— Ах ты, маленький поганец! А ну-ка живо вернись!! – грозно кричал мужчина вслед убегающему мальчику. Парень лет десяти со всех ног бежал со стороны булочной, в руке он крепко держал ломоть черного хлеба, а на лице играла довольная улыбка. Пробежав несколько метров и завернув за угол дома, мальчишка наконец остановился. Широко распахнутыми глазами он радостно смотрел на свою добычу.
Каждый день был наполнен такого рода приключениями. Мальчик воровал еду, гулял по улице до темноты, гонял птиц, ловил насекомых, играл с бродячими псами и кошками, а после возвращался домой, в старую, разваливающуюся избу.
— Хэнинген, это ты? – прохрипел мужской голос.
— Да, — чуть слышно ответил мальчик.
— Подойди ко мне.
— Я хочу немного отдохнуть…
— Я сказал, подойди ко мне! – голос был все таким же хриплым, однако теперь уже звучал намного громче.
Спрятав под рубаху хлеб, Хэнинген прошел в большую комнату. Напротив входа было окно, а слева от него стояла кровать, на которой лежал мужчина лет сорока пяти. В волосах уже начала пробиваться седина, но на лице морщин было немного. Это был отец мальчика. Бывший военный, карьера которого оборвалась из-за тяжелого ранения. Он вел за собой Пятый Змеиный полк, когда огненный лучник попал Еркену в руку. Как только стрела коснулась конечности, та заполыхала, ничто не могло потушить пламя. Рука горела до тех пор, пока огонь сам не потух, те секунды казались для Еркена мучительными часами. Руку пришлось ампутировать. Дым, исходящий от пламени, оказался ядовитым, организм война значительно ослаб за несколько минут, он упал и больше не мог подняться. Увидев, что главнокомандующий не в силах сражаться, войны начали терять дух и веру. Бой был проигран. Еркен лишился своего звания и был заклеймен позором.
Шли годы, когда Хэнингену было 6, его мать скончалась от червоны – болезни, которая распространилась на территории всей страны в то время, ей подвергались люди, организм которых уже был ослаблен голодом и холодом. Признаками червоны были черные пятна по всему телу, отмирание конечностей, потемнение крови и глазных яблок. Деньги кончались, Еркен так и не восстановился. Можно сказать, что Хэнинген остался один. Сложно даже представить, как тяжело было маленькому мальчику все это время.
Мальчик подошел к мужчине. Тот сурово осмотрел его с ног до головы, и, увидев, что сын что-то прячет за спиной, еще сильнее нахмурил брови.
— Что это у тебя там?
— Ничего. – Обрывисто ответил парень, но он уже знал, что его ждет.
— Показывай руки, маленький паршивец! – голос был устрашающим, в такие минуты становилось очевидным, что Еркен – служивший человек. Мальчик вытащил из-под рубахи хлеб.
— Откуда он у тебя?
— Нашел…
— Нынче хлеб у нас на дороге валяется? Или где ты его нашел?
— …
— Хэнинген, паршивый мальчишка! Если ты сейчас же мне не ответишь, клянусь Землей Матерью, будешь жить у меня на улице! Я хоть и не могу встать, но мои духовные силы при мне, а ты, слабак, даже камушек передвинуть с места на место не можешь. Я считаю до трех: раз, два, т…
— Я украл его! – в страхе выкрикнул мальчик.
Он привык находиться на улице, но близились недели дождей, которые должны были поливать урожай. Именно это было причиной нежелания терять крышу над головой. Мальчик не любил воду. Она порождала у него страх. Страх утонуть. Захлебнуться. Потерять возможность дышать. Каждый раз во время дождя, мальчик сидел дома и наблюдал за ним в окно, однако недолго. Чем дольше он смотрел, тем больше казалось, что вода заполняет его легкие, воздух кончается, тело тяжелеет, и он уже не может шевелиться.
— Ты! Ты! Да как ты смеешь! Честное имя Троуфэстов, так осквернять! – резко огромная земляная рука припечатала мальчика к стене и со всей силы сжала его, но спустя пару минут она рассыпалась. Мужчина, лежавший на кровати, глухо закашлял, а у уголков его губ появилась кровь. – Убирайся. Не появляйся мне на глаза, иначе я за себя не ручаюсь.
Мальчик выбежал из комнаты, сердце бешено стучало, дыхание было прерывистым, дрожь пробирала все тело, страх заполнил разум. Слез не было. Они могли быть, но к своим 10 годам он выплакал все, потеря матери, ужасное отношение отца, голод, холод, — все это закалило его, но не прогнало страх. Руки тряслись, ноги дрожали, в горле пересохло, отец не первый раз наказывал мальчика подобным образом, однако сейчас он чуть не задушил сына. От бессилия Хэнинген сполз вниз по стене, чтобы немного успокоиться, он вспомнил о маме: ее нежные руки, теплый голос и крепкие объятия успокаивали его. Он так и уснул там, сжимая булку хлеба.
Прошло несколько дней, мальчик все так же гулял до темноты, а потом возвращался в дом. На небе уже было видно, как ветер несет тучи, которые будут поливать посевы, дома и весь город. От этой картины мальчику становилось не по себе.
Хэнинген сидел на земле у дома, который служил оружейным магазином. Он не редко приходил сюда, чтобы полюбоваться на мечи: их острые клинки и украшенные красивыми узорами рукояти. Возможно, любовь к оружию передалась мальчику от отца. Однако при всем желании, драки врукопашную или с оружием давались бы ему с великим трудом, ведь Хэнинген, нередко голодавший, был худощав, имел некрепкое телосложение и невысокий рост. Сейчас мальчик смотрел в окно и разглядывал очередной кинжал. На рукояти из слоновой кости красовался медведь с раскрытой пастью, само лезвие было черным, сложно было сказать, из какого металла он сделан.
К магазину подъехала карета. Из нее вышел статный мужчина с каштановыми волосами, он носил очки, а из-под них выглядывали темно-зеленые глаза, выражающие лишь холод. По нему было видно, что человек он богатый, однако, кто он, мальчик не знал. За ним вышла девушка, ее кожа была бела, словно снег, она была чужеземкой, в голубых глазах читалась печаль и усталость, по всей видимости, это была его жена. Спустя несколько секунд из кареты выбежала маленькая девочка лет семи, радостно смеясь, она подбежала к дверям магазина и с интересом начала заглядывать товары в окне. За ней следовала девочка постарше, она была примерно одного возраста с Хэнингеном. Первое, что бросалось в глаза, это пятна, расположенные в хаотичном порядке по всему ее телу. «Совсем как у мамы!..» — в страхе подумал он, однако, если бы это была Червона, девочку бы изолировали, а не вывозили в город. Привыкнув к пятнам, мальчик заметил, что девочка ведет себя слишком сдержанно для своих лет, ее глаза, как и глаза мужчины, выражали лишь холод. Это был не детский взгляд. Проходя мимо мальчика, она единственная, кто взглянул на него. Этого взгляда хватило Хэнингену, чтобы понять, что эта девочка, не такая, как остальные.
Девочка долго смотрела на Хэнингена, пока мужской настойчивый голос не окликнул ее. Она украдкой кивнула ему, будто поздоровалась, но так, чтобы никто не заметил. Мальчик с открытыми от удивления глазами уставился на девочку. Пока Хэнинген переваривал произошедшее, девочка зашла вслед за родными в магазин. Мужчина о чем-то серьезно говорил с хозяином, девушка с младшей дочерью стояли поодаль, хотя было видно, что девочке тяжело заставить себя устоять на месте. Старшая же дочь, подошла к кинжалу, тому самому, который рассматривал мальчик некоторое время назад. Она взяла его, аккуратно повертела в руках, провела кончиками пальцев по рукояти, тщательно изучая медведя, красовавшегося на ней. После она остановилась, будто что-то обдумывая, а потом пошла к отцу, взяв с собой оружие.
Тот, хоть и заметил дочь, не стал на нее отвлекаться. Девочка спокойно ждала, когда отец закончит разговор, все это время держа в руках кинжал. Мать увидела оружие и поспешно подошла к дочери, оставив младшую стоять одну.
— Линиал, это что такое? – она с неприязнью взглянула на оружие.
— Кинжал, матушка, Посмотрите, как он красив, я хочу попросить отца купить его мне, — уверенным тоном произнесла девочка. Слишком уверенным.
— Юная леди не может иметь при себе никакого оружия, это неприемлемо, для защиты существуют слуги-охранники, к тому же на крайний случай ты владеешь Даром Земли. Так что эта вещь тебе ни к чему.
— Хочу заметить, что как таковой охраны у меня нет, да и не думаю, что Дар, на данный момент, поможет противостоять какому-нибудь увесистому, взрослому мужчине. Поэтому, матушка, будьте добры, не пытайтесь переубедить меня, я хочу обговорить покупку кинжала с отцом.
Мать хотела что-то еще сказать девочке, но та отвернулась и ясно дала понять, что разговор закончен. В эту минуту становилось понятно, что дочь не считает мать авторитетом. Отец в свою очередь даже не обратил внимания на этот разговор.
Договорив с хозяином и назначив дату поставки оружия в столицу, мужчина обернулся к дочери. Он смерил ее тяжелым взглядом и уставился на нее сверху вниз, будто на зверушку. Девочка в свою очередь хладнокровно смотрела в глаза отцу, давая понять, что она способна быть с ним на одном уровне и его уловки на ней не сработают. В глазах отца на секунду мелькнула мимолетная искра раздражения.
— Чего ты хочешь?
— Я бы хотела этот кинжал.
— Для чего он тебе?
— Вас в самом деле это интересует, отец?
— Нет. Отнеси хозяину и скажи, что мы его покупаем, пусть запишет на фамилию Столфет.
— Благодарю.
Быстрым шагом девочка направилась к хозяину, тот, не взглянув на нее, кивнул и что-то начеркал на бумажке. Семья Столфет вышла из магазина, старшая дочь шла последней. Все это время Хэнинген сидел у витрины и наблюдал за происходящим внутри. Резко девочка остановилась. Она вытянула руку и ладонью указала на мальчика.
— Он. – Раздался ее голос. Все обернулись.
— Что «он»? – опрокинув свой взгляд на Хэнингена, недовольно спросил мужчина.
— Он будет моим слугой.
— Он? – Приподняв бровь, отец перевел свой взгляд на старшую дочь. В его лице читалась неприязнь и брезгливость.
— Именно. И никто кроме него.
— И для него ты купила кинжал?
— Нет. Его я приобрела для себя. Этот парень слишком хилый.
— Хоть доля благоразумия в тебе осталась. Я запрещаю. – Он развернулся, чтобы продолжить свой путь, однако почти тут же остановился.
— Отец! Будьте так милостивы, сделайте мне подарок. Как-никак у меня сегодня день рождения. Не все ли вам равно, кто станет моим слугой.
— Ты права, меня это не особо интересует. Однако. Я не хочу, чтобы по Гифту поползли слухи о том, что в доме Столфет служит какая-то помойная крыса, да еще и в подчинении у опороченной. Это знатно пошатнет наше устойчивое положение.
— Раз такая незначительная новость может пошатнуть Ваше положение, может быть, не такое уж оно и устойчивое? — разразилось по пустой улице. Мать изумленно смотрела на дочь и переводила взгляд на мужа. Девочка была слишком умна и дерзка для своих десяти.
— Дрянная девчонка. Как ты смеешь говорить в таком тоне со своим отцом? Ты можешь дерзить любому человеку кроме одного. Кроме того, кто дал тебе это право. Кроме того, благодаря кому ты еще стоишь здесь и смеешь задирать нос, являясь ошибкой. Кроме своего отца. Кроме Деспута Столфет. Ты меня услышала?
— Да. Однако я не услышала другого. Ответа на свою просьбу. – Линиал смотрела прямо в глаза отцу. Оба буравили друг друга взглядом. Маленькая девочка ничуть не уступала взрослому мужчине в этой невидимой окружающим битве.
— Он поплетется сзади. Если успеет за каретой, станет твоим слугой. Я не позволю этому мусору сидеть рядом со мной. – Глава семьи Столфет развернулся и скрылся в карете, девушка и младшая сестра Линиал проследовали за ним.
Линиал в свою очередь повернулась к Хэнингену. Мальчик с неподдельным удивлением смотрел на нее. Он не мог до конца понять, что только что произошло.
— Твое имя? – произнесла девочка.
— Х-хэнинген, Хэнинген Троуфэст! – заикаясь от волнения, ответил парнишка. Он так и не встал с земли, продолжая смотреть на свою Госпожу снизу вверх.
— Могу я называть тебя Хэни? – по-детски улыбнувшись, спросила Линиал. Это улыбка показалась Хэнингену прекрасной, настолько прекрасной, что он не мог соотнести в своей голове ее и тот холодный, пронзающий взгляд, который был у этой самой девочки пару мгновений назад.
— К-конечно!
— Ну что, Хэни, пойдешь со мной?
— Да!
— Ха-ха, осталось лишь дойти до дома, и тогда ты сможешь дать мне клятву в верности и преданности. Это будет Наша тайная клятва. Справишься? – спросила она, поднимаясь в карету.
— Ради своей Госпожи я обогну весь мир босиком! – крикнул Хэни ей вслед.
