Пластиковая лихорадка
ФРАЗА ВЕРТИТСЯ НА ЯЗЫКЕ
— Почему мне всегда приходится вкалывать на мудаков? — археолог с плохо скрываемой ненавистью косился на своего невольного спутника, пристроившегося на краю раскопок. Тот,
ничего не замечая, жизнерадостно похлопывал себя по ляжкам. Хорошо, если он просто
перебирал камешки без дела. Хуже, если ему приходило в голову вмешиваться в чужую работу.
— Эти ценности, ради которых мы тут роем, почему они так глубоко в земле? Древние люди выбросили их? Они не понимали, что это ценно?
Профессионала такие замечания доводили до белого каления. Хорошо, что трип-менеджер всегда был поблизости. У него, перековавшегося из археологов, всегда хватало терпения
объяснять даже самые простые вещи, а еще успокаивать обоих. Особенно недогадливого соседа, по совместительству являвшегося инвестором экспедиции. Это значило — главным спонсором всего предприятия.
«Почему мне вечно приходится работать на мудаков, самых настоящих, самых законченных
мудаков», — вновь мысленно взвыл археолог. Скользнув взглядом по инвестору, собрался с силами и ничего не ответил.
— Ничего удивительного в этом нет. Так всегда случалось в истории. Люди не обязательно хотели расставаться со своими вещами. Но жизнь заставляла их. Особенно жизнь прошлая,
которая была… не в пример суровее и требовательнее, чем нынешняя, — пришел на выручку трип-менеджер.
Инвестор понимающе крякнул. Каким бы невежественным он ни был, об этом и ему было хорошо известно.
