Но Алексей был непоколебим, твёрд, как скала. Перерыв закончился, участники дебатов выбросили окурки и разошлись. Воцарилась тишина.

    «Дурак! Идиот! — думал Алексей, смотря сквозь стекло сварочной маски на огонёк металла. — Ты ведь говорил себе, что не стоит лезть в эти споры. Ты знал, чем всё это заканчивается. Ну зачем ты в очередной раз туда сунул нос?»

    В цехе стоял гул от работы вентиляции, пахло металлом и краской. Алексей погрузился в себя и думал о злосчастном споре: «Да, это дьявол подталкивает меня совершать безрассудства. И ведь ему это удаётся. Я всё осознаю и сдерживаю себя, но в какой-то миг рассудок заволакивает туман, и когда он рассеивается, я понимаю, что совершил что-то плохое. Да, я могу только сожалеть и давать себе обещания на будущее. Как же всё сложно.»

* * *

    Помещение столовой комбината осталось неизменным с тех самых времён, когда госплан был превыше всего. В воздухе висел запах «столовской пищи», который напрочь отбивал аппетит. Повсюду раздавался звон столовых приборов и монотонный гул людей.

    — Салат с капустой очень вкусный, между прочим, — сказала круглолицая женщина с белым колпаком на голове.

    На раздаче было много народа, и очередь двигалась неохотно.

    — Да, я, пожалуй, возьму салат, — перекладывая тарелку на поднос, произнёс Алексей.

    — Как здоровье, Лёша?

    — Люда, скажи, у тебя бывает так, как будто в тебя вселяется бес и ты не осознаёшь, что говоришь? — обратился к ней Алексей.