Перестав «барахтаться» в объятьях друга, начала падать, при этом закрыла глаза и медленно задышала.

– Лель, ты чего? – спросил взволнованный Калинов, удержав меня за узкую талию, сдавливая немного грудь.

Я не отвечала, прислушиваясь к звукам, так как ничего мне было не видно.

– Анна, – звал Владислав. – Очнись. Опять эти гребанные обмороки! Ну сколько можно а? Твою ж нелепую стратейку! – ругался, хорошо что не матом, используя при этом мои неприличные выражения, хотя нет, более чем приличные.

К сожалению или счастью, не знаю, он не родился фантазером на всю, мать его, башку, у которой хозяйка летает хрен знает где, на уроках или в другом общественном месте. Так хорошо меня знает только Калинов. Друг детства, чтоб его.

Горячая рука скользнула на шею проверяя пульс. Есть, но медленный. Очнуться я могла через минуту или две. Иногда доходило и до пяти. А прошло около полторы точно. Хотя кто знает… Часов рядом нет.

– Ма…– тут я поняла, что Лин будет звать Галину Михайловну, а этого мне не надо, заткнула его сразу, ладонью, когда разомкнула глаза. – Ммм…

Да, что-то реально пошло не по плану. Надо исправлять и скорее… Иначе мне полный и бесповоротный кирдык.

– Не надо звать маму, со мной все в порядке, я пошутила, – последнее сказала зря, потому что голубые глаза потемнели, а я свои очи начала прятать.

– Леля… – прорычал он, когда убрала руку от мужских мягких губ.