3
Ди’Мари росла среди куртизанок, лучших куртизанок в округе, которые славились большей части благодаря своей госпоже. Ее имя позволяет им иметь стабильный и хороший заработок.
Проблем в каких-то аспектах с Ди’Мари не сталкивалась с пеленок, у нее было столько внимания со стороны всех девушек, что каждая из них заслуживала называться ее матерью. Дите постепенно росло, вот и первые шаги и первые слова и первое все о чем так все спешили узнать. Девушки сами обделенные родительской любви и внимание, зачастую даже отцы и матеря продававшие их, сами стали идеальным воплощением добропорядочных матерей.
Ди’Мари означало многое в их жизни, нет, даже все. Они будто были подвластны этому дитя, очарованы. Это возможно было единственное прекрасное в их жизни, намного прекраснее чем светская жизнь куртизанок при дворе. Ди’Мари все росла и росла, ее обучали всему чем владели они. Кто-то вязанию кто-то готовке, кто-то плетению и шитью. Обучали ее дисциплине, чистоте вне и внутри себя, передавали опыт в жизни и каждое переданное ей слово тут же вбивалось в ее сознании. К своим 12 годам она стала дисциплинированным и трудолюбивым дитем. Она по интеллекту и сообразительности опережала на много годов своих сверстников. А как иначе, тебя воспитывают 20 взрослых девушек, которые к ее 12-летию уж чуть состарились. Ее обучали всему, кроме профессии, которой они занимаются, также они скрывали как зарабатывают себе на жизнь. К чему у Ди’Мари пробуждался интерес и любопытство. В один из дней, когда никого не было в комнате, Ди’Мари решила выйти из дозволенной зоны и прогуляться, изведать что снаружи, просто детское любопытство как у любого ребенка. Она с такой осторожностью шла к выходу из комнаты, что не было слышно скрипа пола. Выйдя из комнаты она застыла с закрытыми глазами в ожидании чего-то, осознав что ничего не происходит она открыла глаза и прошлась дальше вдоль коридора. В конце коридора был тупик как она подумала, и отходя все дальше от своего “дома” все ярче ей слышался гул, смех, выкрики, стоны, все ярче витал аромат перед ее носом, аромат сигарет, алкоголя, спермы и вагинальных выделений. Слева показалась лестница вниз. Скрывшись за лестницей сквозь зазоры она наблюдала следующую картину: она видела как большое количество мужчин и женщин бестыдствуют, как неизвестный ей мужской половой орган будто пронзает женскую плоть и те стоны и изменения в лице ничто иное как боль. Ди’Мари наблюдала как трое мужчин терзают хрупкую девушку, которая могла в тот час же порваться от того натиска и давления со стороны всех. Как девушка словно леденец кладет член себе в рот и пытается съесть его разом, а в это время мужчина сжимает ей нос тем самым лишая кислорода. Она ничего не знала об этом, не знает что это все значит, но понимала, что это что-то плохое и неправильное. Возможно она и дальше лицезрела бы эти картины, если бы не голос своей матери — мадам Зары Дю’Грим, который доносился в одной из комнат что дальше по коридору на втором этаже после лестницы. Ди’Мари подошла к кабинке закрытой все той же красной полупрозрачной вуалью и сквозь нее виднелся силуэт ее матери, который совокуплялся с вновь прибывшим месье Чезаре. Зайдя в кабинку она стояла возле прохода некоторое время и как только зашла госпожа Нидали вслед за ней, на них обратили внимание и Зара и Чезаре.
-Госпожа, что ж вы молчали что у вас имеются столь юные и очаровательные девочки?
-Месье, не могу знать что это за девчушка и как она здесь оказалась.
Вдруг Ди’Мари спросила у матери которая все сидела в положении в котором несколько минут ранее отсасывала у месье.
-Мам, а что это ты делала, а что делают все те кто внизу?
Зарыдав от того, что уже не сможет ничего скрыть от своей вне кровной дочери и осознав, что госпожа не милует ее, она посмотрела на госпожу глазами в котором читалось мольба о прощении этого ребенка. Снова взглянув на Ди’Мари она попыталась сказать хоть что-то в свое объяснение;
-Дорогая…я….я
-Прошу простить что прерываю ваш эмоциональный разговор -Вдруг влезла госпожа -, но ты знаешь мои правила. Никаких детей в доме.
-Но госпожа?!
-Довольно! -вскричала госпожа Нидали -Ты лгала мне много лет и не смотря на то что я изначально знала про ребенка я оставила его, я проявила милосердие более чем сам Иисус ниспослав христианство. Даже если я не хотела бы, все равно была бы вынуждена избавиться от этой шавки так как было дано обещание, что я ничего не предприму если это не попадется мне на глаза.

Взяв ребенка за руку госпожа начала его тащить все более отдаляясь от мадам Зары.
-Госпожа прошу вас, она все что у меня есть, я без нее умру, прошу вас, госпожа. — Ее слова были проигнорированы и от бессилия в подобной ситуации, в состоянии сильных чувств которые усугубились с пониманием о дальнейшей судьбе ее чадо, она схватила нож со стола и ринулась в сторону госпожи. Ее успел остановить Чезаре в момент как нож уж готов был перерезать глотку госпожи Нидали повернувшись на шум. Госпожа видела перед собой не человека, она видела животное, с которым даже Чезаре было сложно совладать. Наверное впервые за долгое время госпожа Нидали ощутила страх, страх не от смерти, а от той энергии и гнева что исходил от Зары Дю’Грим. Придя в себя госпожа резким движением вырвала из рук отчаянной матери нож и с не менее резким замахом перерезало горло мадам Зары. Ди’Мари не осознавала ничего, она будто была в трансе и наблюдала как на нее смотрит из последних сил мать, будто уже успела предвидеть каждую деталь в дальнейшей жизни ее горячо любимого ребенка. Госпожа заперла Ди’Мари в чулане под лестницей. А тело уж бездыханной мадам Зары решили выбросить в реку Сена через мост с чем ей помог месье Чезаре.
В туже ночь госпожа успела продать Ди’Мари Дюпону Папильону за стоимость которая не превышает стоимость двух свиней. Успела избавиться от тела и все это в угоду своему принципу. Перед своими товарками она объяснилась что мадам Зара Дю’Грим сбежала вчера вечером с каким-то ребенком и мужчиной.