*Я это знал – он показал мне на одной из полок толстые тома, обтянутые коричневым коленкором. «Вот эти книги, малыш, написал дедушка». Как тут было не возгордиться!

*И сейчас еще в минуты дурного настроения меня мучает мысль: не убил ли я столько дней и ночей, не извел ли кипы бумаги, не выбросил ли на рынок кучу никому не нужных книг в единственной и нелепой надежде угодить деду. Вот смеху-то было бы – через пятьдесят с лишним лет обнаружить, что ради выполнения воли старого-престарого покойника, я ввязался в затею, которую он не преминул бы осудить.

Последние страницы интригуют, но понимаешь, что это лишь очередная игра автора со зрителями, только Сартр начинает говорить о насущном, пытаясь показать нам, что же выросло из детского существования, которое предшествует сущности. Сартр обещает:

*Я расскажу позднее, какие кислоты разъели прозрачный панцирь, который деформировал меня, как и когда я познакомился с насилием, обнаружил свое уродство – оно надолго стало моей негативной опорой, жженой известью, растворившей чудесное дитя, — какие причины заставили меня систематически мыслить наперекор себе, до такой степени наперекор, что чем сильнее досаждало мне мое собственное суждение, тем очевиднее была для меня его истинность.

Но читатель не дурак, он чувствует на ощупь кончиками пальцев, что жестоко обманут, что впереди только две страницы, которые завершат рассказ маленького мальчика, который мечтал, представлял, фантазировал, любил и ненавидел своих родных, как живых, так и мертвых. Но этого ли мы ждали, когда открывали сею повесть, разве нам показали как любить Слова и в каких позах? Открой нам Сартр хотя бы крохотную частичку картины, чтобы мы сгорели от нетерпения и нафантазировали даже больше, чем автор смог бы нам дать, мы бы могли стать с тобой единым целым автор, но нам не позволено. Нас будто выпроваживают из гостей в самый разгар беседы. Поначалу скучно тебе, но только собеседник начинает тебя увлекать, и ты внемлешь с открытым ртом каждую сентенцию, как читатель наскучивает Сартру, и он обрывает резко, безжалостно. Тебе хочется продолжить разговор, но уже все, его нет…