– Да… , – протянула Ефросинья Петровна, она была явно напугана, но виду не подавала, – с каждым днём всё хуже… 

Мы ели молча. Было чувство, что в воздухе томился страх, который жаждал попасть вместе со вдохом в наши лёгкие и там осесть. Мои легки сдавливало от количества страха, вдох делался тяжёлым. Все это было неосознанно, как болезнь, передающаяся воздушно-капельным путем. Я знал, что страшно всем. Кроме Петрона, он во всю сопел на печке, единственный кто нарушал тишину, хотя, возможно, уже тоже был заражён, потому как время от времени начинал ворочаться и жалобно поскуливать, как побитый пёс. Интересно, что ему снилось… 

С каждым часом волнение только нарастало, Ефросинья Петровна, ждала возвращения девчонок, уже полдень, а их все ещё нет. Было видно, что она нервничает, потому как в десятый раз начала протирать стол и мыть полы. 

Близился вечер, Михалыча и девчонок все ещё не было. Ефросинья Петровна не отрывала взгляд от окна, Петрон все ещё валялся на печке и что-то бормотал во сне. Нервы начали подводить. 

Вдруг Ефросинья Петровна вскочила со своего места.

– Бежит! Катька бежит! – она выскочила из дома ей на встречу, – а почему ты одна? Где Аська?

Катя была вся в грязи, волосы растрепаны, лицо опухло от слез, в руках у нее была небольшая корзинка.

– М..мы с-собирали травы, – всхлипывала Катька, – разбрелись по поляне , ч-чтобы быстро найти всё, я-я отвернулась на секундочку.. слышу она кричит, о-оборачиваюсь, а её нет, т-только корзинка валяется , – последние слова она еле договорила, пытаясь безуспешно перебороть новый приступ истерики.