-Может – увеличить?– поинтересовался король.

-Уменьшить, – настаивал Гаюс, — я… ваше величество, я целитель. Целитель, который должен быть ближе к природе.

Король пожал плечами.

-И я хочу комнату меньше, — вдруг вспомнил Гаюс.

-Может – больше? – уточнил король. – Ну ладно, я понял, как это работает, странные у тебя пожелания, впрочем, как угодно.

***

Гаюс наказывал себя за то, что делал. Он знал, что если не поможет с ранами или вытравкой плода, то эти люди найдут решение – вопрос лишь в том, насколько качественнее это будет. За себя же Гаюс отвечал.

Он был уверен, что спасет и спасал. Его душа рвалась от горя, когда он видел, что болезнь его пациента не поддается лечению. Его душа рвалась, когда к нему приходила знатная дама и, рыдая, спрашивала – нет ли у ее мужа любовницы…

Но Гаюс молчал о скорой смерти пациента, лишь выполнял свой долг – перевязывал и обрабатывал раны. Сохранял безмолвие пред дамой, хотя пару часов назад ее муж и привозил к нему девушку.

Гаюс наказывал себя отречением от богатства, от благ. Он носил одну мантию, держа другую в шкафу, для особого случая, но случай пока не приходил.

Но этого было мало. Гаюсу начинало казаться, что за все свои грехи он недостаточно платит. Он принялся ходить раз в месяц по деревням, леча крестьян, которые не могли оплатить услуг целителя. И чем страшнее были язвы, что он встречал, тем счастливее был Гаюс. Сталкиваясь с низостью нищеты и полного забвения деревень, Гаюс был счастлив! Он стал проявлять рвение в исцелении самых обездоленных, спасал нищих, к которым боялись прикасаться даже самые стойкие духом благодетели.