В девятнадцатом годе драпанул Колчак из Омска, и тут начались всякие безобразия. По хуторам стали гулять лихие людишки. Тут тебе и белые, и красные, и зелёные и серо-буро-малиновые в крапинку, а на поверку выходило бандит бандитом погонял. Наш хутор от дороги далеко, в лесу – казаки почитай все, кто на фронтах, кто в лесах. Вот бандиты и пользовались этим. Как-то заскочили к Верке на баз четверо каких-то чучмеков. По виду навроде белые, при погонах. А там, кто ж их разберёт? Разговор у них не нашенский, сами с виду азиаты. Носы, как у грачей, от ветру разворачивает. 

        Всё же Верка решила их приветить. Чугунок картошки, капусту, самогонки и сало на стол поставила. Незваные гости, как загомонят и на сало показывают: «Убери, мол». Верка сало убрала и метнулась в летник за огурцами. Гости Кольку под божничку на лавку запихнули, тумака для острастки дали, а сами за стол уселись. Тут один из них чего-то заколготился. Загортанил чего-то сотоварищам своим, глазами на Кольку зыркнул и в двери. Колька сидел под божничкой ни жив, ни мёртв. А гости на него зыркнут, чего-то скажут по своему и ржут чисто жеребцы… 

        Тут с улицы истошный Веркин визг раздался. Открываются двери, и видит Колька таку картину: Верка в разодранной кофте на четвереньках ползёт, груди у неё вывалились, юбка задралась – одним словом срамота. А за ней чучмек этот с кинжалом наголо тащится, остановить Верку видать хочет, да ничего путного из этого у него не получается. Верка орёт благим матом, прёт как танк и Кольку на помощь зовёт.