— Полилось! Ну держитесь, ребята. Сейчас все вымокнем до нитки. Хорошо хоть тепло.

— Льет, как из ведра!

— Все! Костры погасли, залило!

— Жуткие молнии! Гроза, так гроза!

— Зато видно все как днем!

— Что? Говори громче!

— Я говорю, когда молнии бьют, все видно!

— А! Ну да!

— Если бы еще не громыхало так!

— Прямо над головой шарашит!

— Как будто чугунные шары размером с дом сталкиваются!

— Я уже мокрая по самые не хочу!

— Иди, погрею!

— Что?!

— Погрею, иди!

— А я не замерзла!

— Чего?!

— Не замерзла, говорю!

— Гроза уходит помаленьку!

— Да, вот это ветер так ветер был. Я своего голоса не слышал.

— Завывало так, как будто демоны всей Преисподней разом вылезли со всех кругов Ада, дабы поглотить все сущее и извратить саму вечность.

— Однако, Гриша, ты мастер художественного слова.

— Спасибо, Сергей Викторович.

— Дождь стихает.

— Смотрите размыло как все вокруг. Жидкие хляби.

— Скоро ночь. Давайте разведем костер, покуда дождь утих. И постараемся обсушиться.

— Заодно и перекусим.

— Ум-м-м, теперь эти батончики не такие уж и противные.

— Я бы сейчас и от Маринкиной каши не отказался бы.

— То-то же.

— А я бы сейчас большой кусок жареного мяса съела. Казадрога.

— Это кто?

— Мы тогда на «Южном порту» стояли, это в секторе IV. Там они в изобилии водятся, похожи на оленей. На вкус, как говядина, но нежнее.

— А я бы картошечки вареной. С лучком зеленым и сметаной. Эх!

— Миску пельменей хорошо бы. Ушастых, со сливочным маслом.