Потушен свет и всё преобразилось,
Вечерний кинозал, ловушка кинолент,
И я в плену загадки, как случилось,
Вчерашний вижу день, где нас уж нет.
Камин это место в котором я сжигаю воспоминания, которые мешают мне жить. Нет, не постыдные поступки осуждённые товарищами на собраниях, а следование в общей массе, из которой даже не пытался выбраться до поры, пока эта масса не разрушила мою любовь.
Фильм «Домик в горах» я видел в Лодзи в студенческие годы. Был там в местном Политехе на практике и неожиданно возник роман:. Но всё по порядку. Рядом с Политехом был небольшой кинотеатр и почти все его посетители, так или иначе, были связаны с учебным заведением. Сам Политех был гораздо больше нашего института и много лучше оснащен. Какой интерес было ему присылать к нам группы на практику, я не представляю до сих пор.
До начала сеанса оставалось не более минуты, я сидел и рассматривал немногих зрителей. Польша не СССР, хороший иностранный фильм не редкость. Свет погас и началась картина. Кое-где скрипели кресла, один раз открылась дверь и луч света попал в тёмный зал. Две пары ног осторожно прошумели и устроились позади меня. Сначала они вели себя тихо, потом начали шептаться и в конце она хлопнула ладошкой по его коленке и сказала «zostaw mnie w spokoju nie teraz». Её слова насторожили моё любопытство. Она не сказала с обещающей интонацией, значит была вынуждена сюда прийти. Я в Польше не скучал, там нравы свободнее советских, но любовь так же редка, как и у нас в Ленинграде.
Меня уже линия сюжета «Домика в горах» не интересовала. Хотя и пошёл посмотреть именно развитие отношений не в городе, а на хуторе, где хозяева сдают комнаты любителям рыбалки. Домик небольшой, очаровательный с камином и видом на озеро со второго этажа, где и развертывается лирическая тема между богатым повесой из Манхэттена и дочкой хозяина этой гостиницы. Но повеса запал на девушку, она так сильно отличалась в реакции на его внимание от его подружек в мегаполисе и так серьезно воспринимала его лёгкое ухаживание, что он начал думать, что за 35 лет свободной жизни, он не встречал более чистую и искреннюю душу. Что это не она «простушка», а он если не грешник, то уж не совсем порядочный человек.
В те времена я уже устал от своего стиля жизни и набора нравоучений «старших товарищей», грешки которых я хорошо знал. Устал от бессмысленных ночевок в общежитии после вечеров. Конечно моя жизнь в Ленинграде сильно отличалась от жизни этого американца, но суть была одна. Жизни не было у нас обоих, нечего было вспоминать, кроме постыдных поступков и лживых слов.
Меня потянуло оглянуться и посмотреть на эту пару, сидящую три или четыре ряда позади. После очередного их шушуканья я оглянулся и встретился взглядом с девушкой. Мне кажется, что в темноте у меня зарделись уши и она это заметила. Парень напирал на неё и пытался обнять, а она ускользала.
