– Как думаешь, – неожиданно она произнесла. Голос высокий, радостный, но…

Это было так неожиданно что я на секунду опешил, вкус мороженного совершено заставил меня забыть где я нахожусь. Застряв в горле холодным комком.

– На кого он похож ? – Она указала ложкой на сцену. Там на сцене, были те же трое музыкантов. В зале пустовало. Все гости видимо не могли дождаться чего-то в главном зале. Я вспомнил ту царившую там атмосферу. Кроме нас – сидящих в самом далеком конце зала около выходных арок, совсем рядом у сцены, за столом украшенным фарфоровой вазой с синими цветами и парой тонких свечей, сидели трое женщин. Молодых и красивых. Помада на губах одной горела цветом алых роз. Подчеркивая глубокие, черные глаза.

И он.

Самый высокий из трех, в белом костюме на фиолетовых полосах. Он играл на сцене – только для них. Это говорили его глаза. Закрытые, лишь изредка открывавшийся прищур и взгляд карих глаз под тихий, звонкий смех девушек. Он играл, играл. Второй, полный, с грубыми седыми волосами по бокам, в точно таком же костюме, приподнял бровь, глядя на партнера. Медленно покачав головой, он видно что-то сказал себе и вздохнув, продолжил играть на виолончели. Третий; его лица девушки не видели, худой и маленький, с очень бледной кожей и маленькими усиками, он спокойно играл на клавишах и улыбался. Но он…он играл только для них. Он сложил брови домиком, пританцовывал бедрами и в такт бил мыском ботинка, а затем, когда музыка стала набирать оборот, чтобы выстрелить пиком симфонии, он растянулся как мост и так задрав голову заиграл на трубе казалось тончайшие, высочайшие звуки мелодии, что вот-вот выпрыгнет из штанов.