Что-то точило сердце Гаюса, но Вандея и двор погрузился в траур. Упрекнуть было не в чем – все скорбели. Вандея и вовсе ходила заплаканная…

Ровно три дня.

На четвертый день Гаюс, возвращаясь от раннего визита к королю – у короля ужасно раскалывалась голова после поминального пира по Адели, увидел, как из покоев Вандеи, оглядываясь, выходит Ронан (тогда он еще не знал, что Вандея станет официальной фавориткой принца меньше, чем через две недели от смерти принцессы).

Гаюс, со смутным предчувствием, пришел к Вандее уже к вечеру. Он понимал, что сам сотворил убийство, хоть и не знал, не мог предположить о последствиях.

-Леди Вандея, я дал вам несколько дней назад ивовый настой, вы не могли бы его вернуть? Флакон был из моих личных запасов, я уверен – у вас он остался, трех капель на стакан воды…

-А как же я? – усмехнулась девушка.

-Я сварю для вас другой настой, — заверил Гаюс.

-Я бы с радостью помогла вам, — Вандея очаровательно улыбнулась, — но флакон я потеряла.

Гаюс мрачно взглянул на нее  и ничего не сказал.

Вернувшись в свои покои, целитель вдруг понял, как ему противна его огромная комната, его большие, подбитые серебром сундуки, сколько в них лишнего! А для чего? Для той жизни, которая не значит ничего, которая ему и не принадлежит?

С того дня Гаюс стал равнодушен к богатству. Что-то надломилось в нем. Он пошел к королю и попросил уменьшить его жалование вдвое.