— Давай, знакомиться, — сказал Григорий и протянул Оксане руку, — Григорий!

— Оксана, Викторовна, Юзова, — по словам ответила Оксана и протянула руку в ответ.

— Ух, ты какая! Прямо Викторовна? – с улыбкой подколол её Гриша.

— Мой папа тоже воевал, моего папу звали Виктор, поэтому Викторовна! Ясно?! – одновременно с гордостью и болью в голосе вскрикнула девочка.

— Ладно-ладно, успокойся! Я ничего плохого не хотел сказать! Ну не хотел тебя обидеть, пойми! Хотел разрядить обстановку, так сказать.

— А я и не обиделась! – сказала Оксана и отвернулась от него к сестре.

Вера по-прежнему сидела на коленках. Вокруг туда-сюда сновали пожарные машины, скорые двигались с невероятной скоростью, казалось на улице было столько много людей, что, если бы сейчас прилетел ещё один снаряд: помогать было бы некому уже. На фоне всего происходящего сидела маленькая девочка и собирала цветы. Вере было не больше четырёх лет, и она не совсем понимала, что творится здесь и сейчас, куда пропал папа. Она мечтательно смотрела на газон и представляла какой она соберет букет для мамы, и как она обрадуется. Солнечные лучи начали пробиваться сквозь густой дым от пожаров и пыли. Один из лучей упал на Веру. Она встала, отряхнула коленки и повернулась к сестре. В её руках уже был огромный букет из жёлтых и готовых сбросить семена белых одуванчиков. Вера была в двух метрах от сестры, но тем не менее, увидев на соседнем газончике ещё парочку больших цветков, побежала через тропинку, усыпанную «лепестками», к ним. Оксана с ужасом побежала за ней. Григорий, стоявший спиной к Вере, успел дернуть Оксану за руку, не понимая, что происходит, просто среагировав инстинктивно. Раздался взрыв, потом еще один и в воздухе опять запахло пылью и запекшейся кровью. Белое облако от одуванчиков зависло над ними и тут же порывом ветра было снесено отсюда навсегда. Маленькая Вера осталась лежать на земле, а её сестра, сделав два шага, упала без сознания. Григорий лишь успел её подхватить и аккуратно положить на траву. Без сомнения Вера была мертва. Она могла бы и выжить, если бы упала назад от мин, но она упала прямиком всем телом на другие мины. Григорий, встав на колени, понимая, что это и его вина тоже, прикрыл лицо грязным кителем и горько зарыдал.