виду одинаковые, круглые. По теории вероятности правша возьмет правые. А левые диски он считывал? Там должны быть чертежи! Каждая полка – наименование прибора, на ней диски со схемами, описанием правил эксплуатации и ремонта. Это не историко-художественная, а инженерно-техническая библиотека. И прочитать ее может только технарь, а не лингвист.
– Господи! – прошептала София, замирая от нахлынувшей эйфории. – Он верил, что ты сможешь! До конца верил! Ты должен ехать туда! Докажи свою теорию!
– А что же папирусы Птаххетепа? – произнес Искандер.
– Они бессмысленны без чертежей. Набор символов без ключа. Ведь если я нарисую эти знаки, – Сахемхет начертил пиктограммы ножом на салфетке с ярлычка рубашки, – и покажу, ты не поймешь, что хочу сказать.
– И что же это?
– Советы по уходу за одеждой, – добавила сестра. – Любая женщина это знает.
Старший брат нахмурился для вида:
– Ну, да…
– Я собираю вещи и еду на поиски библиотеки, – сказал молодой человек, допивая сок в стакане.
– Мы тоже хотим с тобой! – закричали сестры, но были тут же осажены недовольным Искандером.
– Сахемхет поедет один, – отчетливо и громко произнес мужчина. – Вы для него будете обузой, а не помощью. Сейчас лето, слишком жарко, – обратился он уже к младшему брату. – Подожди до середины осени, когда погода будет нормальной для поездки. Наберись сил, потренируйся со своим альпинистским снаряжением. Закажем оборудование для фотосъемки.
– Откуда знаешь про альпинизм? – удивился Аджари-Карнарвон младший.
– Поинтересовался в интернете, для чего веревка, крючки и прочие непонятности, которые я нашел в багажнике и под твоей кроватью. По горам любишь лазить?
– Не очень. Мне больше по зданиям нравится карабкаться или в пещеры спускаться. А это немного иное, чем горный альпинизм, и оборудование тут другое нужно.
– Как круто! – вне себя от восторга воскликнули сестры.
– Вон из столовой! – рявкнул на них глава семьи и, улыбаясь, прошептал, глядя на Сахемхета: – Эти прилипалы и шагу ступить не дадут, если их на место не поставить. Ты стал кумиром для двух непоседливых девчонок. Будь построже с ними, не то повиснут на шее и зацелуют до смерти.
Оставшееся время ужина прошло в тишине, лишь изредка София, Искандер и Сахемхет переговаривались друг с другом.
Покинув обеденный зал, юноша попросил Искандера помочь перенести дедушкину фонотеку в свою комнату и настроить оборудование для прослушивания. Он перебирал коробки с дисками в поисках сказки про мудреца и молодого фараона. Но на одной из них оказалась надпись «Моему внуку Сахемхету». Аджари-Карнарвон младший вставил диск в проигрыватель, включил запись и лег на кровать. Комнату наполнил ласковый, спокойный голос деда, описывающий путь до библиотеки, ее устройство, принцип работы считывающей машины. Но больше всего молодого человека потрясли последние слова хранителя: «Я не хочу, чтобы древняя головоломка стала смыслом твоего существования. Люби и будь любим, дари счастье и будь счастлив. Я последовал этим советам, и прожил потрясающую жизнь с твоей бабушкой. И я счастлив, что у меня есть ты! Твой дедушка, фараон Сахемхет Неферефкара Хор Ахет».
«Как ты прав, – юноша смотрел в потолок, еще раз прокручивая в голове его слова, – как ты прав. Я только спущусь туда, сфотографирую все тексты с чертежами и вернусь домой. Ты дал хороший урок в усыпальнице. Спасибо за заботу обо мне…»

Чтобы не бездельничать несколько месяцев и заработать денег на поездку, Сахемхет предложил свои услуги как промышленного альпиниста Главе Службы древностей Египта доктору Ахмату Дамани. Для того подобное было в диковинку, но, когда молодой человек объяснил суть, Дамани охотно принял его на временную работу. Как оказалось, новому зданию Каирского музея, как и старому, требовался частичный косметический ремонт. Строительные леса и подъемные машины портили внешний вид и для заделки небольших сколов краски были нерентабельны, а один человек вполне справился бы с такой задачей.
Анна и Мария всюду следовали по всюду за своим дедушкой, даже пытались спускаться по стенам, однако Аджари-Карнарвон младший быстро поставил рамки для их бурной деятельности. Они только готовили цементный раствор в маленьких ведерках для заделки трещин, разводили краску под тон старой, стояли внизу и цепляли небольшие емкости к тросу.
Когда работы по ремонту фасадов были закончены, Глава Службы древностей вызвал Сахемхета со всеми документами в свой кабинет. Молодой человек шел по коридору, такому знакомому до боли, читал таблички, как и четверть века назад. Остановившись и постучавшись в дверь, он вошел в кабинет. За отцовским столом сидел доктор Дамани и разбирал бумаги.
«В прошлый раз наш разговор быстро закончился, но сегодня я хочу познакомиться с Вами поближе, – затараторил мужчина. – Присаживайтесь».
Аджари-Карнарвон младший сел на стул напротив, положил папку на колени.
«Сказать, что я доволен проделанной работой, ничего не сказать. Я восхищен! Вам еще полагается неплохая премия за экономию на технике».
Молодой человек смущенно улыбнулся.
«Итак, – продолжил Дамани, – позвал я Вас не за этим. Документы принесли?»
На стол легли два диплома и паспорт.
– Хорошо, – мужчина начал с документа, удостоверяющего личность. – Вам бы его поменять на паспорт нового образца. Скажите, Вы не родственник одного из моих предшественников – Сахемхета Аджари?
– Его внук.
– Тогда понятно, почему возраст в документе и Ваша живая внешность не совпадают. Говорят, в Вашей семье не стареют… И вы потомки фараонов четвертой династии…
– Второе верно, – произнес Сахемхет, – а вот первое можно отнести только к моему деду и мне. Мы оба были в гробнице Птаххетепа, и нам повезло, что остались живы.
– А таинственная библиотека, о которой говорилось в дневнике Аджари, есть на самом деле? Или это художественный вымысел? – в глазах мужчины замерцал таинственный огонек предвкушения чего-то выходящего за рамки традиционной археологии. – В последние годы Стефана тошнило от одного упоминания о ней, а Вы как?
– Я поеду на поиски, – твердо сказал юноша, – потому что она реально существует. Хоть отец и старался выбросить ее из головы, но дал мне разрешение на раскопки.
Он достал из папки лист гербовой бумаги с печатью и подписью предыдущего Главы Службы древностей, положил на стол.
– Сейчас одного разрешения мало, – вздохнул мужчина и по очереди открыл дипломы Сахемхета. – А кто Вы по профессии? Инженер-строитель! Минералог! – воскликнул он. – Как Вас не выгнали из дома за такой выбор? Все Аджари-Карнарвон или египтологи, или антропологи. Вы нонсенс в этой семье.
– Дедушка посоветовал выбрать эти профессии, если захочу добраться до библиотеки. Поэтому никто ни слова не сказал, да и хлеб ни у кого из родственников не отберу.
– Так, я оформляю Вас на постоянную работу в Службу древностей как специалиста по технике безопасности при проведении археологических работ, совместителя-минералога в музейную лабораторию, выдаю удостоверение личности и разрешение на исследование местности на предмет безопасности новых раскопок. Это поможет избежать конфликтов с полицией, если попадетесь им. Артефакты не берите, когда будете возвращаться обратно. Припрячьте – потом вернетесь за ними. У министра культуры очередной заскок по поводу разграбления национального достояния.
– Почему Вы мне помогаете? – юноша задал вопрос, на который не ждал правдивого ответа.
– Стефан хотел оставить «трон» Вам, но не вышло. Мне пришлось стать новым Главой после его смерти. Я спокойно отдам «царское» кресло, как наследнику, но есть одно «но»…
– И что же?
– У Вас должны быть образование египтолога или историка и ученая степень не ниже доктора. Так прописано в требованиях к кандидатам на пост. Думаю, Ваши родственники не останутся в стороне.
– Спасибо за помощь, – улыбнулся Аджари-Карнарвон младший, пожал протянутую руку Главы Службы древностей.
– Это честь служить потомкам царей Древнего Египта, – ответил мужчина.
Юноша вышел в коридор, сел на против двери на один из пуфов в ожидании документов. Сахемхет начинал осознавать, что его ждет минимум пять лет учебы, написание и защита ученых степеней, на ближайшее десятилетие личная жизнь уйдет на второй план. Он с грустью вздохнул.
– Не переживайте так, – произнес вышедший из кабинета мужчина и протянул документы. – Время на вашей стороне. Все успеете.
Сахемхет склонил голову в знак благодарности, сложил бумаги в папку и направился по длинным коридорам к выходу.

К декабрю Искандер купил для брата подержанный электромобиль на солнечных батареях, подготовил альпинистское снаряжение, палатку, рабочий инвентарь, фотоаппаратуру. Сахемхет повторно отснял и распечатал план наружных строений библиотеки, перечитал дедушкин дневник в оригинале.
В день отъезда вся семья собралась рано утром провожать «искателя библиотеки Древних», как окрестили дедушку Анна и Мария, тоже рвавшиеся в путешествие. Но твердое решение Сахемхета ехать в гордом одиночестве очень расстроило сестер.
«Не боишься? Рядом никого не будет, чтобы вытащить тебя», – прошептал Искандер, обнимая брата на прощание.
«Нет! Я справлюсь и обещаю не рисковать», – ответил молодой человек, понимая, что совсем не хочет уезжать от большой и шумной семьи, вдали от которой он провел две трети своей несонной жизни.
«Возвращайся…»
«Вернусь!»
Под воздушные поцелуи Анны и Марии, Сахемхет завел автомобиль и выехал за ворота. Минуя самые шумные улицы Западной Саккары, он взял курс на трассу, соединявшую Каир и Луксор.